Для российской благотворительности этот шаг владельца «Интерроса» и номера два в списке богатейших бизнесменов страны по версии Forbes за 2022 год стал показательным, хотя за рубежом механизм, при котором меценаты долями в своем бизнесе финансируют благотворительные проекты, используется давно и широко. Наш опыт общения с представителями благотворительных организаций подтверждает: в качестве пожертвований они все чаще получают объекты наследования, от скромной квартирки где-нибудь в областном центре до роскошных особняков или части бизнеса.

Одно из объяснений состоит в том, что российские бизнесмены из первого поколения владельцев капитала сейчас в массе своей достигли того возраста, в котором люди обычно задумываются о наследственном планировании. Добившись многого в бизнесе, еще одну сферу, в которой хотелось бы иметь достижения, они видят в филантропии. Условием межпоколенческого трансфера капиталов может быть выдвигаемое наследодателем обязательство на систематической основе вести благотворительный трек, что и делают наследники. И это очень правильный подход: например, в Америке, с ее зрелой филантропической системой, богатейшие семьи на протяжении поколений финансируют одни и те же организации, занимающиеся благотворительными проектами. Думаю, что и мы постепенно идем в этом направлении.

Свою роль в том, что именно сейчас настало время постановки наследственных вопросов капиталистами первого эшелона, безусловно, сыграла и пандемия коронавируса. Она напомнила, что никто из нас не вечен, что болезнь подчас приходит внезапно. Как результат: за 2020–2022 годы количество запросов на структурирование наследственных дел через наших партнеров, консалтинговые компании, выросло на 40–50%.

Еще одна примечательная и правильная тенденция с точки зрения взращивания традиционного меценатства состоит в том, что завещания, в которых часть имущества после наступления наследственного случая наследодателя отойдет на благотворительные цели, все чаще оформляют довольно молодые люди, от 35 лет. Психологические механизмы, которые движут этими молодыми завещателями, хорошо понятны. У них нет такого страха скорой смерти, какой бывает у пожилых, они не склонны поддаваться предрассудкам, будто бы оформление наследства каким-то образом приближает момент ухода из жизни. Кроме того, молодые жертвователи, как правило, сами получили завещаемое имущество в наследство, оно досталось им проще, чем родителям, стоявшим у истоков бизнеса и много лет развивавшим его. Отсюда – бóльшая легкость в том, чтобы расстаться с ­частью бизнеса или имущества.

Впрочем, было бы неверно думать, что межпоколенческий трансфер капитала, сопровождаемый отчуждением его части на благотворительные цели, всегда проходит гладко. Известны случаи, когда наследники, почувствовав себя обделенными, через суд добивались от благотворительных фондов возвращения имущества, пожертвованного наследодателем.

Несмотря на то что партнерские консалтинговые компании часто pro bono готовы помогать фондам в таких ситуациях, благотворительные организации, как правило, предпочитают вернуть конфликтное пожертвование. Во-первых, судебная тяжба может обойтись дороже, чем размер переданного им капитала. Во-вторых, фонды стремятся дистанцироваться от сложных семейных взаимоотношений.

Эти ситуации, неприятные для всех сторон с морально-этической точки зрения, подчеркивают, как важно во­влекать близких людей, наследников, в филантропическую деятельность. При правильном подходе семейная филантропия полезна как для всей семьи, так и для отдельных ее членов: наследники заранее будут отдавать себе отчет в том, что часть наследства пойдет на благотворительность. Поэтому можно только приветствовать примеры крупных предпринимателей, которые заранее погружают детей в свою благотворительную деятельность и готовят их к тому, что наследство будет потрачено на филантропию.

В сложных ситуациях мы рекомендуем подключать к обсуждению внутрисемейных вопросов медиаторов, которые еще при жизни наследодателя помогут найти компромисс между его волеизъявлением и интересами наследников. У членов семьи могут быть собственные идеи относительно распределения наследства и вопросов филантропии. Несовпадение ожиданий и действий друг друга, фигуры умолчания нередко приводят к напряжению в отношениях. Сгладить вероятные противоречия во внутрисемейном диалоге помогает посредничество независимого консультанта. Сам факт наличия медиативного соглашения подтверждает, что наследники знали о воле наследодателя.

Юлия Ульянова, руководитель направлений «Наследование и филантропия», Sber Private Banking
Экспертиза: формирование и сопровождение эндаумент-фондов, структурирование филантропических сделок

Получать пожертвования в виде завещаний фонд начал в 2015 году. За это время поступило более 13 млн рублей, в основном в виде вкладов или акций. Все деньги были направлены на покупку лекарств в больницы, оплату протонной терапии и лечение детей. Также фонд получил по завещанию несколько объектов недвижимости. Некоторые были проданы, а средства направлены на благотворительные цели. Другие используются в рамках проекта фонда «Амбулаторные квартиры».

В 2020 году был создан эндаумент фонда «Подари жизнь». Мы предполагаем, что целевой капитал может состоять из пожертвований, полученных по завещанию. Но пока наши наследодатели предпочитают более простые и понятные им цели – помощь детям в клиниках или адресную помощь подопечным.

Мы никогда и ни к кому не обращаемся с просьбой оставить завещание в пользу фонда. Более того, прежде чем принять такое решение, мы просим вспомнить о близких и родных, друзьях. Нам бы также не хотелось, чтобы завещание рассматривалось как инструмент психологического давления на близких. Но если человек взвесил все за и против и все-таки принял решение составить этот документ, упомянув «Подари жизнь», он вправе самостоятельно определить цели, на которые завещанное им имущество будет использовано нашим фондом.

Екатерина Шергова, директор фонда «Подари жизнь»