Может ли повториться нефтяной кризис?


Геополитические факторы стали ключевыми при оценке перспектив рынка нефти. По мнению ведущих инвестбанков, в 2023 году стоимость барреля нефти может превысить 120 долларов. Возникает резонный вопрос: а есть ли риски повторения событий 1973 года, когда был значительный шок предложения из-за геополитики, и вообще существуют ли для этого предпосылки? Денис Асаинов вспоминает историю, анализирует действительность и предлагает инвестиционные идеи, которые могут оказаться перспективными в сложившейся ситуации.

24.10.2022





В 1973 году мир поразил энергетический кризис, первопричиной которого стала война Судного дня – краткосрочный военный конфликт между Израилем и коалицией арабских государств. В ходе этого конфликта страны Запада поддержали Израиль, а ОАПЕК – Организация арабских стран – экспортеров нефти – в ответ ввела нефтяное эмбарго против Британии, Канады, Нидерландов, Японии и США. В результате цены на нефть выросли в 4 раза – с 3 до 12 долларов за баррель, что привело к значительному ускорению инфляции в странах и кризису в промышленных секторах экономики.

Сейчас, в наши дни, происходит нечто похожее. Страны Запада, реагируя на происходящую СВО, вводят санкции против энергоносителей из России, которая является одним из крупнейших мировых экспортеров нефти и газа. При этом предлагаемые санкционные механизмы, а именно введение потолка цен на нефть из РФ, уже получили соответствующие оценки в России. В двух словах: продавать нефть по нерыночной цене Россия не будет. Отказ России поставлять нефть в страны G7, судя по всему, приведет к фрагментации мирового нефтяного рынка – он разделится на два крупных блока. Возможно, состав этих блоков будет близок к российскому разделению стран по принципу «дружественных» и «недружественных». В «дружественных» странах мы будем наблюдать умеренные цены на нефть, а вот в странах «недружественных», скорее всего, потребители могут столкнуться с шоковым сокращением предложения нефти.

Почему «недружественные» страны не смогут быстро нарастить добычу нефти для стабилизации цен? Основная причина – это длительный период недоинвестированности отрасли из-за активного продвижения «зеленой» повестки и высоких надбавок при кредитовании нефтегазовых компаний. Кроме того, рынок помнит события 2014 года, когда бум сланцевой нефти и рост инвестиций привели к избыточному предложению и, как следствие, трехкратному падению цен на нефть. Компании усвоили «урок» и предпочитают значительно не наращивать инвестиции, особенно при высоких премиях за кредитный риск из-за ESG-факторов. Однако при принятии таких решений не был учтен геополитический фактор. По факту был создан рынок, на котором все бразды правления оказались в руках продавцов, а не покупателей.

Одним из подтверждений эффекта недоинвестированности стало текущее состояние американской нефтедобычи. Несмотря на рост буровой активности, добыча не превышает 12,1 млн баррелей в сутки, так как дальнейшее наращивание становится уже немаржинальным для частных компаний. Использование же стратегических запасов нефти для стабилизации ситуации на рынке (напомним, что запасы Америка начала формировать как раз после нефтяного кризиса 1973 года), очевидно, является локальным, краткосрочным решением. Что будет делать «недружественный» блок после того, как запасы будут потрачены? Причем что будут делать не столько США, сколько их «безнефтяные» союзники – Европа и Япония?

Обратная сторона медали – это спрос. Может ли он быть устойчиво высоким, если все ожидают рецессии? Международное энергетическое агентство в очередной раз пересмотрело прогноз по росту спроса на нефть в сторону увеличения в 2023 и 2024 годах. Риски рецессии в полной мере нивелируются перераспределением энергобалансов в сторону нефти, реагируя на всплеск цен на газ, в том числе из-за санкций против РФ и разрушения газопроводов «Северный поток» – 1 и 2.

И все же нельзя обсуждать рынок нефти, не затрагивая ключевого игрока – нефтяной картель ОПЕК+. Участники соглашения, превентивно реагируя на риски рецессии, могут начать сокращать квоты добычи, причем гораздо сильнее ожиданий рынка. Напомним, что сейчас рынок продавца, а не покупателя. Начало цикла сокращения квот может дать сильный сигнал рынку – инвесторы будут проводить параллели с 1970-ми, когда коалиция стран-производителей фактически самолично определяла, где и на какой цене будет балансироваться рынок. Очевидно, что странам-производителям выгодны более высокие цены, особенно в ситуации, когда новомодная модель «зеленой» энергетики показала свою несостоятельность, а доступность одного из основных конкурентов – природного газа – резко сократилась.

И все же мы вряд ли увидим такую же ценовую динамику, какая наблюдалась в ходе нефтяного кризиса 1973 года, – все-таки производство нефти уже не сконцентрировано исключительно в руках ОПЕК. Впрочем, предпосылки для роста цен на нефть до уровня 120–150 долларов за баррель точно есть. Если локальное выпадение небольших производителей зачастую приводит к резкому росту цен на нефть, что уж говорить о ситуации, когда, и если, Россия отреагирует на введение ценового потолка отказом от поставок «недружественному» блоку? А если Китай, смягчив свою политику нулевой терпимости к COVID, все же вернется к стопроцентной загрузке производственных мощностей, что будет тогда?

Какие активы могут быть бенефициарами в данном сценарии? С ходу приходят на ум акции нефтяных компаний, но здесь есть риск – налоги. Тенденция к изъятию сверхдоходов от продажи нефти и газа через повышенные налоги очевидна и может негативно сказываться на акционерной стоимости нефтегазовых компаний. А вот облигации нефтяных развивающихся стран, в том числе номинированных в локальных валютах, вполне могут быть интересными, учитывая наши прогнозы по рынку нефти. Кроме того, акции китайских компаний вполне могут чувствовать себя лучше западных бумаг из сопоставимых отраслей, так как в отличие от «недружественного» Запада Китай имеет практически неограниченный доступ к поставкам становящейся дефицитной нефти из РФ.

При этом хочется подчеркнуть, что при осуществлении любых инвестиций в текущей ситуации необходимо анализировать не только классические параметры риска и доходности, но и факторы риска инвестиционной инфраструктуры.


Денис Асаинов – руководитель направления аллокации активов А-Клуба



24.10.2022

Источник: WEALTH Navigator


Оставить комментарий


Зарегистрируйтесь на сайте, чтобы не вводить проверочный код каждый раз