Туристическому бизнесу лучше учиться в Швейцарии, банковскому делу – в Германии, а фундаментальной математике и вовсе в России, утверждают представители соответствующих отраслей. Да и большинство миллиардеров – выпускники американского Гарварда. Почему же традиционное анг­лийское образование остается предметом вожделения многих поколений родителей во всем мире?

В начале XXI века специалисты Организации по экономическому сотрудничеству и развитию исследовали уровень заработной платы и процент безработицы среди выпускников вузов развитых стран мира. Выяснилось, что самые большие шансы получить высокооплачиваемое место в престижной компании – у студентов университетов Великобритании. Ее рейтинг по этому показателю составил 17%, превысив достижения США, Франции, Швеции, Голландии и Дании (от 10 до 15%) и оставив далеко позади Италию и Японию (7%).

Алексей Зотеев, начальник отдела снабжения дистрибьюторской сети России ArcelorMittal
Embley Park School
IE business school – магистратура в Испании
University of Bristol – бакалавриат

Евгений Зотеев, брокер Enigma Securities, Лондон
Embley Park School
Gaz business school – магистратура
University of Bath – бакалавриат

Евгений любезно разворачивает скайп своего ноутбука так, чтобы его московские собеседники смогли полюбоваться лубочно красивыми видами старого Лондона. Он сидит за столиком рес­торана Nobu, занимающего первый этаж Metropolitan Hotel на Парк-лейн. Встреча с потенциальным клиентом прошла прекрасно, и наш визави уже готов делиться воспоминаниями о своем английском образовании. По другую сторону скайпа, рядом со мной, его брат Алексей. Неудивительно, что монолог быстро превращается в дискуссию.

Евгений: Мне кажется, имидж английского образования сильно раздут. В точных науках ему недостает глубины. Например, мы с братом, когда поступили в Embley, знали математику на два класса лучше, чем наши одноклассники, изучавшие ее не по российским учебникам.

Гуманитарные науки – другое дело. То, что в Англии учат мыслить, думать креативно и всесторонне развивают, – правда. Отсюда принципиальная разница менталитетов у выпускника английской школы и нормального русского ребенка. Первый уверен, что голова – не копилка ненужных знаний, а инструмент получения оперативной информации.

Алексей: Мы попали в Embley Park School в возрасте 12 и 14 лет соответственно. Перед этим учились два года дома. Из-за постоянных переездов уже не ходили в общеобразовательную школу, занимались по учебникам с мамой, папа проверял уроки. Хорошо сдали вступительные экзамены, сразу привыкли к новой языковой среде – у детей это бывает быстро. Когда в Москве мы с Женей увидели фотографии старинного особняка в окружении зеленых лужаек, сразу захотели туда попасть. Скучали по родителям, но не сильно. Все-таки вдвоем. Первый год жили в одной комнате, потом новые друзья становятся тебе как братья. Английская школа – своего рода тюрьма, а это сильно сплачивает коллектив. Подъем, зарядка, завтрак, церковь, уроки, обед, спорт, домашнее задание, ужин, отбой. В 23.00 отключается свет и электричество в комнатах. Выйти за пределы территории – только с письменного согласия родителей. За драку – отлучение от школы на неделю, за вторую – отправишься домой. То же касается курения в старом здании или ночных посещений девчоночьего корпуса (Женю чуть не исключили за последнее, несмотря на отличные показатели в учебе.) Приходится жить по правилам или учиться обходить их. Мой брат всегда выбирал второе и очень скоро имел ключи от многих комнат, включая самый ценный – от столовой, и коды доступа к охранной сигнализации.

Евгений: Вот и дошли мы до проявлений социального неравенства. На шалости детей очень богатых родителей, бывало, закрывали глаза. Cын одного миллиардера-промышленника, думаю, вылетел бы после первого триместра из-за полной неспособности усваивать информацию, если бы не связи отца. Дискриминации по национальному признаку нет, есть личные предпочтения, как в любом детском коллективе. Начинаешь ощущать дискриминацию потом, во взрослой жизни, но не по отношению к русским. Нам приписывают очарование тоталитарно-мафиозного прошлого, чего-то дикого и привлекательного.

Алексей: Обособленно держалась только китайская «диаспора», общались в основном друг с другом, вяло учили английский, смеялись над своими национальными шутками, варили рис по своим рецептам, разве захочешь дружить с такими? Конечно, не все вели себя так. Двое таки стали мо­ими хорошими друзьями.

Евгений: Спонсорская поддержка – весомый источник существования британских учебных заведений. Добившиеся наибольшего успеха выпускники считают своим долгом не только материально поддерживать свою школу, колледж или университет, но и вдохновлять новых студентов. К примеру, знаю, что основатель компании EasyJet Airline Company Limited сэр Стелиос Хаджи-Иоанноу регулярно навещает свою альма-матер, учредил несколько стипендий и делает щедрые пожертвования.

Алексей: Хорошее английское образование востребовано в мире. Но вот что касается трудоустройства в России, тут все намного сложнее. По своему опыту могу сказать, что крупные компании делают ставку не просто на выпускников, а на выпускников, имеющих родственные связи в совете директоров, среди инвесторов, в бухгалтерии… Да, это форма коррупции. Прежде чем попасть в российское представительство международного металлургического холдинга ArcelorMittal, я разослал сотню резюме и очень удивился результату. Мое резюме было заведомо лучше, чем у некоторых утвержденных кандидатов, а опыт сложнее. Однако выбор всегда оказывался на стороне сына, брата или племянника. Это я потом случайно узнавал, когда стал работать.

Евгений: А я вот думаю, что в Москве зарабатывал бы больше. У меня довольно специфическая работа. Существенную часть времени (и представительских денег) я трачу на поддержание нужных связей. Деловые беседы с клиентами, установление дружеских отношений с компаниями – все это я умею. И все это очень востребовано в России. Я иногда подумываю вернуться… Пугают пробки и уровень сервиса. Помню, приехали мы с руководством моей компании в Россию, поселились в The Ritz-Carlton, Moscow, подсознательно рассчитывая на лондонский уровень обслуживания, но все оказалось как-то по-совковому. Медленно, неряшливо, а такси вместо обычных для маршрута 300 рублей стоило 1000 – ничего себе комиссия за консьерж-сервис. И везде как-то так, это остро чувствуешь на контрасте. Единственный веский аргумент вернуться – русские девушки, они однозначно красивее англичанок.

Артур Вайн, инвестбанкир
St Paul’s School

St Paul’s School – школа для мальчиков, недавно отпраздновавшая пятисотлетие, получила свое название в честь главного лондонского собора. В 2010 году установила рекорд: семьдесят четыре ученика поступили в Оксфорд и Кембридж, двадцать семь – в американские вузы.

В кафе на Волхонке Артур Вайн входит за минуту до нашего интервью. Не делает лишних движений, ни с кем не любезничает и даже не улыбается. Тогда откуда это берется – способность с ходу расположить к себе любого: того официанта со стеклянной бутылочкой оригинальной кока-колы («очень холодную, стакан не нужен»), двух блондинок за соседним столиком (не знаю, заметил ли), наследников известных фамилий, о которых упомянет позже? Может, вот оно и есть, настоящее английское воспитание? Отклонив несколько телефонных звонков, отвечает на самый, видимо, важный – мамин. «Привет, как ты? Чем занята? Да, скоро перезвоню».

Артур: В 16 лет ребенок вряд ли понимает социальную и карьерную значимость английского образования. Ему либо интересно, либо нет. Для меня это было приключение – пожить в другой стране самостоятельной жизнью. Изначально подаешь заявления сразу в несколько школ и, при хорошем результате экзаменов, попадаешь в лучшую из выбранных. У меня получилось сдать математику на 100% и попасть в St Paul’s, одну из лучших школ Лондона. Английский дух начинается уже с торжественного вскрытия запечатанного экзаменационного конверта с вопросами неведомого содержания. Хорошо помню это волнение: ты плохо представляешь, какие будут задания, материал сильно разбросан, приходилось учить все подряд без всякой уверенности, что это пригодится на экзамене. И сами вопросы сложнее, заковыристее, чем на наших экзаменах. Скажем, надо было знать производные формулы дифференцирования, а по русской учебной программе мы этого еще не проходили. Есть еще один момент: твоя персона должна быть чем-то интересна школе. Я, например, серьезно занимался большим теннисом и впоследствии стал капитаном школьной команды. Думаю, это сыграло значимую роль. Помню чувство эйфории, когда узнал, что зачислен в школу из топ-3 английского списка. Потом оказалось, что я там первый россиянин. Были русские по происхождению, но все-таки англичане.

В первый день приехал в St Paul’s с мамой, помню, как осматривали выделенную мне комнатку 10 м2, как узнал про распорядок дня и кодекс поведения: на прогулку вне территории – 2 часа в день, домашнее задание – под контролем хаус-мастера. Конечно, после более свободной московской жизни такое может шокировать. Но довольно быстро адаптировался, к тому же помогало, что я хорошо знал английский – некоторое время жил в США. Впоследствии меня даже выбрали вице-президентом дома, в обязанности входило придумывать всякие мероприятия – поездки, экскурсии, спортивные соревнования для студентов нашего небольшого кампуса. Я, к примеру, организовал турнир по бильярду и настольному теннису. Наверное, получал удовольствие от той жесткой конкуренции, которая культивируется в анг­лийской школе. Эта атмосфера подходит тем, кто изначально склонен к соревнованию. Представь, меня даже ни разу не вызывали на ковер.

В английской школе нет понтов – вот ее главное отличие от российской. Такие русские предметы идентификации, как брендовая одежда, утрачивают всякое значение. Охрану в школу никто не водит, а дорогие машины скорее оставят подальше за забором. Круг общения можно разделить на две части: русская тусовка и общение с местными. Хотя в свободное время чаще, конечно, виделся с соотечественниками. Все-таки вдали от дома приятно пообщаться на родном языке. С некоторыми ребятами встречались и до сих пор встречаемся на футбольных матчах Chelsea.

Из местных ребят сильное впечатление произвел Уильям Фалконер, сын экс-министра юстиции лорда Чарльза Фалконера – одного из самых видных представителей современной британской политики. Мы дружили, потому что жили в одном кампусе, вместе ходили в спортзал. Простой, открытый, может, даже более приземленный, чем остальные. Он помогал мне с одним из выбранных мною предметов – английской политикой.

Что касается ограничений свободы – кому-то она оказалась и не нужна. Китайские ребята, воспитанные в тоталитарном духе, не горели желанием покидать свои комнаты: один мальчик, помню, звонил маме в Китай, чтобы отпроситься в магазин за чем-то вроде зубной пасты. Любопытно, с кем мама, в свою очередь, согласовывала тот вопрос.

Я считаю, что английское образование дает самую хорошую базу для финансовой карьеры. Наверное, неплохо учиться в Швейцарии или Германии, но, во-первых, английский для дела нужнее немецкого, а настоящий английский можно получить только в натуральной среде. И еще: в Англии учат четко излагать мысли на бумаге. Там нет такого понятия, как устный экзамен, в основном они проводятся в форме эссе. Важное место отводится evaluation, когда реальному событию задаются другие исходные условия, а ты должен правильно определить, как сложилась бы тогда ситуация. В русских же школах задания ставятся иначе. А тут вдруг оказалось, что мало ответить на вопрос по учебнику. Надо показать, что ты полностью владеешь предметом обсуждения.

У меня не было идеи остаться, потому что конкурентные преимущества английского образования в Москве очевиднее: работодатель относится к нему с почтением. Да и по России соскучился.

Петр Бродовский, генеральный директор Woolstreet
Школа иезуитов Mount St. Mary’s College Sheffield
University of Bath School of Management

В Петре Бродовском узнаешь немца, даже не услышав его выраженный немецкий акцент. Ни капли английского лоска, он совсем не похож на космополита, знающего четыре языка, и наследника доли в крупном международном бизнесе. Возможно, этот простодушный вид, сияющая улыбка и отпускное настроение – просто признаки семейного счастья? Весной Петр женился на русской девушке Ирине, в июле состоится обряд венчания. Несмотря на восемь лет, проведенных в Соединенном Королевстве, он так и не стал англичанином. «В России меня считают немцем, а в Германии русским». Петр откровенно рассказывает о трудностях жизни в английской школе и о том, почему русским выпускникам английских вузов сложно получить работу в этой стране.

Петр: Имидж, который старается создать английский школьник и студент, – это образ этакого лентяя, не особо интересующегося учебой. Он может делать вид, что играет в какой-нибудь квест, а сам зубрить высшую математику, пыхтя над экзаменационными вопросами. Цель тут вполне практическая: жесткая конкуренция заставляет хорошо учиться и не подразумевает помощи одноклассникам. При этом лучше делать вид, что помочь бы рад. Потому что есть такая штука, как резюме. На каждого ребенка заполняется специальная форма, где должно значиться, что он социально активная личность и доброжелательный, открытый человек, что занимался скаутской помощью больным, престарелым или помогал бездомным. Резюме правит миром, открывая карьерные возможности. С младших классов школьникам внушают, что это главное в жизни. Вот почему свободное время лучше отдавать социально значимой работе, обязательна общественно полезная практика. При этом каждый безумно хочет поступить в Оксфорд или Кембридж, соревновательность поощряется администрацией и учителями. Это автоматически исключает искреннюю взаимопомощь. Доброты нет, каждый сам за себя. Многие русские бывают удивлены тем, что, отучившись в Англии, не могут получить там работу, несмотря на прекрасные результаты экзаменов. Да просто не стоило пренебрегать своим резюме и проводить каникулы в праздном безделье, работодатель очень внимательно читает эту бумагу.

Я родился в Германии, мама немка, отец русский, получил католическое воспитание. Сначала учился в Германии, поэтому в 10-м классе не мог даже как следует писать по-русски. В детстве мечтал поехать в Англию, с 7-го класса зубрил английский, но прилично овладел им, лишь пожив полгода в Соединенных Штатах. Только потом отправился готовиться и сдавать A-levels. Когда не опекают родители, быстро находишь друзей. Сегодня жалею, что не попал в английскую школу на два года раньше, в 14 лет, – раньше начал бы играть в регби и заботиться о резюме. Мне повезло со школой. Из 50 учеников всего лишь пятеро были иностранцами. Так что я жил в английской среде. В широко известных разрекламированных школах процент иностранцев доходит до 80, это уже не то натуральное общение, за которым едут наши соотечественники.

Англичане без теплоты относятся к иностранцам. Это чувствовалось и в школе, и в университете. Они всегда держались своей компанией, неохотно пуская к себе представителей других культур. Да, они всегда милы и дружелюбны, но часто подозреваешь, что это не искренняя симпатия, а работа на резюме. За восемь лет у меня появился лишь один английский друг. Это при хорошем-то уровне языка. Кстати, у многих иностранцев такой английский, что они писали сочинения лучше большинства англичан. Не думаю, что причина в пресловутом снобизме. Скорее несколько ущемленное национальное самосознание. Это ведь миф, что в Англии преобладают частные школы, лишь 7% англичан могут позволить себе платить 30–40 тыс. фунтов в год за учебу. Результаты экзаменов всегда выше у выпускников частных школ. Естественно, 5–7 человек в классе, помощь тьюторов и хаус-мастера. Государственному образованию далеко до такого индивиду­ализма. Сейчас правительство собирается ввести систему дополнительных бонусных очков на экзаменах для выпускников государственных школ. Я считаю, что это неверный подход: хотите, чтобы менее привилегированные слои были образованнее, – вкладывайте больше денег в государственное образование.

В школе я получал от отца всего лишь 20 фунтов в неделю на карманные расходы. Подрабатывал, продавая однокашникам сигареты, которые привозил из России, это и было основной статьей моих подростковых доходов. Поступив в университет, стал получать уже 150 фунтов, однако спустя три месяца мой строгий папа объявил, что если я не найду работу «до пятницы», он лишит меня всякого финансирования. Зато если найду, стану получать в два раза больше. Пришлось спешно устраиваться в «Макдоналдс». Потом еще поработал в винном магазине, так что теперь неплохо разбираюсь в алкогольных напитках. После университета два года работал в английской Aldi, это крупнейший немецкий дискаунтер.

Английскую школу я бы сравнил не с семьей, а с армией. Приходится опекать младших детей, следить за их домашним заданием – в свою очередь малыши обязаны открывать тебе двери и пропускать без очереди в столовой. Они живут в спартанских условиях, по восемь человек в комнате. Да, дети миллиардеров, титулованных родителей живут вместе с остальными, когда отопление включается на час утром и на час вечером, – так прививается традиционная культура экономии. Это очень жесткая иерархия. Поэтому Англия полвека правила миром.

Материалы по теме

• Кодекс аристократа