Картины в складчину

Одним январским днем этого года 26-лет­ний француз Пьер Накин проснулся знаменитым: про него написали в десятках газет как о создателе первой биржи по торговле долями картин и предметов искусства. Пьер предложил инвесторам механизм инвестиций в искусство через покупку долей собственности в художественных ценностях, которые включены в листинг созданной им биржи: A&F Markets.

Пьер работал два года над созданием компании A&F Markets и за это время создал программный продукт, напоминающий современный интерфейс онлайн-брокера (но торгующего долями картин вместо акций), а также выработал юридическое решение в рамках французского права, позволяющее A&F Markets выступать посредником между продавцами долей предметов искусства и их покупателями. Пьер создал биржу, запустил на ней пару пилотных продуктов (долей картин не самых известных художников вроде Vezzoli и Lewitt) и объявил о себе миру.

Мир услышал и разразился серией публикаций, общий тон которых был похож на репортаж из кунсткамеры: вот еще что придумали на рынке предметов искусства. Комментарии капитанов арт-индустрии были сдержанными или негативными. Меня журналисты спрашивали тоже, и мой ответ был таков: розничным инвесторам предлагать доли в предметах искусства опасно, это открывает большие возможности для злоупотреблений и в целом может опорочить нарождающуюся дисциплину секьюритизации предметов искусства из-за появления таких злоупотреблений.

Очевидно, очень легко «залистинговать» на A&F Markets предмет искусства, распродать в нем доли по агрессивной оценке, а затем поставить держателей таких паев перед отсутствием возможности конвертировать их в денежные средства или продать на рынке. Я не был знаком с Пьером Накином и в комментариях мировой прессе просто высказал свои опасения в отношении розничной модели секьюритизации предметов искусства.

Ноу-хау Пьера

Пьер прочитал мои комментарии и позвонил мне. Через две недели мы встретились в Париже – офис A&F Markets представляет одну комнату на цокольном этаже жилого дома в уютном квартале недалеко от Монпарнаса, на улице Lecourbe, наполненной ароматами ресторанов, рыбных развалов и сырных лавок. Уолл-стрит по-французски отлично подходит в качестве декораций к первой в мире бирже для торговли долями предметов искусства.

Из разговора (и, конечно же, обеда!) с Пьером я неожиданно для себя вынес массу интересного, особенно в контексте российских усилий по развитию инфраструктуры для создания арт-фондов и недавней регистрации в России второго (после «Атланты») ПИФа художественных ценностей – фонда «Фотоэффект» под управлением «Аганы» на сумму чистых активов почти 15 млрд рублей.
Итак, ноу-хау A&F Markets оказалось при ближайшем рассмотрении вовсе не в вопросе создания биржи. Никакой биржи на базе A&F Markets возникнуть пока не может, поскольку для долей предметов искусства нет маркет-мейкеров и постоянных источников ликвидности. Но зато A&F Markets удалось создать легитимный (в плоскости французского права) механизм секьюритизации предметов искусства – превращения художественных ценностей в финансовый продукт, который может дистрибутироваться на территории Евросоюза в полном соответствии с действующим там законодательством. При этом Пьеру удалось это сделать практически в одиночку, разработав в итоге с крупными французскими юристами (Reinhart Marville Torre) пакет документации, полностью обеспечивающий юридическое основание для секьюритизации и публичной продажи предметов искусства во Франции.

Пьер пришел к этому результату позднее объявленной в России управляющей компанией «Лидер» и ФСФР летом прошлого года практики создания арт-фондов, однако «секьюритизация по-французски» даже в любительском исполнении молодого европейского предпринимателя несет в себе несколько интересных конкурентных преимуществ на фоне российского официального решения.

1) Скорость и простота физического передвижения предметов искусства: A&F Markets может секьюритизировать предметы искусства в течение недели, которая уходит на оформление документации, транспортировку предмета искусства в депозитарий (закрытый независимо управляемый склад, специализирующийся на ответственном хранении предметов искусства) и листинг предмета искусства в электронной системе A&F Markets. В России же весь процесс оформления проспекта паевого инвестиционного фонда и регистрации итогов его формирования растягивается на месяцы и сопряжен с титаническими усилиями по обучению специализированных (в специальностях, никак не связанных с ответственным хранением художественных ценностей) депозитариев вопросам работы с предметами искусства, а также с драконовскими процедурами перевозки художественных ценностей через границу и уплаты налогов в случае приобретения арт-активов за рубежом.

2) Прозрачность – A&F Markets публикует детальные отчеты обо всех предметах искусства, доли которых предлагаются через систему компании, с подробным раскрытием информации о каждом объекте. Покупатель долей предметов искусства на французской A&F Markets знает все про приобретаемый им арт-актив (а в ближайшее время начнет получать информацию об арт-активах еще и от третьих сторон, сотрудничающих с A&F Markets, вроде берлинского Artfacts и американского Skate’s). Покупатель паев в российских ПИФах не имеет сегодня практически никакой постоянно обновляемой, подробной и легкодоступной информации о структуре, оценке и художественной ценности коллекций этих фондов.

При всей могущественности акционеров за спиной российских пионеров арт-секьюритизации («Атланта», «Агана») для многих (пожалуй, для большинства) участников арт-рынка риск работы с российскими управляющими компаниями практически тождественен риску работы с французской A&F Markets: при выборе между управляющим, представляющим собой малый бизнес с понятными бенефициарными владельцами во Франции, и российской лицензированной компанией с неясной структурой собственности и мотивами интереса к арт-рынку, полагаю, многие инвесторы и владельцы ценных предметов искусства предпочтут A&F Markets за неимением других интересных альтернатив.

Уроки прозрачности

Впрочем, этих альтернатив по секьюритизации предметов искусства становится все больше. Пока «Атланта» еще только готовилась зарегистрировать свой первый арт-фонд, а «Лидер» переоформлял фонд «Фотоэффект» на «Агану», 29 октября прошлого года без особых фанфар был создан PFF Fine Art Invest Fund. Зарегистрированный на Мальте, управляемый лицензированной швейцарской компанией и регулируемый европейским законодательством, PFF Fine Art Invest Fund стал вторым после австрийского Art Photography Fund специализированным фондом инвестиций в современное искусство в континентальной Европе, ориентированным на фотографию и открытым внешним инвесторам. Сейф с хранилищем коллекции фонда находится в подземном помещении прямо через дорогу от отеля Hyatt в Цюрихе.

Управляющий фонда, швейцарская компания PMG, активно экспериментирует с разными видами активов и рассчитывает привлечь многих клиентов с крупными, находящимися в Швейцарии коллекциями искусства к их частичной продаже и программе увеличения ликвидности через секьюритизацию предметов искусства.

Французские и швейцарские инновации в этой области показывают, что в финансовом мире продолжает нарастать интерес к вовлечению арт-активов в структурированный оборот на рынке капиталов по принятым на нем правилам. И хотя европейцы пока не могут похвастаться гигантскими объемами российских сделок по секьюритизации, их усилия по созданию инфраструктуры и лучшей практики инвестиционного рынка предметов искусства находятся в прозрачной и конкурентной рыночной среде – никакой мистики ни в отношении происхождения предметов искусства, ни в отношении их покупателей. В то же время в России, при всей внешней лакированной регулированности рынка, истинные его участники и их мотивы остаются загадкой. Впрочем, российское лидерство в инновациях на рынке инвестиций в предметы искусства еще не утеряно, и, возможно, европейские уроки «прозрачности» будут усвоены российскими архитекторами арт-фондов.