Самое заметное изменение, произошедшее в подстковидном мире, это практически до совершенства отточенный навык жить и работать удаленно от того, что раньше, казалось, непременно должно быть рядом. В богатых семьях, которые и прежде отличались заметной мобильностью, это приводит к еще большему территориальному разобщению: люди поняли, что можно находиться там, где это удобнее. Теперь им не кажется такой уж странной ситуация, когда дети учатся, скажем, в школе-пансионе в Англии, их мать живет в Восточной Азии, а отец – в основном находится в США. Все они регулярно общаются по видеосвязи и вполне счастливы. Безусловно, такие семьи существовали и до пандемии, однако сегодня подобная ситуация становится общим местом.

Но что произойдет, если такая семья распадется? Тут же возникнет вопрос юрисдикции: где лучше проводить бракоразводный процесс: в Великобритании, Восточной Азии или Америке? Юристам явно будет над чем поработать.

Еще одна особенность современной жизни – всепроникающая природа мобильных телефонов с их все более совершенными камерами и устройствами записи. Более того, эти устройства зачастую хранят большой объем конфиденциальной информации о своем владельце. Все это позволяет, с одной стороны, при помощи своего телефона следить за партнером и записывать его действия на камеру или диктофон, а с другой – приводит к неуемному желанию получить доступ к конфиденциальной информации, хранящейся на телефоне супруга или супруги.

Однако и то и другое – и слежка, и незаконный взлом устройства – могут повлечь за собой серьезные юридические проблемы. Прежде чем использовать в деле о разводе доказательства, полученные одним из этих путей, ультрахайнетам стоит выяснить, не нарушают ли они тем самым закон страны, в чьей юрисдикции происходит бракоразводный процесс. Скажем, у судей в Великобритании регулярная слежка при помощи мобильных устройств за более уязвимой стороной однозначно не вызовет восторга.

Вообще у слабой стороны позиции в деле развода все более укрепляются. В большинстве стран суд сделает все возможное, чтобы стороны в процессе играли на равных. Один из механизмов в достижении этого – финансирование судебных процессов (litigation funding). Его суть заключается в том, что инвесторы предлагают стороне судебного процесса средства на его ведение. Если процесс будет выигран, инвестор получит процент от выигранной суммы, если дело будет проиграно, издержки на его ведение инвестору не будут возвращены. Однако, несмотря на это правило, средние инвестиционные результаты у крупных игроков рынка litigation funding значительно опережают фондовый рынок.

Хорошие проценты, которые в случае победы в деле получают инвесторы компаний litigation funding, могут служить еще одним весомым аргументом в переговорах с экономически более сильной стороной бракоразводного процесса. Эти проценты могут быть удержаны в дополнение к основной сумме иска, на которую претендует слабая сторона. Увеличивать свои и без того грозящие стать непомерными расходы согласится не каждый состоятельный супруг или супруга. И может пойти на попятную.

Алекс Кэрразерс, партнер юридической компании Hughes Fowler Carruthers.