Господи, сколько же здесь барахла. Мой дом им просто переполнен. А ведь я теперь живу в довольно большом доме. Ну, не чересчур большом. Я не олигарх какой-нибудь и живу не на Бишопс-авеню. И гаража на 24 машино-места у меня нет. И зал для балов в моем доме отсутствует. Но дом у меня все же немаленький. Как раз на приличных размеров семью. Четыре спальни. При желании можно выкроить и пятую. А также подвал и чердак. С домом мне вообще повезло. Я могу разместить в нем супругу, троих детей в возрасте до шести лет и злонравного кота. Причем свободного пространства столько, что если я, к примеру, повздорю с женой или котом или кто-то из моих друзей повздорит со своей женой и явится ко мне на порог в два часа ночи, бледный и с чемоданом пожитков, то мне удастся всех разместить на ночлег так, что никому не придется спать на полу.

Поверьте, я не маниакальный коллекционер хлама. Исключение, правда, составляют книги, но их при желании можно легко убрать в шкаф. Однако, хоть это и противоречит правилам обычной человеческой логики, я в последнее время обзавелся невообразимыми горами хлама лишь потому, что у меня есть довольно большой дом, где все это спокойно поместится. Когда я начинаю что-то выбрасывать, этот процесс тут же становится похож на вычерпывание воды из бездонной лодки. Два раза в неделю ко мне приходят героические уборщицы в спецодежде и в течение трех часов распихивают все предметы по шкафам, ящичкам и сервантам. Однако уже через три часа после их отбытия неистребимый принцип энтропии вновь начинает проявлять себя.

Характер барахла отличается от комнаты к комнате. В кабинете можно найти клочки бумаги, неоткрытые письма, украшения неопределенно-сентиментального свойства, несколько десятков проводов и кабелей для ныне утраченных электронных устройств, связанных, подобно волосам горгоны Медузы, в вечный, нераспутываемый узел. Теперь подвал. Когда я переселялся в этот дом чуть больше года назад, меня посещали фантазии о чистом подвале, где все разложено по полочкам. В данный момент в подвал невозможно зайти. Здесь мы видим гнездо из стульев, полупустые ведра с краской, велосипеды (ни один из которых не принадлежит мне), газонокосилки, детские автокресла, гигантские фотографии в рамах, скрученные ковры (в которых, возможно, покоятся трупы любителей автостопа) и прочие объекты. Из всех обитателей дома пересечь эту полосу препятствий способен лишь кот. Что он, собственно, и делает, чтобы пробраться к своему поддону-туалету. Прочие члены семьи доступа к углу с поддоном не имеют. Я много раз говорил коту, что не нахожу возможности осуществлять санитарное обслуживание поддона, но он продолжает делать свои дела.

Раза два в год на меня нападает желание сделать что-то своими руками. Например, просверлить дыру в стене, чтобы повесить картину. Правда, пробуравив два сантиметра, сверло непременно ломается, а я охладеваю к проекту и перестаю им интересоваться. Но его следы разбросаны по дому еще долго – банки шпаклевки, банки с гвоздями и шурупами, ножовки, углошлифовальные машины, а также скрепы, которые, по идее, должны соединять элементы мебели IKEA, но почему-то валяются отдельно. Можете ли вы среди всего этого найти шестигранный ключ, ключ для радиатора или последнюю несломанную отвертку?

Разговор о детской давайте лучше опустим, ибо здесь нас поджидают мириады фрагментов конструктора Duplo, давно не пишущие фломастеры без колпачков и фрагменты пазлов, обрушивающиеся вам на голову с верхних полок шкафа. Не будем мы вспоминать и гостиную, где можно нежданно-негаданно обнаружить банан (засовываешь руку за диван, а там банан). И ни слова о столовой, где вас поджидают предательские островки разлитой каши…

Дорогой читатель, я все это пишу не для того, чтобы жалобно стенать. Точнее, не только для того, чтобы жалобно стенать. Я пишу это еще и потому, что подозреваю, что дело тут в культуре. Когда я воображаю себе жилища состоятельных граждан, мне представляется, что хлам в них отсутствует. По крайней мере, на участках их домов, доступных взорам публики, бардака нет. А есть покрытия из матового хрома с минималистскими вкраплениями камня цвета овсяной каши. Тут же мы видим не заваленные бумажками письменные столы, громадные и не покрытые хламом ковры, потолки со штрихпунктирными линиями элегантных светильников и электронные устройства без кнопок.

На мой взгляд, парадоксально, что чем больше у тебя денег, тем меньше у тебя вещей. Ведь деньги – это такие штучки для приобретения барахла. Я, разумеется, обобщаю, но в целом все так и есть. У богатых людей, конечно, есть в доме прислуга, поэтому им, наверное, не приходится самим собирать по всему дому фрагменты конструктора Duplo, как это делаем мы, простые смертные. Уж прислуга-то умеет поддерживать порядок. Но она не способна полностью изнич­тожить хлам. Так что дело тут не просто в поддержании порядка. Разгадка, думаю, лежит в области эстетики. Чистота и порядок – это мировоззрение.

В нас, представителях среднего класса, по-видимому, неистребима неуверенность в том, что деньги будут всегда. Нам кажется, что любую вещь можно подправить, заштопать и снова употреблять, поэтому решительно невозможно что-то взять и выбросить на помойку. Те же качества отличают и представителей слегка поиздержавшейся аристократии. У каждого известного мне хозяина замка есть коллекция видавших виды тряпок, рыцарских доспехов и пыльных оленьих рогов. Беднота тоже не любит расставаться с пожитками. Некоторые даже складируют лишние матрасы и бытовую технику в садике перед домом.

А вот сказочно богатые люди, которые могут себе позволить все, как раз ни в чем не нуждаются. Поэтому у них дома такая красота, такая спокойная, умиротворяющая атмосфера, и кто бы ни занимался у них ликвидацией кошачьего туалета, этот человек совершенно точно имеет беспрепятственный доступ к поддону. Вот она, абсолютная свобода, не правда ли? Живешь как монах, потому что можешь себе позволить жить как Людовик XIV. А теперь прошу меня извинить  – мне нужно поднять с пола кусочки Duplo.