Предлагаю провести полную амнистию капиталов, возвращающихся в Россию, – именно полную… Это значит, что если человек легализует свои средства и имущество в России, он получит твердые правовые гарантии, что его не будут таскать по различным органам, в том числе и правоохранительным, трясти его там и тут, не спросят об источниках и способах получения капиталов, что он не столк­нется с уголовным или административным преследованием и к нему не будет вопросов со стороны налоговых служб и правоохранительных органов. Давайте это сделаем сейчас, но один раз. И все должны этим воспользоваться, кто хочет прийти в Россию… Все мы понимаем, что происхождение денег разное, по-разному они заработаны и получены. Но, убежден, нам нужно окончательно закрыть, перевернуть офшорную страницу в истории нашей экономики и нашей страны. Это очень важно и нужно сделать».

Казалось бы, какие могут быть разумные возражения против этой инициативы президента страны, высказанной в послании Федеральному Собранию? Не говоря уже о других его требованиях и инициативах, высказанных там же: свобода личности и предпринимательства, неприкосновенность частной собственности и свобода распоряжения ею, искоренение обвинительного уклона, адекватная и предсказуемая правоприменительная практика, надзорные и налоговые каникулы для предпринимателей…

Было бы это сказано на какой-нибудь гарвардской, оксфордской или сорбоннской лекции, никто бы не удивился – все вполне тривиально. На нашей же почве это прозвучало как голос из другой галактики. Зато совсем не удивили раздавшиеся буквально вслед за посланием глухие чиновничьи голоса, что провести амнистию капиталов в таком масштабе «невозможно», что это «нереализуемо» и чему-то там противоречит. Вполне предсказуемым оказалось и заседание правительства, одобрившее законопроект: оно не внесло никакой ясности в процесс реализации идеи, а лишь добавило вопросов. Обсуждать конкретные условия и механизм предполагаемой амнистии невозможно – они, оказывается, еще будут вырабатываться. К тому же сказано о необходимости консультаций с международной «антиотмывочной» организацией FATF (то есть правительство одобрило проект без полноценного экспертного обсуждения). «Наша главная задача сделать процедуру легализации совершенно прозрачной, безопасной, чтобы те, кто решился открыть источники доходов и имущества, были застрахованы от возможного преследования, – сказал премьер-министр и добавил ключевую фразу: – Но не без исключений, конечно». То есть закон еще не принят, и неизвестно, когда и как он будет принят, но его выборочное применение уже предопределено. А президент, напомню, предложил «полную амнистию капиталов, именно полную»…

В общем, все реальное продвижение с декабря до апреля в направлении «полной амнистии капиталов» – обсуждения по кругу, пусть даже на заседании правительства, кулуарный торг об условиях и явно сырой проект. Не густо, хотя хорошо известны примеры молние­носного принятия и реализации других решений. Нет-нет, я вовсе не собираюсь тиражировать пропагандистскую благоглупость «царь хороший – бояре плохие». Незачем вспоминать и о том, сколько уже было и кануло за последние 10–15 лет замечательных инициатив (в том числе и президентских) а-ля «свобода лучше, чем несвобода»… Сказать же хочется о другом: когда утечка капитала (и финансового, и, что гораздо важнее, человеческого) приобрела столь трагические и угрожающие масштабы, а точка бифуркации буквально в полушаге, надо бы уже как-то посерьезнее. И, рискну сказать, почестнее.

Президент в том же послании утверждает: «…Лучшая гарантия – это нацио­нальная юрисдикция, даже при всех ее проблемах. И мы эти проблемы последовательно продолжим решать. Вместе с бизнесом, конечно». «Продолжим» – это значит: проблемы знаем и уже решаем. Вот и давайте посмотрим, как на самом деле выглядит это «решаем». Начну с самого острого: досудебных арестов снова становится больше и больше, и происходит это настолько бодрыми темпами, что уже руководство московского УФСИНа официально заявляет о переполнении следственных изоляторов на четверть. Как практикующий адвокат, полной чашей чувствую это на себе, проводя по много часов в очереди ожидающих свидания с арестованными подзащитными (большинство из которых как раз предприниматели). Суды удовлетворяют практически все и любые, даже самые одиозные и безосновательные ходатайства следствия о досудебном аресте и продлении его срока. Никакие аргументы, факты не действуют, если пришел следователь и требует арестовать или продлить арест. Все это зафиксировано в официальной судебной статистике: судами удовлетворяется до 98% таких ходатайств. Как следствие, растет и ширится заложничество (с которым я тоже знаком, увы, на примере конкретных дел и человеческих судеб). Сначала человека безосновательно арестовывают, именно в связи с его предпринимательской деятельностью, а потом к нему приходят люди в погонах и говорят, что сам по себе он им неинтересен, так что варианта два: сказать то, что нужно, и пойти домой или не сказать, и дальше будет еще хуже. И никакой суд и адвокат, говорят, тебе не поможет, потому что все суды «под нами». И человеку действительно становится хуже, несмотря на то что он уже в тюрьме. Человек заявляет публично и официально о происходящем с ним – никакой реакции или ее видимость. Главными «экономистами» и «экономическими арбитрами» прочно стали оперативники, следователи и прокуроры: именно они, руководствуясь своим репрессивным «правосознанием», а вовсе не фактами, и невзирая на нормы права (как гражданского, так и уголовного во многих случаях), оценивают сделки между частными субъектами рынка на предмет «обоснованности» или «фиктивности», соответствия или несоответствия их частным интересам. Суды и здесь послушно идут в фарватере, причем даже тогда, когда в уголовном деле демонстративно попираются имеющие обязательную силу решения их коллег по гражданским делам. Оправдательных приговоров практически нет, суд присяжных по экономическим делам невозможен. «Экономическая амнистия» – только за выкуп. Официально это называется более пристойно: «возмещение ущерба как условие применения амнистии», но суть от этого не меняется. К тому же «ущерб» определен теми же следователями и прокурорами по тем же произвольным критериям репрессивного «правосознания». УДО – то же самое. Помилование, как и оправдательные приговоры, на уровне погрешности. Теперь вот еще и уголовная ответственность юридических лиц стучится в дверь.

Саботаж решений ЕСПЧ, других международных и иностранных судов ширится на государственном уровне, получает открытую поддержку высших судов и законодателей. Защита частной собственности и права собственности в национальной юрисдикции возможна. Но только если это не противоречит «интересам государства», что в нынешнем понимании зачастую означает интересы каких-нибудь «своих». А если противоречит, собственник не только легко лишится всего, но и станет фигурантом уголовного дела с гигантскими суммами «ущерба» от «хищения», «легализации» и чего угодно еще. Примеры у всех на слуху, о некоторых из них была моя предыдущая колонка, о них и пронзительно правдивый фильм «Левиафан».

Таковы суровые реалии национальной юрисдикции. И если президентское обещание «последовательно продолжим решать» подразумевает именно это, то незавидна судьба даже самой радикальной амнистии капиталов. Потому что в другие юрисдикции уходят далеко не только по соображениям налоговой выгоды. И уж тем более – далеко не только из-за сомнительного происхождения капиталов, хотя для чиновников-бизнесменов и их окружения это, конечно, критически важно. Для большинства же предпринимателей главным является то, что формирует доверие к государству (и к чему призвал президент): честный суд, некоррупционное гос­управление, предсказуемая правоприменительная практика, уважение собственности и собственника, стабильный деловой оборот. Так что выбор юрисдикции для жизни, ведения бизнеса и разрешения бизнес-споров – самый убедительный ответ и пропаганде, и сладким обещаниям и грезам, мягко говоря, не подкрепленным реалиями.

Материалы по теме

• Проактивная защита
• От слияния до поглощения
• Многоголовое управление