Цена знаний

Возможно, для кого-то такой карьерный поворот мог бы показаться неожиданным, однако стать шариатским ученым в совете какого-нибудь исламского банка – это прекрасная работа, конечно, если вы сможете ее получить. Все опрошенные нами банкиры, юристы и академические эксперты, имеющие отношение к сфере исламских финансов, единодушно заявили о том, что шариатские ученые – те, кто одобряет каждую новую исламскую банковскую транзакцию, подтверждая ее полное соответствие законам шариата, – получают за это «очень большое вознаграждение», однако мало кто согласился назвать конкретные цифры. Добро пожаловать в закрытый для непосвященных мир исламских финансов – знакомьтесь со все более животрепещущей для этой индустрии «проблемой шариатских ученых».

Те немногочисленные эксперты, которые все-таки согласились поделиться своими данными о размере денежных вознаграждений шариатских ученых, существенно разошлись в своих оценках. Профессор Родни Уилсон, сотрудник Центра изучения исламской экономики и финансов Университета Дарема, утверждает, что наиболее востребованные шариатские ученые получают около 2 тыс. долларов в день. Один банкир на условиях анонимности заявил Reuters, что отдельные ученые требуют за свои консультации 1–1,5 тыс. долларов в час. И это сверх ежегодного бонуса в размере 10–20 тыс. долларов за участие в совете директоров того или иного исламского финансового института. Доктор Мурат Унал, генеральный директор Funds@Work, инвестиционный консультант и специалист в области исламских финансов, заявил, что размер вознаграждения шариатскому ученому за участие в одном совете директоров может превышать 200 тыс. долларов в год, не считая комиссионных. При этом плата за услуги ученым, выступающим консультантами в рамках какой-либо крупной транзакции, такой, например, как выпуск исламских облигаций сукук, может составлять миллионы долларов. Если даже эти цифры кажутся вам недостаточно впечатляющими, взгляните на результаты первого исследования Funds@Work в области исламских финансов, согласно которым каждый из 20 ведущих мировых шариатских ученых занимает места в 14–85 советах.

Власть немногих

Для подобного различия в оценках существует причина: данные о размерах выплат шариатским ученым не обязаны раскрываться. И в то время как «традиционные» банкиры обнаружили себя мишенью мощной общественной кампании против бонусов, не столь громкие, но не менее настойчивые голоса, призывающие ограничить влияние и размеры вознаграждений шариатским ученым, также стали набирать силу. Проблемы, о которых говорят те, кто сегодня настаивает на необходимости реформирования существующей системы шариатских ученых, имеют критически важное значение для этой динамично растущей индустрии, которая способна впервые приобщить к банковским услугам миллионы мусульман и представляет собой настоящую альтернативу «традиционному» западному банкингу.

Согласно прогнозам Deutsche Bank, к 2016 году оборот индустрии исламских финансов почти удвоится и достигнет 1,8 трлн долларов. Однако ее экономический потенциал может так и остаться нереализованным из-за серьезных проблем с управлением, принимая во внимание, что власть и влияние в ней сконцентрированы в руках представителей немногочисленной, немногословной и стареющей элиты.

Исламские финансы отличаются от «традиционных», поскольку здесь запрещены получение ссудного процента, спекуляции, инвестирование в «запретные» отрасли, такие как производство и продажа алкоголя, продуктов из свинины и игорный бизнес. А также «гарар», что в вольном переводе означает «неопределенность» в контрактах, в том числе продажа продавцом товара, которого у него еще нет в наличии на момент осуществления сделки. Все исламские банки или «традиционные» банки, предлагающие своим клиентам услуги исламских финансов, обязаны создать у себя собственный шариатский совет, который определяет, является ли та или иная транзакция исламской, то есть соответствующей шариатскому закону. И в отсутствие какого-либо органа, имеющего полномочия центральной регулирующей администрации, это наделяет членов исламских советов огромным влиянием и властью.

Процесс регистрации выпуска исламских облигаций Goldman Sachs в октябре 2011 года может служить отличной иллюстрацией, с одной стороны, все более возрастающей привлекательности исламских финансов, а с другой – присущих ей фундаментальных недостатков. Запущенная американским банковским гигантом программа выпуска сукук на сумму 2 млрд долларов с самых первых шагов возбудила полемику, разгоревшуюся вслед за тем, как сразу несколько исламских ученых признали ее не соответствующей нормам шариатского закона. Масштабы проблемы многократно возросли после того, как вслед за допущенной крупной ошибкой, спровоцировавшей вал противоречащих друг другу толкований, стало известно, что по меньшей мере трое из восьми шариатских ученых, упомянутых Goldman Sachs в проспекте эмиссии сукук как давшие одобрение этой сделке, заявили, что они никогда даже не видели этого документа.

(В итоге Goldman Sachs пришлось временно отказаться от размещения сукук, хотя программа до сих пор не отменена. – Прим. ред.)

Этот инцидент высветил один из капитальных недостатков ныне действующей системы шариатских советов: когда одна группа ученых объявляет ту или иную сделку соответствующей нормам шариата, а другая группа с этим не согласна, не существует никакой вышестоящей инстанции, к которой можно было бы апеллировать для разрешения этого спора. Подобные расхождения во мнениях можно наблюдать не только при выпуске сукук. Случалось, что такую линию поведения выбирали стороны, желавшие избежать выполнения своих обязательств в рамках финансовых сделок. Участницей одной из подобных нашумевших историй стала кувейтская инвестиционная компания Investment Dar, которая попыталась оспорить требование банка Blom Bank о погашении выданного ей кредита. Свой отказ в Investment Dar мотивировали тем, что данный заем не соответствовал нормам шариата. В свою очередь британский суд тогда привел в изумление многих, признав случай Investment Dar «спорным» (инвесткомпания тем не менее тяжбу все равно проиграла).

Подобные споры – это, «к сожалению, довольно распространенное явление», признается парт­нер SNR Denton Пол Холланд. Впрочем, считает эксперт, избирая подобную тактику, отказывающаяся от выполнения своих обязательств сторона имеет мало шансов на успех. «Это не тот аргумент, который воспринимается данной индустрией как удовлетворительный.

И, к счастью, насколько мне известно, до сих пор все попытки объяснить свою позицию подобным образом не имели никакого действия», – добавляет он. Тем не менее Холланд уверен: споры по поводу соответствия тех или иных сделок нормам шариата неизбежно будут возникать и впредь. И, считает он, это отнюдь не всегда плохо. «Исламские финансы содержат в себе значительную долю субъективизма – это отличающий эту отрасль специфический риск. Ученые будут придерживаться различных точек зрения, точно так же, как будут делать разные шариатские советы и разные школы», – замечает он. Однако это одновременно доказывает, добавляет эксперт, что исламские финансы – это «глубокий мыслительный процесс», в котором шариатские ученые «оценивают достоинства каждой сделки и принимают решение на основе рассмотрения каждого конкретного случая в отдельности».

450 кресел на 10 человек

Сегодня многие с радостью были бы готовы приветствовать появление финансовой индустрии, которая способна быть более глубокомысленной и персонифицированной. Однако отсутствие какой бы то ни было вышестоящей инстанции, к которой можно обратиться в случае возникновения спора, увеличивает влияние отдельных шариатских ученых.

Впрочем, их влиятельность растет неодинаково. Точнее, можно сказать, что в выигрыше оказались представители лишь одной, весьма ограниченной группы. Объясняется это тем, что банки конкурируют за привлечение в свои шариатские советы самых известных и авторитетных имен, чтобы повысить к ним степень доверия в исламском мире и снизить вероятность того, что решения, вынесенные их советами, могут быть в дальнейшем оспорены. В результате, как свидетельствуют данные исследования Funds@Work, десять ведущих шариатских ученых мира занимают до 40% всех мест в советах, деля между собой 450 кресел. Подобное положение лишь способствует дальнейшему значительному росту величины оплаты труда ограниченного круга шариатских ученых, а также обеспечивает его представителям огромную степень влияния на всю индустрию.
«Возьмите пять ведущих ученых, которые занимают около 25% всех мест в шариатских советах в мире – мы говорим о более чем 350 советах. Только представьте, если однажды они сядут вместе в один самолет и тот разобьется. Конечно, мы надеемся, что этого никогда не произойдет, но можете себе представить, какой удар это нанесло бы в целом по всей системе, по преемственности и стабильности?» – рассуждает Унал о результатах исследования своей компании.

Проблему усугубляет и то, что сегодня не существует каких-либо действующих планов по принятию ученых в шариатские советы, или программ обучения для молодых ученых, или даже формальных процедур их найма: обычно, когда назначен председатель шариатского совета, он сам приглашает всех остальных его членов. В результате ученые зачастую приходят в советы группами. Исследование Funds@Work свидетельствует: два ведущих шариатских ученых вместе входят в 51% шариатских советов.

Закрытый клуб

Хотя шариатский совет неподотчетен акционерам, его мнение может быть более значимым, чем мнение исполнительного комитета, и оказывать решающее влияние на стратегию организации. «Шариатские ученые по-прежнему воспринимаются многими участниками рынка – и это видно по результатам исследования, полученным в Малайзии, – более влиятельными фигурами, чем генеральные директора, – поясняет Унал. – Не исключены ситуации, когда шариатский ученый может принять решение, которое полностью противоречит вектору развития организации, и менеджмент не сможет ничего с этим поделать».

Еще одно обстоятельство не может не добавить беспокойства акционерам: менее десяти из ста ведущих исламских ученых имеют финансовое образование.

В отличие от решений исполнительного совета директоров, проанализировать решения шариатских ученых довольно сложно, поскольку они не публикуются, протоколы заседаний ведутся редко, а если это и происходит, они никогда не предаются огласке. Даже в ходе широко освещаемых в прессе диспутов шариатские ученые, как правило, избегают публичного обсуждения личного мнения по репутационным соображениям. «Все дискуссии вокруг выпуска сукук Goldman Sachs были диспутом не между шариатскими учеными, а между комментаторами самого разного толка, – замечает Найджел Денисон, директор и руководитель отдела анализа финансовых рынков и wealth management Банка Лондона и Ближнего Востока (BLME). – Сами шариатские ученые стараются в это не вмешиваться. Группа шариатских ученых довольно немногочисленна, поэтому нередко случается, что, когда вы критикуете какой-то шариатский совет, его членом является кто-то из ведущих ученых».

Необязательные стандарты

В последнее время предпринимались неоднократные попытки укрепить органы, устанавливающие стандарты исламских финансов. И все опрошенные нами эксперты с оптимизмом говорили о том, что индустрия делает существенные шаги в верном направлении, даже если при этом они и расходились во мнении, какие органы лучше всего могли бы справиться с этой задачей. Профессор Уилсон из Университета Дарема отмечает, что в определенной мере международные стандарты отрасли уже существовали благодаря работе Совета по исламским финансовым услугам (IFSB), который консультирует центральные банки и других регуляторов по вопросам исламских финансов. Пол Холланд из SNR Denton, в свою очередь, называет AAOIFI. Эта организация, располагающаяся в Бахрейне, устанавливает стандарты, которые, как он утверждает, «сегодня довольно широко признаются участниками этой индустрии».

Однако вопрос заключается в независимости рекомендаций этих институтов. И вот здесь снова возникает «проблема шариатских ученых». Причина в том, что, как свидетельствуют данные исследования Funds@Work, семнадцать ученых, так или иначе связанных с AAOIFI, занимают примерно половину всех мест в шариатских советах в мире. «Репутация, которую дает членство в советах, устанавливающих стандарты, в существенной мере подменяющих собой институциональные стандарты ввиду их отсутствия или недостатка, как правило, служит достаточным поводом для участников рынка заявить: “Этот парень нам определенно нужен”», – замечает Унал.

Точно так же рекомендации AOOIFI или IFSB не являются обязательными к исполнению в случае возникновения разногласий между двумя советами по вопросам шариатского соответствия. В этом смысле Малайзия совершила свое­образный переворот, наделив национальный шариатский совет правом издавать обязывающие рекомендации. Тем не менее до сих пор не было никаких свидетельств тому, что другие страны готовы последовать этому примеру. Учреждение национального шариатского совета, возможно, и является наиболее практичным решением проблемы для исламских стран. Тем не менее очень сложно представить, чтобы правительство, например, Великобритании дало согласие на учреждение какого-либо национального шариатского комитета.

Ограничить и рассекретить

Существуют и другие предложения относительно дальнейших реформ, направленных на разрешение проблемы шариатских ученых в исламских финансах, – и тут тоже Малайзия стала пионером в практической реализации большинства из них. Одна из таких реформ заключается в том, чтобы открыть шариатские советы для участия в них других экспертов по исламским финансам и во введении ограничения для количества советов, в которых могут участвовать шариатские ученые.

Обеспечение условий, при которых в шариатские советы в обязательном порядке включались один или два молодых ученых, чтобы влить свежую кровь в индустрию, также может способствовать решению данной проблемы. Равно как повышение степени ее прозрачности – идет ли речь о публикации протоколов заседаний шариатских советов, создании централизованной базы шариатских ученых или раскрытии информации о размере их заработной платы.

По сути, индустрия исламских финансов сегодня оказалась на перекрестке. Она выросла достаточно сильно, чтобы стать привлекательной для корпоративных гигантов, однако если она намерена увеличить свою рыночную долю, ей придется пройти через серьезные реформы. При этом далеко не каждый согласится с тем, что индустрия исламских финансов должна продолжить свой рост: внутри нее на этот счет существуют определенные трения, поскольку чем больше она становится, тем больше взаимодействует с неисламскими финансовыми институтами. И чем больше ее структура выстраивается так, чтобы повторять «традиционные» финансовые продукты, тем ниже будет ее привлекательность для ревнителей исламской чистоты.

Одна из причин, по которой программа выпуска исламских облигаций сукук Goldman Sachs не получила одобрения сразу нескольких шариатских ученых, состояла в опасении, что заработанная на этой сделке прибыль будет использована банком для финансирования операций, предполагающих получение процентного дохода (в Goldman это отрицают). Другая – хищническая репутация Goldman Sachs, которая плохо соответствует духу исламских финансов.

На одной из конференций по исламским финансам, проходившей в Лондоне, значительная часть дискуссий была посвящена тому, не подрывает ли эту индустрию вмешательство в нее западных банков. Власти Катара создали в этом смысле важный прецедент, запретив «традиционным» банкам оказывать услуги в области исламских финансов. Отныне «традиционные» и исламские финансовые услуги должны здесь предоставляться различными юридическими лицами.

Таким образом, можно ожидать, что индустрия исламских финансов в будущем сможет расширить свои горизонты и преодолеть проблему шариатских ученых. По сути, принципы исламских финансов в отношении процентных доходов, «запретных» и «разрешенных» инвестиций служат отражением доминирующего стремления этой индустрии обеспечить исчерпывающие гарантии того, что финансовый сектор будет справедливым и неэксплуататорским. И хотя исламские финансовые продукты нельзя назвать абсолютно безрисковыми, действующий в них запрет на инвестирование в компании, имеющие слишком большую долговую нагрузку, на спекулятивную торговлю или покупку сложных производных инструментов доказал свою разум­ность с финансовой точки зрения. Найджел Денисон из BLME утверждает, что большинство клиентов его банка – отнюдь не мусульмане, а представители других религий, которые просто недовольны или разочарованы «традиционными» финансами. По его словам, модель бизнеса BLME «несильно отличается от модели старого доброго торгового банка».

Возможно, какой-нибудь благодушно настроенный критик заметит, что проблема управления и регулирования неизбежно возникает у любой сравнительно молодой индустрии. Однако это не означает, что исламские финансы сегодня не нуждаются в реформе. Как и многие ближневосточные государства, которые являются для нее естественным домом, индустрия исламских финансов рискует так и не реализовать свой огромный потенциал в полной мере из-за неспособности распространить влияние и власть за пределы очень немногочисленной и стареющей элиты.

Материалы по теме

• Азиатские хайнеты наступают на пятки американским
• Исламские финансы заинтересовали немусульман