Деньги со смыслом


Вероника Жукова – о том, как понимают импакт-инвестиции сегодняшние российские хайнеты, и о том, на что они собираются повлиять.


Словосочетание «импакт-инвестиции» вводят в поисковую строку «Яндекса» чуть больше 350 раз в месяц. Понятие impact запрашивают уже около 2 млн раз, но связано это не с инвестициями, а с компьютерной игрой Genshin Impact. Проще говоря, интерес к теме проявляют пока далеко не все.

На языке владельцев капитала этот термин можно определить как «социально-преобразующие инвестиции», «инвестиции социального воздействия» или как «трату денег на решение проблем общества и планеты». В Школе управления Сколково считают, что импакт-инвестиции находятся между классической филантропией и социально ответственным бизнесом, который ориентируется на максимизацию прибыли, но старается снижать негативные последствия для общества и природы.
Импакт-инвестирование, по мнению специалистов школы, предполагает некую норму прибыли (пусть и ниже рыночной), но делает упор на социальное воздействие.

Построение импакт-экономики

Классификация Сколково полностью согласуется с Rockfeller Foundation. Но еще точнее это выражено у Global Impact Investing Network (GIIN). Импакт-инвесторы, как объясняют в этой организации, вкладывают в проекты и инициативы, которые измеряют свой импакт и готовы сообщать о результатах и показателях как во время финансирования, так и после него. Это позволяет им видеть динамику и понимать, достигается ли ожидаемое воздействие в краткосрочной и долгосрочной перспективе.

Российские владельцы крупного капитала зачастую реализуют проекты, которые по тем или иным причинам важны лично им. Это может быть микс из личной благотворительности, филантропических инвестиций, например, эндаумент-фондов, социальных проектов, а также корпоративных ESG-программ принадлежащих им компаний.

Разумеется, видение и подходы российских импакт-инвесторов меняются по мере накопления опыта. И зрелость тут часто выражается в готовности браться за решение комплексных вопросов и работу над собой. Примером первой задачи можно считать построение в России импакт-экономики. Сооснователь и директор Impact Hub Moscow Екатерина Халецкая называет это системой, «где польза для людей и благо для общества считаются такими же важными, как и финансовый результат – доход или прибыль».

Пример второй задачи дает импакт-инвестор Ольга Рябова: «У руководителя компании есть три стадии: я – лидер; мы – команда; я – человек, который думает, что находится вокруг меня, о тех последствиях, которые происходят, когда я действую. У компании тоже три стадии. Первая – корпоративная социальная ответственность. Вторая – разделенные ценности. Третья – когда компания зашивает общественно полезное благо в свою стратегию».

Идеи для инвестора

Приведем в пример и более конкретные вещи, например, grassroots-проекты. Образцовый российский вариант такого проекта – программа «Нейротрамплин» (адаптивный нейрофитнес для особенных детей). Его основательница – мама ребенка с аутизмом – исследовала вместе с мужем вопрос, тестировала свое решение, потом внедряла и тиражировала его по всей стране. С некоторыми оговорками можно сказать, что это общая модель для подобных инициатив.

Обычно они зарождаются из личной проблемы и затем требуют как экспертных, так и денежных инвестиций.

Еще одно возможное направление – поддержка акселераторов, социальных стартап-академий, фондов импакт-инвестирования и сообществ, помогающих в развитии местных и региональных инициатив. Тут надо учесть, что экологические проекты с большой вероятностью смогут привлечь обычные инвестиции (например, Cleandrops и WinBin), а социальные практически никогда на них не выходят. Все дело в том, что они не приносят быстрой финансовой отдачи или же их доходность оказывается ниже «приемлемой», а горизонт планирования слишком долгим – 10–20 лет. Однако инвестиции в них запускают серьезные изменения.

Уже сейчас в России существуют сообщества, которые умеют развивать и финансово поддерживать такие инициативы, обладают необходимым опытом, однако не имеют достаточных ресурсов (как раз в силу низкой отдачи на капитал).

Экспертные вложения

Всегда полезно держать в памяти примеры удачных импакт-инвестиций. Среди тех, кто уже получил деньги, способен показать перформанс и дать отзывы других инвесторов, я бы в первую очередь назвала «Малый Турыш» и «Второе дыхание».

Среди тех, кто планомерно рос и показывал стабильные результаты, но при этом просил дополнительных вливаний, я выделю проекты «Какая разница» и «Няни особого назначения». Такие проекты, как правило, уже на этапе питчей могут продемонстрировать хорошую финансовую модель и конкретные импакт-показатели.

Важно добавить, что импакт-инвестирование невозможно без экспертной поддержки. Любой инвестор ценен проекту не только деньгами, но и опытом и своим интересом. Поэтому ситуация, когда заемщик задерживает возвраты, скажем, из-за слабой логистики, а инвестор занимается с ним перепланированием потоков и привлечением дополнительных консультаций, вполне нормальна и даже полезна для обеих сторон.

Критерии эффективности

Как измерить воздействие каждой конкретной инвестиции и как сравнивать их между собой? Удовлетворительного ответа на этот вопрос пока нет. Обычно мы не можем посчитать, что принесло больше пользы – высокотехнологичная коляска, которая помогла ребенку, или сеть контейнеров для сбора одежды, которая уменьшила углеродный след.

Существуют международно признанные метрики, скажем, Impact Reporting and Investment Standards (IRIS, Отчет о результатах и стандарты инвестирования). Есть и подходы, разработанные в России, например, клуб импакт-инвесторов «Импактус».

Здесь считают, что способность проекта планировать свою финансовую деятельность и возвращать заемные средства – один из главных показателей устойчивости, а значит, системности и эффективности планируемого социального воздействия. Отдавая себе отчет в том, что единого измерителя общественного блага (в людях, рублях или часах) не существует, члены клуба пытаются отследить или предугадать долгосрочное позитивное влияние каждого проекта.

Все заявки пропускаются как минимум через три фильтра. Первый – финансовый, тут происходит разбор бизнес-модели и оценивается способность основателей вернуть заем.

Второй фильтр связан собственно с импактом. Какую проблему решает проект? На каком рынке? Какими способами? Почему его создатели думают, что это эффективно, как они видят его развитие в будущем?

Третий фильтр назван «Масштаб мечты и угол наклона». Здесь тоже задаются принципиальные вопросы: куда реально метят эти люди, какими они видят себя на горизонте нескольких лет и как бы они хотели, чтобы это все развивалось?
В совокупности эти фильтры помогают понять, что вложенные деньги и усилия действительно могут привести к подъему и какому-то сдвигу.


Вероника Жукова, директор управления финансовых продуктов и развития платформы Sber Private Banking
Опыт: более 16 лет работы в финансовой сфере и инвестициях. Работа в крупнейших международных банках, включая Citibank. До перехода в Sber Private Banking возглавляла направление по обслуживанию состоятельных клиентов Citigold на 17 рынках Европы и Азии в региональной штаб-квартире банка в Сингапуре. В активе проекты по трансформации бизнеса как в России, так и в других странах (включая Великобританию).
Экспертиза: развитие продуктового предложения и технологические инновации в области управления состоянием.


Источник: Sber Private Banking Outlook 2022