Похвала трудности


Мы переживаем фазовый переход к цифровому обществу, который радикально поменяет нашу психологию и общественные институты. Врач-психотерапевт, президент Высшей школы методологии и руководитель Лаборатории нейронаук и поведения человека ПАО «Сбербанк» Андрей Курпатов рассказал SPEAR’S Russia о проблеме поколений, целостном понимании мира, расслаблении мозгов и призвал всеми силами развивать навыки сложного мышления и живого социального взаимодействия.

18.10.2021





Коронавирус принято считать границей, за которой начинается совершенно новый мир, и обычно это утверждение имеет социально-экономическую подоплеку. Можно ли прокомментировать этот тезис с социально-психологической точки зрения?

Мой взгляд на происходящие процессы, наверное, несколько отличается от общего, так скажем, настроя. С моей точки зрения, никаких значимых изменений в связи с разразившейся пандемией не произошло. Мы видим лишь ускорение реализации тех тенденций развития общества, психологии людей, бизнеса, технологий, о которых я писал и говорил прежде.

Коронавирус – не «черный лебедь», а лупа: он подчеркивает, делает более видимым то, что и так происходит. Соответствующие тенденции я описывал в книгах «Чертоги разума», «Четвертая мировая война».

Наш переход в цифровую эпоху сказывается на всех сферах жизни, и на работе нашего мозга в том числе: мы меняемся. Цифровая зависимость, цифровое слабо­умие, цифровой аутизм – уже реальность сегодняшнего дня. Пандемия прекрасно это продемонстрировала. Как пример – реакция значительной части людей на ту же вакцину: все эти идеи «чипирования», что «женщины станут бесплодными» и т. д. Это же все, мягко говоря, антинаучно, а говоря прямо – просто какое-то массовое мракобесие.

С мозгом большинства наших современников происходит примерно то же самое, что происходит с телом космонавта, который многие месяцы находился в невесомости: у него атрофируются мышцы, а у нас – интеллектуальная функция. Что будет, если посадить его в экзоскелет, а нам предоставить всю массу информационных и цифровых сервисов? Эта атрофия станет нормой.

В целом можно говорить, что человек в буквальном смысле меняется как вид. Если взять концепцию Тоффлера, согласно которой общество перешло от первого, аграрного, типа ко второму – индустриальному, а потом и к треть­ему – информационному, то сейчас добавилась и четвертая «волна», которую Тоффлер не застал, – цифровая. Она радикально меняет нашу человечность – психологию людей и общественные институты. Мир в этом смысле прежним уже не будет. Насколько человек будет способен справиться с этими изменениями и эффективно управлять собой в новой реальности, мы не знаем. Любой фазовый переход – всегда кризис.

Если «как раньше уже не будет», а как будет, мы еще не знаем, то какая стратегия могла бы стать оптимальной: экономить силы и ждать, куда нас вынесет течение, или адаптироваться к постоянным изменениям в своей профессиональной и личной жизни (хотя этих изменений порой слишком много)?

Переизбыток информации и сервисы, позволяющие нам не думать, не задумываться, – это то, что, извините, расслаб­ляет мозги. В результате мы потеряли перспективу, ведь способность строить перспективные планы – это навык, который легко утрачивается, если им не пользоваться.

У нас теперь нет времени думать о будущем. Да и особого смысла в этом мы не видим: во-первых, все так быстро меняется, что сложно предсказать, что будет дальше, а во-вторых, оно, как мы видим, полно сюрпризов.

Но самое печальное и опасное, что мы разучились строить жизненные планы даже в мелочах: больше не думаем о предстоящем маршруте, садясь в машину, и о той сумме, которую нам с собой надо захватить, выходя из дома. Кажется, мелочь, но из этих мелочей и строится здание действительного мышления.

Нет ничего плохого в цифре как таковой: в интернет-ресурсах, в работе за компьютером, в общении посредством цифровых сервисов и т. д. Я могу писать на компьютере книгу, делать проект, кодить – это работа, а компьютер – ее инструмент. Но я могу открыть TikTok и залипнуть на два часа, бесцельно глядя на веселые картинки.

В первом случае мой мозг работает, а когда он работает, то развивается, становится мощнее и даже здоровее. Во втором случае, наоборот, я нахожусь в режиме «распознавания образов», который, как мы теперь знаем, действует на мозг прямо противоположным образом. Это как пропустить его через мясорубку и посмотреть потом, во что он превратится.

Проблема возникает тогда, когда человек начинает бесконтрольно и, по сути, бесцельно потреблять цифровой контент: убивает время, спасается от тоски и чувства одиночества, прокрастинирует, чтобы не столкнуться с реальными проблемами и необходимостью действовать.

Впрочем, он может думать, что потребляет «полезный контент», «умный контент». Хорошо, если так. Но если он уже через день не может вспомнить, что такого «полезного» и «умного» он узнал, то, поверьте, это все та же цифровая зависимость с тем же, простите, оглупляющим эффектом.

Если говорить о том, что следует делать, то мой рецепт состоит из двух ингредиентов: первый – борьба с цифровой зависимостью, второй – всеми силами и средствами развивать навыки сложного мышления и эффективного, живого социального взаимодействия.

Верно ли, что в своих фундаментальных основаниях человек меняется медленнее, чем эпохи? Несмотря на то что многие сегодняшние поколения застали совершенно другую жизнь, растерянных и неспособных о себе позаботиться людей все-таки меньшинство. А если так, то стоит ли придавать такое значение неизбежным переменам, хаосу и разрушению привычных институтов? Ведь мы раз за разом вживаемся в новые ситуации, оставаясь более-менее собой.

С одной стороны, многое зависит от того, что считать эпохами. С другой – когда вы находитесь на сломе эпох, а мы, как я уже сказал, находимся в фазовом переходе от информационного общества к цифровому, вы, конечно, всегда опаздываете.

Раньше в «теории поколений» поколенческий лаг составлял 20 лет, при переходе к «поколению Z» – уже 15, а к «поколению альфа» – уже 10 лет. При этом надо понимать, что представители разных поколений и в самом деле разные люди, с разным мировоззрением, образом жизни, психологическими характеристиками.

Впрочем, есть и еще один аспект – крушение прежних институтов. Мы покинули прежнее «дисциплинарное общество», которое в свое время прекрасно описывал Мишель Фуко: с его внутренней цензурой, «супер-эго», иерархической организацией. Мы оказались в новом обществе, где прежние институты (система образования, семья и брак, работа и карьера, роль государства) меняются.

На смену прежним институтам приходит горизонтальная, ризоматическая (грибовидная), как говорил Феликс Гваттари, структура: «новая норма», «новая этика», «бирюзовые организации», «Большой брат» в лице цифровых гигантов. И пока непонятно, как со всем этим жить, как со всем этим разобраться, какие внутренние решения принять.

Выдающийся философ сознания, наш современник Дэниел Деннет, уверяет, что мы должны броситься на защиту прежних институтов, чтобы сохранить нашу человечность. Но я боюсь, что он недооценивает новую психологию молодых и уже даже не очень молодых людей, ведь они уже сами являются новым общественным институтом.

Насколько сознание и мышление человека середины ХХ ве­ка отличается от нашего?

Это очень непростой вопрос. Прежде всего надо понимать, что эпоха массового среднего и высшего образования – очень недавнее явление. Обе моих прабабки, которых я еще застал, были неграмотными – буквально не умели читать и писать. И это нисколько их не смущало, потому что для большинства представителей их поколения это было нормально. Так что мы, конечно, во второй половине прошлого века были буквально на гребне культурной волны, начавшейся с «эпохи Просвещения» – численность населения стремительно увеличивалась, а образование становилось все более доступным. Поэтому в процентном соотношении даже при общей тенденции массового оглупле­ния в современном мире образованного и талантливого населения в разы больше, чем 70 лет назад.

Но дальше произошло следующее: наступающая цифровая реальность создала невероятную конкуренцию, с одной стороны, и бешеную скорость изменений – с другой. В результате произошел естественный переход – мы уходим от системного академического образования в частный – навыковый, модульный – подход к образованию. Люди стали учиться друг у друга и, так сказать, с колес, а не в университетах. Кому-то это, может быть, даже на пользу: Стив Джобс и Марк Цукерберг, как известно, не окончили высших учебных заведений. Но я полагаю, что академическое образование, дающее людям, по крайней мере большой их части, системное представление о мире, – это величайшее интеллектуальное завоевание человечества, потерять которое было бы верхом безумия.

Что такое мышление? Это создание таких карт реальности, при которых ваши маршруты на этих картах становятся максимально эффективными. Вы мыслите что-либо – что это значит? Вы создаете модель этого, модель функциональную и способную приводить к ожидаемому результату. То есть мышление всегда есть и будет, но важно, мне кажется, сохранить или, может быть, даже создать заново, на новых принципах систему, позволяющую человеку иметь максимально целостное понимание мира. Не разрозненный набор «карточек», а большую, системную карту.

Вы подчеркиваете, что ситуация, в которой находится современный человек, осложняется тем, что сейчас нет господствующих идеологий и дискурсов. Означает ли это нашу большую самостоятельность? Насколько отсутствие идеологий и дискурсов мешает нам эффективно мыслить?

Если быть точнее, то я говорю об утрате общего информационного поля, а не о проблеме отсутствия идеологии. Да, идеологии хороши тем, что они могут создать желаемый образ будущего, что, конечно, дает людям большой внутренний ресурс для созидательной деятельности, для внутренней цельности. Но ситуация такова, что технологические изменения стали определять наше будущее, а не люди-мыслители, а какими они будут даже через пять лет, никто предсказать не может.

Можно построить гипотезы, но даже если мы угадаем с местом потенциального технологического прорыва, не будем знать, как он повлияет на нас и нашу психику. Когда Джобс создавал iPhone, он не думал, что это приведет к формированию так называемого виртуального аутизма (состояние аутизма, развивающееся у детей, которые с младенчества пользуются гаджетом постоянно). Не думал он и о том, что средняя сессия в TikTok (данные по России) будет составлять 62 минуты. Больше часа – только средняя сессия. Это теперь норма – открыть и залипнуть.

В общем с идеологиями покончено, но обществу нужно хотя бы общее информационное поле. Еще не так давно не было такой встречи друзей, на которой бы не рассказывали анекдоты. Это было в порядке вещей, потому что люди смеялись над одними и теми же понятными им образами – Чапаева и Петьки, Штирлица и Вовочки. Но сейчас, если бы кто-то решился рассказать анекдот, то большая часть людей его бы не поняли, потому что они смотрят другое кино, подписаны на других блогеров. А интернет-мемы – это даже не анекдоты. Последние не были верхом культуры и смысла, а современные мемы и вовсе рассчитаны на предельно базовый уровень.



18.10.2021


Оставить комментарий


Зарегистрируйтесь на сайте, чтобы не вводить проверочный код каждый раз





«Изучение богатых россиян проливает свет на мысли глобальных элит»


_nig0790
 

После прочтения книги «Безумно богатые русские» у редакции WEALTH Navigator возникло немало дополнительных вопросов к автору. Элизабет Шимпфёссль любезно согласилась ответить на них во время пространного интервью.