Алина Назарова: Если погуглить ваше имя, то сразу получаешь массу ссылок на вас как хорошего антикризисного менеджера. Это действительно ваша главная специализация? В каких проектах она проявилась наиболее ярко?

Евгений Добровольский: В последнюю четверть века почти все мои проекты связаны либо со стартапами, либо с антикризисным управлением. Один из первых – компания «ИНТАЛЕВ». В ней мы занимались IT-технологиями, управленческим учетом, бюджетированием, стратегическим управлением, делали проекты по автоматизации и реструктуризации управления как консультанты. Это был стартап, который с моим партнером мы начали с нуля и добились неплохих успехов – вошли в топ-50 консалтинговых компаний. Следующий памятный проект – «Владимирский текстиль». Когда я вошел в компанию как управляющий партнер, по сути, это было предприятие-банкрот. За несколько лет мы сделали из него одного из лидеров рынка натуральных технических тканей.

А. Н.: Вы же занимались не только производственными проектами?

Е. Д.: Да. В какой-то момент меня очень заинтересовала тема независимых пенсионных фондов. Так что ровно 10 лет назад мы купили «НПФ Согласие». На момент сделки по объему привлеченных пенсионных накоплений фонд занимал 98-е место в России. Примерно три года назад, когда мы его продавали, он был уже девятым. Как видно, моя работа подчиняется четкому циклу: за стартапом следует антикризисный проект. Потом повторяется. Сейчас я посвящаю большую часть своего времени очередному стартапу – ARROUND. Это социальная сеть, которая включает в себя и рекламную платформу для компаний, работающих с технологиями дополненной реальности. Упомяну также о проекте «Хлебосольное подворье Григория Лепса». Под этим брендом мы делаем водку, продукты питания. Это тоже стартап.

А. Н.: Запуск новых проектов и антикризисное управление – сопоставимые вещи в смысле затрачиваемых интеллектуальных усилий?

Е. Д.: Они сопоставимы по энергозатратам, но немного из разных опер. Все-таки стартапы – более рискованная история. В антикризисном управлении у тебя хоть что-то есть, не голые стены. Есть какое-то движение капитальных потоков, пускай с отрицательным знаком. Но проще сделать из минусового движения плюс, чем вообще построить что-то с нуля.

А. Н.: Где команда играет большую роль?

Е. Д.: Одинаковую и там и там. Единственное, что может вытянуть проект, – это команда. Как говорил один мой хороший знакомый, надо просто найти правильных людей и можно ничего больше не делать. Это – найти правильных людей – и есть главная задача руководителя.

А. Н.: Существуют какие-то типовые проблемы, которые в России сложно или невозможно решить, даже если ты крутой антикризисный менеджер?

Е. Д.: Если все обвязано уже уголовными делами. Тогда сложно. Хотя при определенных ресурсах, думаю, совсем нерешаемых проблем нет и в этом случае. Если дело в экономике проекта, то всегда можно придумать какие-то новые идеи, новые направления. Вопрос только, насколько это эффективно с этим конкретным проектом. Надо ли вообще пытаться его реанимировать. Стоит ли это затрачиваемого времени. Как говорил другой мой хороший знакомый, мы можем сделать все, но не все одновременно.

А. Н.: Вы легко расстаетесь с проектами?

Е. Д.: Да, легко, конечно. Вопрос в финансировании. У меня всегда куча идей. Я могу расстаться с этим проектом, и у меня еще останется. Потраченного времени мне тоже не жалко – я же провел его с удовольствием. Иногда не замечаю, как проходят 8–10 рабочих часов. Кроме того, проект можно не продать или закрыть, а на определенной стадии отпустить в свободное плавание. Компания дорастает до этого, когда у нее есть положительный финансовый поток и команда с нужной эффективностью работы. И для того и другого есть свои четкие метрики, но еще есть и сугубо интуитивное чувство – можно отпускать компанию или еще нет. В какой-то момент просто начинаешь понимать, что бизнес может жить без тебя.

All Arround

А. Н.: В будущее каких технологий вы больше всего верите? Какие направления в обозримой перспективе будут развиваться особенно активно?

Е. Д.: Драйвером станут IT-технологии – в этом направлении я сам хочу двигаться в течение ближайших 10–20 лет. Самые большие перспективы лежат где-то в треугольнике «компьютерное зрение – нейро – искусственный интеллект». Здесь будет взрывной рост. Кроме того, хорошее будущее у всего, что связано с анализом поведения, облегчением деятельности человека в различных областях, его эмоциональности.

А. Н.: Вы согласны с фразой, которую часто повторяют американцы, что идея не стоит ничего, а важна реализация?

Е. Д.: На 100%. Мне приходит в голову десяток идей на дню. Если бы кто-то их покупал, я бы мог жить только на это. Но я работаю уже больше года над своим текущим проектом, и мне еще работать столько же, чтобы он начал приносить деньги. Поэтому я сейчас считаю, что если вкладывать в IT, то в проекты,
которые уже себя оправдали или начали себя оправдывать – есть какой-то денежный поток, клиенты и так далее. Или в те, за которыми стоит какая-то действительно уникальная технология, уже есть написанный код. Он может быть еще не оформлен в приложение или продукт, но он реально уникальный, который можно использовать.

А. Н.: Где – в Америке, России или где-то еще – сейчас рождается больше интересных идей?

Е. Д.: В России сейчас идей объективно меньше. Я постоянно общаюсь со стартаперами, и о такой активности, как в Америке, нам пока можно только мечтать. В большинстве случаев мы просто заимствуем чужие мысли, копируем их у себя. Действительно достойные идеи появляются редко. Но они есть. Идеи для своих компаний я тщательно ищу, много сил трачу на анализ. Всегда нахожу и всегда из многих идей генерирую свое. Это постоянный ежедневный процесс. Да, конечно, ко мне постоянно приходят с проектами. Но проблема в том, что они не «упакованы». Чаще всего это просто идея, которую приносят люди, готовые ее реализовывать. У них есть только видение. Что я сейчас делаю по проекту ARROUND? Я его «упаковываю». То есть я сам финансирую посевную стадию, сам сейчас вывожу продукт на рынок, сам отрабатываю привлечение клиентов, B2B-продажи, B2C-привлечение. Таких, уже «упакованных» проектов, пока очень мало.

А. Н.: Свой ARROUND вы тоже выбирали еще на стадии идеи?

Е. Д.: Конечно. С нуля. Но был определенный анализ рынка. Технологии, которые мы здесь используем, это дополненная реальность, геолокация, распознавание, зачатки искусственного интеллекта. Я счел правильной идеей собрать все это в один продукт и предложить сразу рынку B2B и B2C.

А. Н.: Насколько серьезным экспертом в дополненной реальности вы были на момент входа?

Е. Д.: Нулевым. Учился по ходу, на бегу. В действительности так бывает всегда. Ни в одном своем проекте на старте я не был профильным специалистом. Поэтому учусь каждый день. Конечно, вероятность ошибки и потери денег существует, и она высокая – все время рискую. Но я так чувствую. Если хотите, это что-то на уровне предпринимательского инстинкта.

А. Н.: Можно попросить описать ARROUND чуть подробнее – в чем его суть, что в конечном счете вы строите?

Е. Д.: С одной стороны, я строю социальную сеть в дополненной реальности, где людям будет интересно, комфортно. Где будет возможность создавать уникальный контент, играть, зарабатывать – все в одном месте. С другой – я строю инфраструктуру для коммерческих компаний, которые, потратив пять минут, смогут сделать простейшую рекламу с элементами дополненной реальности. Сейчас для этого нужно месяц-два – чтобы создать приложение, потратив при этом кучу денег. А у нас это можно будет сделать пока условно бесплатно, потом – очень дешево. Технологически мы создаем веб-интерфейс, чтобы дополненную реальность – распознавание объектов, геолокацию и прочее – могла использовать любая компания, встроив в свой сайт или в свое приложение. Скажем, навесить туда поваренную книгу, где можно будет посмотреть рецепты в дополненной реальности, и так далее. Я считаю, что это очень сильно расширит наше присутствие на рынке. В ноябре мы официально запустились в тестовом режиме. На момент запуска на платформе было около 5000 пользователей. Думаю, что в начале 2020 года их будет уже десятки тысяч – прежде всего за счет органического роста.

Квантовый AR-скачок

А. Н.: Внутри технологии дополненной реальности в целом вы ждете каких-то прорывов? Скажем, на трехлетнем горизонте?

Е. Д.: Мы ждем появления VR-очков. Все заявляют, что Apple представит их уже в 2020 году. Как только появятся очки – достойные по дизайну, технологии, весу и цене, то это будет прорыв, квантовый скачок этой технологии. Сразу – на порядок. Мы должны быть просто готовы к этому хайпу.

А. Н.: Если очки не появятся, вы тоже к этому готовы? Были же провальные попытки, причем у сильных игроков.

Е. Д.: Появятся. Ребята уже давно работают. Вопрос не в том, будет или нет, а в том, когда: в следующем году, через год или через два. Все ждут 2020-го. Уже были попытки, после которых пришло некоторое разочарование, например, Google Glass. А сейчас все просто вернется на круги своя, и тогда уже начнется настоящий хайп.

А. Н.: Ввиду этого хайпа вы планируете привлекать в ARROUND дополнительное финансирование?

Е. Д.: Заемное – нет. Инвестиции – безусловно.

А. Н.: От фондов или от друзей? С кем вам комфортнее?

Е. Д.: С институтами мне, наверное, действительно комфортнее. По крайней мере, здесь четко понимаешь правила игры. Но за институтами тоже стоят конкретные люди, которые принимают конкретные решения. Поэтому от человеческого фактора все равно не уйти. Мы в своем развитии не будем ничего ждать, ни выхода очков, ни появления партнеров. Мы идем своим путем. Уже сейчас очень много возможностей для прогресса, для расширения географии. Так что надо не ждать выхода очков, а создавать платформу и быть готовыми к хайпу. Стратегия быстрого масштабирования бизнеса у нас есть. Тут все понятно: на этой поляне будет большая давка.

А. Н.: Сейчас много сильных конкурентов, с которыми уже приходится толкаться локтями на этом пока только нарождающемся рынке?

Е. Д.: В дополненной реальности каждый день выходят какие-то предложения. Буквально – каждый день. Поэтому вопрос в том, кто лучше прочувствует рынок. Пока он более-менее свободен, и многие даже никогда не слышали, что такое дополненная реальность. А вот когда об этом узнают все, тогда и начнется давка. Проблема еще в том, что разработчиков пока очень мало. Новый рынок, новые технологии. Поэтому, дай бог, уцепить какие-то особенно талантливые единицы.

Никаких сантиментов

А. Н.: Вы говорили, что вам комфортнее с институциональными инвесторами. Что вы скажете о российских венчурных фондах? Это мировой уровень или в сравнении с теми же американцами они кажутся вам местечковыми? Как вы смотрите на перспективы этой индустрии у нас?

Е. Д.: Она будет расти. Как без этого? Не думаю, что она умрет. Сейчас очень много песочниц, акселераторов и прочей инфраструктуры технологических стартапов, которая будет развиваться. Все это будет увеличивать количество проектов. Только не надо думать, что мы будем соответствовать Америке по объемам финансирования, мы ее не догоним. Но в российском масштабе, я думаю, у нас будет достаточно крупных фондов с большими портфелями успешных проектов.

А. Н.: Довольно часто состоятельные клиенты не готовы вкладывать деньги в фонд, а хотят иметь либо собственный стартап, либо активно принимать участие в управлении стартапом. Это разумно?

Е. Д.: Я такой подход полностью разделяю. Доверить кому-то деньги и сидеть, ожидая у моря погоды, честно говоря, не очень рационально. Я сам делаю единичное число проектов в качестве венчурного инвестора, но лично везде участвую – такая у меня стратегия.

А. Н.: Много среди интересующихся вашими проектами частных лиц, не институтов?

Е. Д.: Много. Много общения, много интереса вложиться. Но они просто не знают, сколько я хочу. Думаю, что здесь единицы смогут такие суммы инвестировать. Не уверен, что смогу найти и привлечь такого человека в России. Так что, скорее всего, придется все-таки уходить на Запад и искать финансирование там.

А. Н.: Заход серьезного корпората к себе не рассматриваете? Что если завтра вам позвонит директор по инвестициям Mail.ru или кого-нибудь еще и предложит купить ваш ARROUND целиком?

Е. Д.: Я рассматриваю любые варианты. У меня нет никаких предубеждений. Я же занимаюсь бизнесом и буду исходить из того, что эффективнее для бизнеса и что выгоднее для меня. Никаких сантиментов в этом случае.

Глобальная история

А. Н.: Эмоционально к своим проектам вы не привязываетесь?

Е. Д.: Очень привязываюсь. Невозможно за несколько лет не привязаться к проекту. Но предпринимательский разум охлаждает и говорит, что эмоции в сторону. Есть, конечно, амбиция дорастить свое, сделать все самому. Поэтому даже если придет какой-то серьезный инвестор, вероятно, мы с ним какое-то время поработаем вместе. Я знаю, что стратег может убить команду и попрощаться с основателем, бывает и такое. Но я ничего не боюсь. Любые страхи и любые переживания – это отвлечение ресурсов от проекта, а нам нужно еще кучу всего сделать, чтобы нас подороже оценили.

А. Н.: Какой результат через три года вы будете считать хорошим?

Е. Д.: Если я расширю географию. Если мы за два-три года выйдем еще хотя бы в две-три больших страны масштаба Америки, Китая, Европы, то я буду считать, что состоялся как предприниматель. На новых рынках мы, естественно, всегда будем искать партнеров. Наша программа предусматривает создание серьезной франчайзинговой сети. Потому что все-таки мы рассматриваем себя как платформу, а контент должны делать профессионалы. И мы дадим профессионалам возможность заработка на нашей платформе, а это многочисленные франчайзи. Например, я давно знаком с Борисом Нуралиевым из «1С» и хорошо понимаю, какая это сила – партнеры-франчайзи, способные тебя поднять на достаточно высокий уровень. Невозможно все сделать самому, надо уметь создавать партнерскую сеть.

А. Н.: Нуралиев – это очень старый кейс. Есть кто-то из молодых, кем вы восхищаетесь?

Е. Д.: Назову Snapchat. Я считаю, что это самый серьезный конкурент. На мой взгляд, компания обыгрывает Facebook, с которой ее часто сравнивают. Snapchat – это более сложная платформа, рассчитанная на молодую аудиторию, там больше интересных идей. Я наблюдаю за ними, и мне их развитие очень нравится. Но исход этой конкуренции пока не ясен.

А. Н.: Есть такое мнение, что в мире, где есть Facebook, невозможно строить глобальные социальные медиа, если ты не китаец. Что вы об этом скажете?

Е. Д.: У нас нет задачи построить самую большую платформу в мире. Нам нужно сделать так, чтобы надавить большой социальной сети на мозоль, чтобы нас купили достаточно дорого. Для этого необходима какая-то адекватная оценка.

Новый дивный мир

А. Н.: Давайте чуть подробнее обсудим пользовательский опыт. Как он изменится и как изменится мир после того, как технологии дополненной реальности по-настоящему расправят крылья?

Е. Д.: Мир уже меняется. Например, с помощью AR-технологий пользователь получит экономию времени – ему не надо будет лезть в поисковик. Мы будем максимально настроены на систему распознавания. Скажем, придя в торговый центр, он сможет настроить навигацию и посмотреть, куда хочет двинуться дальше. Все будет начинаться не с поисковика, а с распознавания. Задача нашей платформы, с одной стороны, облегчить пользователю жизнь с точки зрения скорости получения информации, с другой – дать ему больше возможностей в области контента и развлечений. Дополненная реальность открывает здесь новые возможности. Уже есть пример Pokémon GO – одного из первых проектов дополненной реальности, имевших массовый охват. Итак: больше развлечений и более удобное получение информации – той, что нужна каждую минуту, каждую секунду вокруг. Вот этим самым мы и хотим привлечь пользователя. Как его удерживать – потом будем думать.

А. Н.: Мир изменится уже потому, что вы убьете профессию экскурсовода в Эрмитаже.

Е. Д.: Сто процентов. Она уже почти убита. Там сейчас аудиогиды. Но наша-то задача в том, чтобы любой гид – я говорю о человеке – мог бы с помощью нашей платформы достаточно просто создать собственную экскурсию. И он бы уже зарабатывал не на проведении, а на продаже своей экскурсии у нас в приложении. Нам нужно, чтобы он поменял свою бизнес-модель, и наши инструменты должны привести как раз к изменению этих бизнес-моделей. Это изменит все – любые ниши. Например, сомелье из ресторанов тоже исчезнут – про вино вы будете знать все еще до порога. Вообще, это большая тема с точки зрения профессий будущего: что умрет, что останется, какие новые профессии появятся. Но наша задача сейчас – чтобы люди просто меняли свою бизнес-модель и зарабатывали уже на новых технологиях. Я считаю, что это правильно.

А. Н.: Если бы вы были сейчас десятиклассником, чему бы вы пошли учиться? В какой университет?

Е. Д.: Я еще в школе хотел управлять. Конечно, я не мог тогда понять, чем и как управлять, но всегда этого хотел. Так что ничего и не поменялось, думаю, что я бы так же пошел учиться на управленца.

А. Н.: А ведь нас предупреждают, что управление тоже поддается алгоритмизации, и что талант, его доля в успехе, несколько переоценены. Что вы об этом думаете?

Е. Д.: В отладке процессов – никаких сомнений. Но мы пока только ждем, когда искусственный
интеллект научится принимать самостоятельные решения. В этой компоненте человек все равно пока превосходит машину, потому что есть такое понятие, как интуиция, какое-то шестое чувство. Сейчас пока мы не видим искусственного интеллекта, который мог бы полностью обходиться без алгоритмов. Что же
касается процессов, то, безусловно, там, где можно применять алгоритмы, там компьютеры более эффективны. Проблема как раз в том, что по мере распространения подобных решений вымываться с рынка труда в первую очередь будут самые низкооплачиваемые работники. Потом – по пирамиде Маслоу. До нас, до управленцев, дойдет не скоро.

А. Н.: То есть новый дивный мир, который вы строите, полон социального напряжения? Неравенство вырастет, и пострадают самые незащищенные?

Е. Д.: Я считаю, что, к сожалению, это неизбежно. И я не знаю, как правительства будут гасить эти социальные взрывы. Например, сейчас крупнейшие технологические компании по всему миру тестируют беспилотный транспорт. Как только соответствующее законодательство вступит в силу, они их завтра же заводят, а на следующий день вся многотысячная армия таксистов теряют работу. Это социальный взрыв.

А. Н.: Появление айфона перевернуло нашу жизнь за 5–10 лет. Сколько времени потребуется, чтобы состоялся очередной переворот из-за очередного технологического скачка?

Е. Д.: Думаю, те же 5–10 лет. За это время очень сильно все поменяется. Но полагаю, что люди все равно будут нужны. Часть высвобождаемых технологиями людей можно будет переквалифицировать. Проблема только в том, что не всех, а лишь часть. Будет очень тяжело. Как это делать, пока никто толком не знает. Поэтому, например, Швейцария тестирует безусловный доход. Что будут делать другие, менее богатые страны, представления не имею. Но возникнет какая-то социальная напряженность. Нужно уже сейчас прогнозировать, что будет с этими людьми.

А. Н.: Как вы относитесь к проблеме взаимоотношения детей и гаджетов? Я вижу, как многие родители пытаются ограничивать своих отпрысков.

Е. Д.: Обязательно нужно ограничивать, хоть как-то дозировать общение с телефонами и прочим «железом». Я понимаю родительский страх, и здесь других вариантов, я считаю, быть не может, потому что детская психика совершенно точно страдает. Пока есть возможность влиять на детей, будем дозировать. К сожалению, появление новых гаджетов только усилит эту проблему, вместе с развитием технологий должны развиваться и способы нашей адаптации к ним.

А. Н.: Систему образования тоже нужно будет перестраивать с учетом очков и всего прочего?

Е. Д.: Конечно. Но, думаю, что это все произойдет не в одну секунду. Очень быстро, но не мгновенно. Мы же как-то привыкли к соцсетям, привыкнем и к очкам. Человек такое существо, которое со всем может сжиться. Поэтому нас ждет определенная эволюция, и люди точно с этим справятся.

А. Н.: Давайте, чтобы поддержать драматизм, закончим вопросом о том, чего боитесь вы сами.

Е. Д.: Я боюсь высоты. Но я с этим страхом работаю, прыгаю с парашютом. Это моя единственная фобия. Все остальные страхи – это, наверное, страхи за детей, как и у любых родителей. То есть какие-то естественные вещи. А технологического страха перед будущим у меня нет. Правда, иногда лучше не думать о некоторых вещах. Вы ведь когда засыпаете, не размышляете, взойдет завтра солнце или нет? Так можно сойти с ума. Так и с мыслями о технике или искусственном интеллекте.

А. Н.: Но то, о чем вы не думаете, существует?

Е. Д.: Существует.