Замкнутый круг российского арт-рынка
Переход к свободному рынку никому не дался легко, но сфере искусства пришлось особенно туго. Денис Лукашин вспоминает болезни роста российского арт-рынка и ставит диагноз (не слишком утешительный) его нынешнему состоянию.
Для начала нам досталось непростое наследие бывшего СССР с его административно-плановой экономикой и непростым законодательством. Государственная система была замкнута сама на себе. Любые виды коммерции уголовно наказуемы, таможенное законодательство и по сей день остается заградительным (об этом ниже). Художники в массе своей не продавали свои работы, а делали их под заказ для государства или стремились передать свои наследия в музеи.
После развала СССР все, казалось бы, изменилось: появился коммерческий оборот культурных ценностей, стала образовываться инфраструктура. Возникли аукционы, галереи, дилеры, начали проводиться коммерческие выставки, салоны и ярмарки. Появились эксперты, экспертные организации и оценщики. Финансовые страховые институты, банки, страховые компании и т.д.
Иначе говоря, на заре 1990-х мы наблюдали зачатки арт-рынка. Поначалу он был черный, полностью закрытый. Затем серый, с элементами полноценных рыночных механизмов. Но процесс развития шел скорее вопреки обстоятельствам, чем благодаря им. Сложно сломать устои плановой экономики, проблематично изменить менталитет субъектов. Проблемы сопровождали и сопровождают это движение с самого начала.
Через тернии
А началось все с инфраструктуры. Первое, что характеризует формирование рынка, – это наличие объекта и субъекта. Обе позиции появлялись в тяжелых муках. Если с субъектами было хоть как-то понятно, продавцы и покупатели были готовы включиться в систему, то с экспертами и оценщиками было не так просто. Рынок формировался стихийно, и появление экспертно-оценочной составляющей происходило путем проб и ошибок.
Сделки с искусством начались сразу после развала Союза, но первая независимая экспертная компания появилась в России только в 2004 году. До этого момента интересанту приходилось бегать по всей Москве: в одном месте ему могли помочь с технологической частью, в другом – с искусствоведческой, в третьем – сделать оценку. И если профессионалы – дилеры и галеристы – с этим хоть как-то справлялись, то для крупных игроков, которые участвовали в международных проектах, равно как и для финансовых институтов, это была огромная проблема. Кроме того, рынок можно построить только на независимых процедурах, а они появились далеко не сразу.
Перейдем к самим художникам. Для них, казалось бы, открылись сотни путей. Но что делать с этими путями, как продвигать себя? Для большинства это стало серьезной проблемой. Раньше подобными вопросами занимались государство и творческие союзы, а теперь художники оказались предоставлены сами себе (союзы так и остались и структурно, и ментально в СССР и могут что-либо решать только постольку-поскольку). Художников в нашей великой стране действительно много, но «дорожной карты», как адаптировать их к рынку, нет, как, впрочем, нет и инфраструктуры, которая могла бы обслужить львиную долю этого немаленького сообщества.
Теперь об объектах. Во времена СССР все культурные ценности находились в трех состояниях. Первая, самая малая часть, – в частных руках; вторая, тоже небольшая, – непосредственно на руках у художников и их наследников; третья, подавляющая, принадлежала государству и находилась в Музейном фонде РФ.
Причем вторая часть постоянно грозила войти в состав третьей. Вот и получилось, что когда СССР развалился, оказалось, что основная доля объектов, необходимых для формирования рынка, находятся в государственном фонде и на этот самый рынок никогда не попадут. Это касалось как шедевров первого уровня, так и картин малоизвестных региональных мастеров кисти. Налицо был дефицит объектов, особенно заметен он стал в начале XXI века. Постепенно, конечно, баланс спроса и предложения пришел к равновесию – отчасти этому помогло западное искусство, которое начали ввозить к нам, одновременно большой пласт современного искусства начал развиваться внутри страны. Однако негативные последствия первоначального дефицита мы не преодолели до сих пор.
Все в себя
Но важнее другое. Да, рынок – это экономические отношения, для него важны объекты и субъекты. Но он не может существовать без того, чем эти отношения регулируются, – норм, правил, стандартов, законов и подзаконных актов. В нашей огромной стране создана серьезная система власти. Государственная дума каждый день производит на свет множество документов, регламентирующих и описывающих все на свете.
Казалось бы, такая сложная и важная система, как арт-рынок, заслужила массу законов, стимулирующих ее развитие. Но нет. До конца 2017 года рынок искусства регулировался единственным законом, созданным еще в СССР. Весьма символично, что этот закон называется не «Закон о регулировании рынка искусства» или «Об обращении культурных ценностей». Он именуется «Закон о ввозе и вывозе культурных ценностей в Российской Федерации». Ввоз, вывоз – где здесь развитие свободного внутреннего рынка? Звучит как насмешка, искажающая саму суть арт-рынка.
Вы можете возразить – ну старый закон, ну единственный. Но ведь он есть! И зачем-то наверняка нужен.
Есть-то он есть, но, к сожалению, он мало что регулирует, кроме описанной в его названии процедуры. Причем регулировка эта, без преувеличения, гибельна для рынка. Мы знаем, что рыночные отношения – это свободное волеизъявление сторон, возможность для свободного перемещения товаров. В нашем же случае о свободном перемещении не может быть и речи: закон постановляет, условно говоря, всех впускать, никого не выпускать. Нормы закона ставили барьер для вывоза большей части культурных ценностей, мотивируя это защитой культурного наследия России. Звучит логично, но по сути выходит, что страна, в которой основная масса культурных ценностей находится в госсобственности и не введена в оборот, ставит дополнительные барьеры на обращение большей части и без того мизерного количества оставшегося в обороте искусства. Как в таких условиях может появиться и развиваться рынок? Никак. Вы скажете – не все так страшно. Мы большая и самодостаточная страна. Будем активно развивать внутренний рынок, и все у нас будет замечательно. Отвечаю: нет, не будет.
Некуда податься
Возьмем недавний мировой кризис. До 2012 года рынки в России активно развивались, и даже арт-рынок подавал определенные надежды. Люди охотно покупали товары и услуги, искусство тоже шло практически нарасхват. У них были свободные деньги, они ходили на выставки и салоны, ездили на аукционы, видели, что искусство стабильно растет в цене. Инвестиции в искусство стояли на одной планке с вложениями в недвижимость или в ценные бумаги. Всюду пахло деньгами, отовсюду звучало, что искусство – это вечные ценности, которые будут стабильно расти в цене. Люди верили – и приобретали картины, скульптуры, инсталляции.
Каждое направление экономики тяготеет к центру силы. В искусстве центр силы – это конгломерат аукционов первого ряда: Sotheby’s, Christie’s, MacDougall’s и Bonhams. Они вселяют в людей, интересующихся искусством, уверенность, что эти ценности незыблемы, ежегодно демонстрируя ажиотажный спрос и рекордные продажи. То есть выступают основными драйверами рынка, подключая к нему все больше и больше стран.
Но наступил кризис. Основной его пик в Европе пришелся на 2012–2013 годы, Россия среагировала чуть позже, когда в Европе уже наметилась тенденция к улучшению. И если в Европе благодаря конгломерату кризис не слишком сильно повлиял на ситуацию на рынке – да, подсели цены, да, спрос стал более вялым, но и только, – то в России он сработал как выключатель. В один момент спрос на искусство полностью пропал, и цены просто рухнули. Потому что люди, которые в этот момент захотели продать свои коллекции, открыли для себя неожиданное и полное отсутствие внутреннего рынка и невозможность вывести свои коллекции туда, где этот рынок есть. Как вы думаете, у этих людей осталась вера в искусство как хоть какой-то инструмент? Думаю, что нет.
Так что о каком рынке искусства мы с вами говорим?
Рынок – это свобода и независимость, но вместе с тем порядок и защита частной собственности. И арт-рынок в России сложится, когда разовьются эти институты.
Источник: SPEAR'S Russia #5-6(78)
Аукционный марш быков и минотавров
Ксения Апель напоминает о значимости и стоимости Пикассо не для того, чтобы в очередной раз напугать ценами, а чтобы привлечь внимание к его доступности. Вернее, к доступности его керамики и графики.
Самоидентификация. Дорого
Большинство состоятельных коллекционеров покупают искусство, не думая об этом как об инвестиции. Далеко не все из них согласятся с мыслью, что это вообще имело какой-то финансовый смысл. Однако арт-рынок намерен расти, а хайнеты готовы тратить. Где, как и зачем они это делают, изучали в совместном исследовании Art Basel и UBS.
О времени арт-рынка
Валерия Колычева размышляет об инвестиционной привлекательности произведений искусства, проверяет на прочность идею о том, что при правильном подходе арт-рынок обыгрывает фондовый по потенциальной доходности, и Измеряет «справедливость» аукционных результатов в мысленном эксперименте.
Искусные стратегии
Валерия Колычева — о трех частях арт-рынка, выигрышных практиках «культурного» бизнеса и социально-экономическом измерении хорошего вкуса.
2023: год осторожного инвестора
За современную историю фондового рынка США было всего 3 года, когда одновременно снижались и рынок акций, и рынок облигаций. 2022-й стал одним из них. Примечательно, что за годом снижения, как правило, следовало восстановление, приносившее инвесторам феноменально высокую доходность. Оправдает ли такие надежды и 2023 год, анализировал Денис Асаинов.
Может ли повториться нефтяной кризис?
Геополитические факторы стали ключевыми при оценке перспектив рынка нефти. По мнению ведущих инвестбанков, в 2023 году стоимость барреля нефти может превысить 120 долларов. Возникает резонный вопрос: а есть ли риски повторения событий 1973 года, когда был значительный шок предложения из-за геополитики, и вообще существуют ли для этого предпосылки? Денис Асаинов вспоминает историю, анализирует действительность и предлагает инвестиционные идеи, которые могут оказаться перспективными в сложившейся ситуации.
Хедж по-восточному
В дни перманентного геополитического стресса и затяжного падения рынков идея инвестировать в акции выглядит несвоевременной. Впрочем, с такой постановкой вопроса не согласен Евгений Линчик, который уверен: сегодня – хороший момент вложиться в Китай. В интервью Владимиру Волкову он рассказал, как это можно сделать с помощью нового хедж-фонда на Гонконг и что последует за этим первым шагом в повороте компании вслед за запросами клиентов – в направлении на Восток.
Переломный момент
При всей видимой драматичности текущая ситуация в мировой экономике, переживающей болезненную структурную перестройку, не должна вызывать у инвесторов пессимизма. Разрушение старых экономических паттернов и связей ведет к созданию новых, уверяет Денис Асаинов.
Оставить комментарий