Живые картины


Динамично подпрыгивающие скульптуры Дэвида Уильямс-Эллиса можно найти в главных офисах корпораций и в кабинетах директоров от отеля The Bund до Бонд-стрит. Шарлотта Меткалф выясняла, что в них такого особенного.

30.03.2015




«Прыгающие» на фоне шанхайского солнца © credit Francesco Ferla as the photographer


Над внутренним двором C Hoare & Co. на Флит-стрит возвышается величественный бронзовый орел, с расправленными крыльями, готовый устремиться вниз. С похожей бдительностью бронзовый «Страж» взирает на лобби офиса Marshall Wace в здании театра Адельфи. Обе инсталляции – живое воплощение миссии скульптора Дэвида Уильямс-Эллиса по «гуманизации» корпоративных пространств.

«Фигуративная скульптура смягчает здание и захватывает внимание людей так, как этого не может сделать абстракция», – рассказывает Уильямс-Эллис, сидя в своем доме в Камбрии. Он живет и создает скульптуры в эффектном доме из красного камня, похожем на средневековую крепость с примесью тосканского безрассудства. Дом стоит на крутом откосе с видом на сады и пастбища для овец, тянущиеся до самых Пеннинских гор. Это красивый и нетронутый край, вдали от корпоративных башен из бетона, стали и стекла, которые зачастую украшены его скульптурами. «Большие офисные здания, будучи архитектурно смелыми, часто кажутся стерильными, так что скульптура может привнести туда нечто органичное, ломающее эти жесткие линии и дарящее улыбку и чувство личной связи всем, кто входит туда. А иначе пространство становится безликим», – говорит он.

Чтобы доказать это, Уильямс-Эллис показывает мне маленький макет «Наблюдателя», обнаженного мужчины, присевшего на корточки на тонкой колонне. «Наблюдателя» заказали для гонконгского офиса Swire, и статуя сразу заслужила дурную славу, когда ее неудачно расположили за стеклянной стеной ресторана. «Нетрудно догадаться, почему его не пожелали там видеть, – смеется Уильямс-Эллис. – Я хотел добиться сходства с высоко сидящей птицей, но, к несчастью, то, как он сидел задом к довольно напыщенному ресторану, вызвало недовольство, и пришлось поменять место. Я не буду говорить, какую кличку ему дали китайцы, но он по-прежнему вызывает улыбку у всех, кто туда заходит».

Он показывает мне фотографию здания IFC в Шанхае. «Эти небоскребы только снаружи разные, оказавшись внутри, сразу и не поймешь, в каком ты здании. Так что можно принести пользу, давая имя зданию и очеловечивая его», – объясняет он. Для лобби IFC он создал «Прыгающих» – шесть фигур, тянущихся вверх на высоких столбах, расположенных напротив окон с видом на Шанхай. «Я хотел придать знаковости месту, в котором люди заходят в здание, подарить ему немного движения и энергии».

В своей стихии

Движение – определяющее понятие работ Уильямс-Эллиса. Он стремится насытить свои работы живительной энергией, прорывающейся далеко за пределы самой фигуры. Именно этим он заслужил мировую славу и личную выставку в лондонской Portland Gallery, открывшейся в начале декабря. С момента своей последней персональной выставки в 2002 году Уильямс-Эллис делал скульп­туры для частных и корпоративных клиентов от Токио до Миконоса, и этот период он описывает как «интенсивное обучение». Теперь он направил все, чему научился, на свою последнюю на данный момент выставку Elemental. Его новые работы созданы под влиянием дикой, непредсказуемой погоды, царящей в окружающей его местности. Некоторые из его творений называются «Девушки с зонтиками» – это женские фигуры, старающиеся удержать свои зонтики во время яростных порывов ветра или прикрывающиеся ими от более мягкого дождя.

Уильямс-Эллису больше нравится лепить женские формы, потому что «женские тела лишены громоздкой мускулатуры, как у мужчин, которая притупляет ощущение гладкости и плавности линий». Наргиз Соргато Мичайл, владелица миланской галереи, собирала и продавала работы Уильямс-Эллиса более десяти лет. Когда я побывала у нее в галерее, три его скульптуры были на витрине, в том числе и «Девушка с зонтиком».

Мичайл уверена, что у Уильямс-Эллиса «душа итальянки», а поэтому его работы покупают в основном женщины. «Он понимает женское настроение и восприятие. Женщины соотносят себя с эмоциями, которые он может выразить в своей работе», – объясняет она.

Тем не менее было бы ошибкой ассоциировать изящ­ные, стройные женские формы УильямсЭллиса с искусством, нравящимся преимущественно женщинам. На самом деле значительная часть его коллекционеров – мужчины-финансисты международного класса, такие как Алекс Терсби, директор национального банка Абу-Даби. Я снимала на видео «Муз», одну из последних работ Уильямс-Эллиса, установленную у Терсби дома. Статуи, весом почти 750 кг каждая, монтировались на месте с помощью крана. У Терcби и его жены в саду уже есть две головы авторства Уильямс-Эллиса, а также серебряный лосось на кофейном столике в гостиной. Кроме того, у них в планах – построить дом в Антигуа вокруг еще одной его скульптуры.

«Музы», над которыми Уильямс-Эллис начал работу в 2013 году, отличаются от большинства его скульптур – прыгающих, скачущих и танцующих, будто сражающихся со своей бронзовой сущностью. Его музы, напротив, сидят, спокойные, окаменело и неподвижно. На них его вдохновили полинезийские картины Гогена. «Женщины связаны друг с другом. Когда проходишь между ними, напряжение можно ощутить на себе, – говорит Уильямс-Эллис. – Они как ворота в удивительный мир». Они определенно придают экзотической театральности североанглийскому саду Терсби. «Мы всю жизнь провели в других странах, и нам нравится, что они немного смешивают Восток и Запад», – говорит Джейн. «Эти две юные дамы создают балийское, тихоокеанское, южно­американское впечатление, все в одном, и мы просто влюбились в них, – добавляет Алекс. – Мы немного подсели на Дэвида и приобрели несколько других работ, которые невероятно освежили наш небольшой дом. Дэвид – потрясающая творческая личность, а его работы подходят для любого климата».

Эксперименты с прическами

Скульптуры Уильямс-Эллиса выглядят обычно, однако он создает и мистические фигуры с не поддающимися определению головными уборами, что показывает его увлеченность этникой.

«Я много путешествовал, и меня всегда интересовало египетское, майяское, североамериканское, инуитское, африканское и индокитайское искусство, – говорит он. – Я люблю работать с волосами, но иногда нужно новое, слегка абстрактное решение. Головные уборы “Стражей” или “Муз” не принадлежат к определенной культуре, но на них меня вдохновило множество других вещей. Можно внести заметные изменения, избежав при этом китча и выкрутасов. Довольно легко напялить шляпу и сделать все милым, но я не думаю, что “Стражи” или “Музы” милые. Они большие, сильные, мощные».

Еще одна отличительная черта работ УильямсЭллиса – в его экспериментах с патиной. На это его вдохновили бенинская бронза (хорошо представленная в Британском музее) и землистый, текстурированный внешний вид долго пробывших под землей древних скульптур. «Мне нравились медная патина и темные красные и желтые хлопья на выкопанных из-под земли западноафриканских скульптурах, – говорит он. – Я хотел создать впечатление, что мои скульптуры были захоронены тысячи лет назад, а потом выкопаны, как этрусские или греческие статуи. Я в восторге от использования ярких цветов и не думаю, что кто-либо работает с цветом так же, как я сейчас».

Elemental развеет все подозрения о том, что Уиль­ямс-Эллис хоть сколько-нибудь классический фигуративный скульптор. Когда я посетила его мастерскую, из печи выглядывали фигуры румяного, огненно-красного, белого как мел, богатого охряного и сине-кобальтового цвета. Его скульп­туры отражают современную дерзость, подкреп­ленную уверенной хваткой классических форм. Они отвергают простую классификацию и дают поразительное разнообразие, совмещенное с отвагой и риском его ремесла – качествами, столь ценимыми предпринимателями и финансистами, которые покупают его скульптуры.



30.03.2015

Источник: SPEAR'S Russia #3(46)


Оставить комментарий


Зарегистрируйтесь на сайте, чтобы не вводить проверочный код каждый раз