Идея о том, что с конца февраля мы все оказались в новой реальности, представляется сейчас достаточно банальной. Тем не менее как бы вы ее прокомментировали?

Реальность зависит от того, о каких рынках мы говорим. В частности, от географии, классов активов, секторов, сегментов рынка. Безусловно, реальность кардинально поменялась на российском рынке, и геополитические события распространяют свое влияние дальше по финансовой системе, добавляя неопределенность, заставляя инвесторов пересматривать структуру портфелей.

Причины такого поведения, однако, лежат гораздо глубже, и начались они раньше. Так, пандемия COVID-19 оказала свое влияние на бизнес, экономику и, как следствие, настроения инвесторов. Выход компаний из локдауна был затруднен нарушившимся балансом спроса и предложения вследствие роста потребительских затрат, более медленным восстановлением производства, снижением складских запасов, замедлением функционирования логистических цепочек. Как известно, превышение спроса над предложением на фоне сокращения запасов порождает рост цен и, соответственно, инфляцию. Негатив также вызван и ростом опасений относительно политики ФРС по борьбе с инфляцией. В любом случае и на падающих рынках можно найти сильные точки роста.

Так, за последние месяцы вместе с ростом инфляции наблюдается здоровое желание инвесторов вложить активы в перспективную частную компанию и ее продукт в целях защиты и сбережения своего капитала. Особенно это ощущается в Дубае, где я сейчас нахожусь. Активность здесь как будто только подогрелась.

Что с активностью на рынках венчурного и частного капитала?

После рекордного роста в 2021 году она уменьшилась не сильно. В первом квартале этого года на глобальном венчурном рынке было привлечено 143,9 млрд долларов. Это на 19% меньше, чем за тот же период годом ранее. Но даже несмотря на легкое замедление, первый квартал этого года стал четвертым кварталом по объему финансирования за всю историю наблюдений. При этом на рынке все еще остается рекордное количество неиспользованных денег, так называемых dry powder. Это поднятые, но пока не проинвестированные средства. Сегодня их объем в венчуре оценивается в 478,5 млрд долларов, и это тоже рекорд.

Далее, глобальный клуб «единорогов» – это более 1,2 тыс. компаний – в первом квартале впервые превысил 4 трлн долларов. В первом квартале 2022 года появилось около 129 новых «единорогов», которые привлекли фондирование более чем на 50 млрд долларов. Так что интерес инвесторов к частным компаниям по-прежнему очень высок.

И да, мы наблюдаем коррекции в оценках на частных рынках. Но это было ожидаемо, так как беспрецедентная ликвидность была влита в рынки в 2021 году. При этом инвесторы, видя возможности заходить сейчас в сделки с дисконтом в 20–30%, спешат ими воспользоваться. В том числе чтобы спасти свои активы от инфляции.

Далее, очень много капитала сегодня перетекает в альтернативные инвестиции. Множество фэмили-офисов, фондов с Ближнего Востока, крупных институциональных инвесторов сегодня интересуются инвестициями на этом рынке.

Подходы, действия инвесторов, которых вы видите, тоже различаются в зависимости от их происхождения? От цвета их паспорта?

Они разные, да. Инвесторы из России, к сожалению, сейчас сильно ограничены и не имеют возможности инвестировать за пределами страны. Это в том числе связано с замораживанием счетов, запретом на определенные финансовые операции, ограничением доступа на некоторые криптовалютные и фондовые биржи, трансграничные валютные переводы и т. п.

То есть для россиян полностью разрушилась цепочка, по которой они инвестировали ранее. Обслуживающая их финансовая, инвестиционная инфраструктура встала. К сожалению, им приходится оставаться сейчас в выжидательной позиции. Сделать с этим до тех пор, пока не станут понятны новые правила игры, скорее всего, ничего нельзя.

В то же самое время новые ограничения по инвестированию средств на международной арене предоставляют российским инвесторам больше возможностей присмотреться к проектам в России. Мы наблюдаем талантливые команды и сильные проекты в новых и стремительно развивающихся областях биотехнологий, космической отрасли, разработках программ и игр виртуальной реальности.

Что касается инвесторов со всего мира, то нынешняя турбулентность на открытых рынках их не настолько пугает. Как я сказала, они продолжают активно инвестировать. Отчасти это объясняется и тем, что рынки private equity, на которых мы специализируемся, гораздо менее волатильны в сравнении с публичными рынками, где немного выше спекулятивная составляющая. Private equity – это больше для профессиональных и институциональных инвесторов. Это и фонды, и инвестиционные банки, и HNWI. Более долгосрочные инвесторы, принимающие решения на основе фундаментального анализа, а не эмоций и краткосрочной конъюнктуры рынка, всегда ищут возможности, которых как раз больше в кризис. Вот как раз сейчас можно купить хорошие компании с привлекательным дисконтом.

Клиенты Red Lions в их числе?

Конечно. Наши инвесторы эти возможности тоже видят и участвуют в них. Напомню, что Red Lions – это, по сути, инвестиционная платформа, финансовая инфраструктура, которая позволяет вкладывать в выбранные инвестиционные продукты и целые классы активов на разных географических рынках. Наш главный фокус – высокотехнологичные компании на поздней стадии (pre-IPO) в быстрорастущих секторах экономики.

Мы сконцентрированы на том, чтобы предоставить клиентам возможность инвестировать в максимально широкий набор специально отобранных компаний, отвечающих набору критериев доходности и риска. С нашей помощью клиенты могут выбирать и получать доступ к инвестициям на максимально выгодных условиях.

Не кризис доткомов

Хорошо, верну вас к глобальному контексту. Очевидно, что в последние два года мировая экономика переживает не самые простые времена. Если это глобальный кризис, из чего он состоит?

Текущий кризис я называю постковидным синдромом для экономики. Его началом стала пандемия, которая привела к разрушению самых разнообразных связей и цепочек – социальных, деловых, логистических.

Далее, чтобы ответить на многочисленные проблемы, связанные с ковидом, ведущие страны запустили беспрецедентную по объемам эмиссию. При этом вывод на рынок новой ликвидности не сопровождался соответствующим ростом производства, что всегда ведет к инфляции. Инфляционная волна – это то, что мы видим сейчас.

Затем, по мере выхода из ковидных ограничений, вслед за спросом внутри экономик растет производство. Однако восстановление логистических цепочек идет недостаточно быстро, поэтому бизнес сталкивается c ограниченным предложением, что, в свою очередь, также толкает цены наверх. Другое очевидное побочное явление этих процессов – повышенная волатильность на финансовых, фондовых рынках.

Мы видели глубокую коррекцию в технологических индексах, включая Nasdaq, китайские техи. С чем она связана? Тоже ковид?

Действительно, с конца прошлого года мы видели большие просадки, высокую волатильность и в американском, и в китайском технологических индексах. Дело здесь также в ковиде и в сумасшедшей ликвидности, закачанной в экономику во время борьбы с пандемией ведущими странами. У населения и инвесторов появились «лишние» и «горячие» деньги. Они их вкладывали в фондовый рынок, что толкало котировки наверх. Сейчас рынок немного остыл, «лишние» деньги с него уходят. В этом главная причина коррекции, которую мы наблюдали.

В целом, однако, рынок становится более здоровым в плане оценки компаний, и долгосрочные инвесторы private equity имеют возможность выгодно зайти в ведущие технологичные компании по привлекательным ценам.

Распродажи в акциях китайских технологических гигантов в известной мере были связаны еще и с неопределенностью их дальнейшей судьбы на рынке США, в том числе в связи с риском делистинга с американских бирж. К тому же надо помнить, что компании из КНР – это примерно десятая часть капитализации Nasdaq. Поэтому когда те пошли вниз, то потянули за собой и американский технологический индекс.

Нынешнюю просадку в техах можно сравнивать с кризисом доткомов двадцатилетней давности?

Нет. У кризиса доткомов были совсем другие причины. Во-первых, он был связан с тем, что тогда компании с отсутствующей бизнес-моделью, с непонятным продуктом, зачастую убыточные получали необоснованно высокие рыночные оценки. Во-вторых, все-таки инвестиции тогда сосредотачивались в одном секторе – в электронной коммерции. Диверсификация отсутствовала. Все это и привело к тому, что на рынке образовался пузырь, который впоследствии лопнул.

Современный технологический сектор устроен совсем не так. Сегодня технологические компании выходят с моделями, которые меняют традиционный уклад экономики. Это не слова, а реальный продукт – они находят конкретную проблему рынка и предлагают ее конкретное решение. Причем масштабируемое решение, создавая востребованную ценность. И инвесторы готовы за это платить.

Например?

Например, в портфеле Red Lions есть компания Revolut. Она была создана в 2015 году с изначальной целью уменьшить издержки путешественников на конвертацию валют, но за семь лет выросла в бизнес с широчайшим спектром услуг. Сейчас на этой платформе есть и конвертация валют с минимальной комиссией, и мобильный банкинг, и карточные переводы, и возможность покупки криптовалюты. За это время оценка Revolut многократно возросла и сегодня превышает 30 млрд долларов. У компании есть успешная бизнес-модель, быстрый рост клиентской базы, и есть большой рынок. Отсюда рост ее оценки.

Тем не менее необходимо держать руку на пульсе, отслеживать динамику развития компании: как долго и в каком объеме она сможет наращивать показатели, за счет чего и т. п. Мы в Red Lions считаем важным сопровождать инвесторов и после приобретения ценных бумаг, вовремя обратив внимание на возрастающие риски и обеспечив возможность своевременного выхода.

Увидеть тренды

Вы сказали о повышенном интересе к технологическим инвестициям. Куда сейчас стремятся «умные», осведомленные деньги, в том числе ваших клиентов?

Пандемия дала большой импульс развитию компаний, которые оказались в нужной нише, для удовлетворения гигантского спроса в условиях локдауна. В области доставки продуктов и e-commerce, например.

В целом же мы наблюдаем несколько направлений движения «умных» денег.

Первое – это криптовалюты, как таковая технология блокчейн. Уже сейчас это значительный класс активов, куда идут очень большие инвестиционные потоки – от больших венчурных фондов, управляющих компаний, крупнейших банков.

Диджитализация, рост популярности и применимости блокчейна привносят свой драйв и влияние на взгляды инвесторов. Замечу, что, по статистике, 81% компаний из топ-100 крупнейших публичных компаний в мире применяют технологию блокчейн. А венчурные инвестиции в этот сектор в первом квартале этого года – 9,7 млрд долларов – сопоставимы по объему с суммарными инвестициями за весь период между 2018 и 2020 годами. Или составляет примерно 40% по отношению ко всему объему инвестиций в 2021-м, когда был зафиксирован рекордный – до 25,5 млрд долларов – годовой рост вложений в этот сектор.

Периодические и довольно глубокие просадки в криптовалютах влияют на интерес к технологии?

Наоборот, просадки воспринимаются как повод докупить акций эмитентов или инфраструктурных компаний в этой области. Например, проекты Solana и OpenSea были созданы в начале так называемой криптозимы, то есть на начало 2018 года, по итогам которого цены криптовалют просели примерно на 70%.

Нам криптоиндустрия в целом интересна в первую очередь с точки зрения технологий и инфраструктуры. В прошлом году мы инвестировали в компанию Payward, владеющую Kraken. Это первая в мире криптобиржа, получившая банковскую лицензию.

В целом мы очень верим в перспективы технологии блокчейн, которая будет развиваться, получит самое широкое применение, прочно войдет в нашу жизнь. Наши клиенты тоже этим горячо интересуются. И мы поддерживаем, разделяем этот их интерес, эту их точку зрения.

Второе?

Второе – это новые технологии, решения в области логистики. Спрос на них будет увеличиваться, особенно по мере выхода мировой экономики из пандемии. Этот рынок сегодня представлен многочисленными стартапами, разрабатывающими решения для улучшения, оптимизации, автоматизации цепочек поставок. Сектору еще есть куда расти. Интерес к нему высокий. В Red Lions мы смотрим в сторону немецкой компании Forto, которая в начале этого года привлекла 250 млн долларов. В общей сложности в нее уже инвестировано около 600 млн долларов.

Третье?

Страхование – очень тяжелый, неповоротливый классический сектор, который крайне нуждается в автоматизации, оптимизации, улучшении бизнес-процессов. Сейчас проникновение финтех-компаний в страховой отрасли не превышает 1%, и это открывает колоссальные перспективы. Туда уже пошли большие деньги. По подсчетам CB Insights, в 2021 году в финтех-страховании было закрыто 566 сделок на общую сумму около 15 млрд долларов.

Со своей стороны, мы в Red Lions рассматриваем немецкую Wefox. Разработанное ей приложение позволяет в числе прочего сравнивать страховые продукты, подавать заявления на выплаты. Около 80% страховых выплат Wefox происходит автоматически против примерно 10% в среднем по индустрии.

Что-то еще?

Пожалуй, я сказала бы о решениях в области таск-менеджмента. Это компании, создающие сервисы для совместной работы в бизнесах, на отдельных предприятиях. С одной стороны, это очень конкурентный рынок. С другой – интерес к нему очень сильно вырос в пандемию, которая показала, что можно активно работать удаленно, из разных точек мира. Даже с окончанием коронавируса спрос на технологии удаленного управления персоналом, автоматизации работы на расстоянии как минимум не исчезнет. А мы думаем, продолжит расти. Что далеко ходить: мы сами работаем из разных стран – из ОАЭ, Турции, Гернси, Германии. И мы смотрим, изучаем этот сектор как инвесторы в том числе.

Распределенный мир

Раз уж мы заговорили, что мироустройство, жизнь людей сегодня принимает все более распределенные формы, где расположены новые точки сбора международных инвесторов, капиталов, технологических компаний?

Одним из таких крупных хабов, несомненно, становятся Объединенные Арабские Эмираты, в частности Дубай и Абу-Даби. За последние почти 20 лет ОАЭ очень сильно развились, стали крупным международным финансовым центром. В том числе за счет создания специальных экономических зон, где возможен упрощенный порядок ведения бизнеса и применимы нормы английского права. Уже сегодня здесь собираются инвестиции и инвесторы буквально со всего мира. Примерно за три последних года практически с нуля здесь развился венчурный рынок. А с некоторых пор Дубай и Абу-Даби превращаются в мировой хаб для компаний криптоиндустрии. Оба этих эмирата приняли специальные программы развития для индустрий, связанных с новыми технологиями.

Вы тоже пришли в ОАЭ? Что-то уже сделали?

Да, в прошлом году мы зарегистрировали в Дубае компанию, получили лицензию на осуществление операций с ценными бумагами. Здесь же мы познакомились с собственником индийской компании OYO Hotel and Rooms. После ряда встреч подписали term sheet по инвестированию и уже вложили 7,5 млн долларов в эту сделку. В целом мы планируем дальше активно развиваться в этом регионе и заниматься здесь фандрайзингом.

Кроме Дубая?

В одном ряду с Дубаем, пожалуй, назову Сингапур и Маврикий.

О Сингапуре мы слышали, но вот Маврикий звучит очень неожиданно. Что там?

Маврикий – это «африканский Сингапур», как его назвала Financial Times. Думаю, потенциально, в перспективе всего нескольких лет Маврикий может стать одним из региональных финансовых центров со специализацией в области управления активами. Сейчас они высокими темпами создают у себя инфраструктуру, прочие условия для финансистов и инвесторов. Уже вижу интерес к Маврикию со стороны наших партнеров в Дубае. Что из этого получится – посмотрим.

Будущее здесь

Технологические тренды, о которых мы сказали выше, уже упакованы в ваши финансовые продукты?

Часть из них уже упакована, часть продолжает упаковываться прямо сейчас. С учетом географического расширения базы инвесторов потребуются расширение и доработка нашей инфраструктуры, и процесс этот уже начат Red Lions. В нее будет заложено еще больше «антихрупкости» для сохранения гибкости, а наши клиенты получат возможность из любой страны мира совершать покупки через клиринговые центры, прямую подписку, а также соинвестирования напрямую.

Если тенденция к росту инвестиций в технологический сектор сохранится, как далеко она может зайти? Как долго продлится?

Уже сегодня суммарная рыночная стоимость большой технологической пятерки, представленной Alphabet, Amazon, Facebook, Microsoft и Apple, превышает 6 трлн долларов. К 2030-му, по прогнозам, оценка будет выше в несколько раз. То есть по меньшей мере в течение ближайших 10 лет глобальный технологический рынок покажет очень хороший рост. Мы сами нацелены продолжать инвестировать в этом секторе, расширять свою географию, чтобы дать доступ к этим возможностям инвесторам со всех уголков мира.

При этом важно понимать, за счет чего обеспечивается оценка. Технологии меняют традиционные бизнес-модели и отвечают на вызовы текущего десятилетия. Общество находится в состоянии технологического скачка: цифровизация, распределенные рабочие места, использование больших данных и искусственного интеллекта многократно повышают эффективность.

Превосходство разрабатываемых сейчас технологий в том, что их легко масштабировать. Вы затратили на разработку фиксированные ресурсы, затем относительно дешево распространяете их на другие рынки. В отличие от традиционных отраслей, где увеличение выпуска требует все новых капитальных, финансовых, людских затрат. Но чтобы улучшить технологию, не нужно значительно расширять штат, мощности производства. С этим связан и непрерывный рост капитализации технологических компаний.

Нынешний кризис тоже не может стать препятствием этому тренду?

Вообще говоря, любой кризис открывает новые возможности, порой с самой неожиданной стороны. Дает новые шансы всем: и территориям, и бизнесам, и инвесторам. Но надо уметь распознавать тренды, иметь доступ к рыночной информации, грамотно ее анализировать и принимать на ее основе рациональные решения. В этом мы в Red Lions тоже видим одно из своих преимуществ на рынке, которое транслируется в пользу, добавленную стоимость для клиентов.

Как это работает?

У нас большая команда аналитиков, которая постоянно исследует рынок, находит для инвесторов возможности инвестирования, предоставляя полный объем аналитики в терминах риск/доходность и доступность. В целом при отборе компании отбираются драйверы роста (valuations growth driver) и в противовес этим драйверам описываются риски, которые присущи компании и остаются на инвесторе.

Сейчас тренды меняются достаточно быстро, поэтому мы не привязываемся изначально к конкретным направлениям, а систематически анализируем все высокотехнологичные сектора, выбираем для инвестиций лучшие из них по соотношению доходности и риска. Такой подход позволяет наиболее оперативно реагировать на внешние изменения и планировать долгосрочную инвестиционную стратегию, не упуская из виду текущие и долгосрочные тенденции.

Будущее стремительно становится настоящим уже сегодня. И оно за технологиями. Именно поэтому мы делаем такой акцент на аналитической части нашего предложения инвесторам. Завтра будут зарабатывать те, кто сумел увидеть эти тренды и вложиться в них сегодня.