Закрытый культурный клуб


Общественность переживает из-за того, что искусство становится элитарным. 80% экранного времени сегодня занимают действия, по стилю соответствующие тонкой актерской игре Эдди Редмэйна в роли Стивена Хокинга. Сэм Лейт обеспокоен тем, как к этому относится рабочий класс.

09.07.2015




© East News/Everett collection


Недавно я размышлял о «доступности искусства». О культурном многообразии, классовых различиях и прочем. Мы еще не успели забыть о бурном обмене колкостями между певцом Джеймсом Блантом и теневым министром культуры Крисом Брайантом, который, заигрывая с аудиторией, упомянул имя певца в не самом лестном контексте.

«Я очень рад тому, что Эдди Редмэйн получил “Золотой глобус”. Но ведь нельзя, чтобы в нашей культуре доминировали Эдди Редмэйн, Джеймс Блант и тому подобные. Где же Альберт Финни и Гленда Джексон? Они сами пришли к своему успеху и заслужили его», – сказал Крис Брайант.

Джеймс, получивший известность благодаря своей трогательной лирической балладе «Ты прекрасна», еще и в британской армии успел отслужить – и если нужно, за словом в карман не полезет. А здесь он обиделся всерьез. Свое открытое письмо к Брайанту он начал словами «Уважаемый член парламента Крис Брайант, классовый сноб недоделанный» и закончил «Искренне ваш, Джеймс Да-Пошел-Ты».

Сложно сказать, кто здесь прав, кто виноват. Джеймс Блант считает, что его успех заслужен, и кто мы такие, чтобы это оспаривать? De gustibus non est disputandum – в переводе с латыни «кто-то ведь и Джеймса Бланта по радио слушает». Крис Брайант хотел, чтобы подлинные представители рабочего класса пробивались в Голливуд и играли в пьесах бунтаря Джона Осборна на сцене театра Трайсикл, известного своими остросоциальными постановками. Опять же, что в этом плохого?

Но вопрос не закрыт, и, действительно, общество несколько обеспокоено тем, что искусство становится элитарным. Позади те дни, когда Стивен Фрай, Хью Лори и Хью Грант были исключениями из правил. Сегодня 80% фильмов – это нечто повторяющее вершины актерского мастерства Эдди Редмэйна, делающего невероятные трюки своим ртом в роли Стивена Хокинга, а еще 20% – это Бенедикт Камбербэтч, играющий гениального математика Алана Тьюринга. Старина Камбербэтч сам по себе уже угроза многообразию. Одна только его фамилия звучит как название сэндвича в консервативном дорогом кафе. А несчастные представители рабочего класса даже селфи на «Оскаре» спокойно сделать не могут – и там случайно влезает в кадр улыбающийся Камбербэтч.

Точки доступа

И все-таки, думаю, у нас есть поводы для оптимизма, по крайней мере в долгосрочной перспективе. Словосочетание «доступность искусства» кажется простым и понятным, однако это не так. Для начала следует разделить средства производства и доступ к его результатам – прошу прощения за то, что звучит несколько по-марксистски. Эти два аспекта нужно рассматривать по отдельности – если они и связаны, то связь эта довольно сложна. Культурное многообразие предполагает присутствие представителей рабочего класса на сцене или в зале? Нужно определиться, что мы понимаем под этим термином. Простолюдин из Страдфорда, выступающий перед Елизаветой I? Жители рабочих районов с фастфудом в руках, следящие за сюжетом исторической драмы «Аббатство Даунтон»?

Если говорить о потреблении результатов производства, вот вам интересный пример. Студенты, которых, учитывая стоимость образования, можно теперь отнести и к элите (почти всех студентов), могут купить билеты в Королевский оперный театр Ковент-Гарден за смешную цену – от 1 до 25 фунтов. А люди, к элите не относящиеся, косвенно субсидируют все это, выплачивая налоги, – благодаря им дородные дамы продолжают петь, а билеты за полную цену – продаваться.

При этом обеспеченным людям также куда интереснее тратить годы на написание первого романа или песни или же на прочие «занятия искусством». На самом деле в разных областях культуры соотношение сил меняется. Например, футбол – это такая форма развлечения, где представители рабочего класса, выступая перед аудиторией, состоящей в основном из представителей рабочего класса, могут стать очень богатыми – заодно делая невероятно богатыми Йозефа Блаттера и Руперта Мердока.

В поп-музыке все гораздо динамичнее: каждые несколько лет мода меняется. Представители субкультуры модов были пролетариатом. Хиппи были элитой, панки – пролетариатом, прогрессив – элитой. Затем каким-то аномальным образом брит-поп объединил и тех и других (группы Oasis и Blur), и дело грозило дойти до драки, но не дошло, потому что интерес к брит-попу угас.

С актерской средой сложнее. Да, на сцене сейчас много представителей высшего общества, а в зале – представителей рабочего класса. Но было время, когда для элиты доступ к актерскому искусству был наглухо закрыт: в романе «Мэнсфилд-парк» даже попытки поставить любительский спектакль вызывают скандал. И если бы в XIX веке вы привели домой актрису для знакомства с родителями, ваша мама упала бы в обморок. В шекспировские времена актеры вообще считались отбросами общества.

Так что не стоит воспринимать нынешнее доминирование Редмэйнов на сцене как нерушимую гегемонию богатых и родовитых – это маленький каприз истории театра. Об искусстве в целом в долгосрочной перспективе мы смело можем сказать tempus fugit, mutatis mutandis, et cetera – в переводе с латыни «Джеймс Блант на радио не навсегда».



09.07.2015

Источник: SPEAR'S Russia #6(49)


Оставить комментарий


Зарегистрируйтесь на сайте, чтобы не вводить проверочный код каждый раз