Те, кто жил в СССР, помнят одноименный фильм Сидни Поллока 1969 года, первую голливудскую картину на советском телевидении. В бурные 1960-е роман МакКоя про отчаяние во времена Великой депрессии стал очень актуальным. Но на самом деле это история на все времена. В спектакле режиссер Панков ничего не осовременивает, стилизует под 1930-е, добиваясь ощущения времени с помощью музыки, но история выглядит будто написанной про наши дни. Она начинается с безжалостного кастинга, продолжается изнурительными марафоном и дерби. Все ради шоу и нескольких банкнот. Кто из нас не участвовал в таких испытаниях?

Джаз задает драматургию и ритм спектакля. Здесь нет линейного повествования, а есть свободная стихия: смешение языков и временных измерений, наложение историй разных персонажей и их изображений, когда актеры множатся на экранах. Но еще они постоянно бегут, танцуют, двигаются. Все 2 часа 20 минут без антракта. Полноправным соавтором этой саунд-драмы, конечно, является хореограф Екатерина Кислова. Двигаться приходится и зрителям: чтобы уклоняться от прожекторов, направленных в зал, отстраниться от копов, ищущих везде преступников, а иногда их вытаскивают на сцену и тоже приглашают танцевать.

Эти танцы – Danse macabre, пляски смерти, которыми с XIV века, с эпидемии чумы, в искусстве аллегорически изображают мимолетность жизни. Все мы так или иначе танцуем марафон, где хэппи-энда не будет. Но пока играет джаз, усидеть на стуле невозможно. «Необязательно уметь танцевать, достаточно просто двигаться», – говорит Глория. И режиссер Панков, и все актеры, блистательно играющие на износ, и музыканты оркестра задают нам ритм ради жизни.

Автор – Наталья Шастик.