В этом году фестиваль пугает нас экологическими катастрофами, нашей человеческой уязвимостью, размыванием субъектности как одной из характеристик современного мира… Не слишком ли мрачна программа NET? Ведь страхов нам сейчас хватает и в обычной жизни.

Настоящее искусство в принципе крайне редко бывает оптимистичным и радостным. А современное искусство почти всегда работает барометром всех общественных проблем. Если 10–15 лет назад экологическая повестка, предчувствие природной катастрофы присутствовали в теат­ральных спектаклях спорадически, то сегодня это стало трендом. Западный театр вообще отличается от российского намного большим интересом к общественно-политической проблематике. Наш театр склонен к эскапизму, уходу в волшебный мир прекрасного, где тоже есть проблемы, но другие, иные, чем в реальной жизни. Мы воспринимаем театр как праздник, нечто возвышенное.

В Европе же важные спектакли всегда впитывают в себя злободневную повестку дня, взаимодействуют с духом времени. Кстати, в какой-то момент и в России случился перелом. Отечественный театр начал разворачиваться к проблемам современного мира, реагировать на них. Но сейчас опять притормозил. Думаю, это связано с общественно-политической обстановкой, когда нам всем пришлось стать осторожнее, включать самоцензуру. Ведь театральный художник, в отличие от писателя, более зависим от власти предержащей.

На кого рассчитан NET? Ведь явно, что неискушенному зрителю будет сложно воспринимать спектакли фестиваля?

Совсем начинающему и неискушенному зрителю может быть сложно даже на спектаклях в Малом театре. В целом же все, что мы привозим в рамках NET, ориентировано на очень широкую аудиторию. Как, например, перформанс Sun & Sea, получивший «Золотого льва» на Венецианской биеннале 2019 года. Наш зритель – это тот, кто ходит на выставки современного искусства, интересуется современным кино. Такой зритель точно срифмует в своей голове «Три сестры» Сюзанны Кеннеди с тем, что он видит в выставочных залах в «Гараже», «Мультимедиа Арт Музее», ММОМА и на других подобных площадках. Собственно, 22 года назад фестиваль и задумывался для того, чтобы завлечь в театр людей, интересующихся contemporary art. Они могут и не пойти на среднестатистический российский спектакль, потому что между ним и выставками современного искусства пролегает огромная дистанция. А мы показали этому зрителю, что на самом деле театр находится в том же концептуальном пространстве, он часть contemporary art.

И это сформировало в российской театральной сфере другой запрос, подтолкнуло к изменениям. В известном смысле NET стал катализатором отечественных теат­ральных экспериментов.