Некоторые спортивные журналисты уверяют, что весь ваш проект – это не бизнес, а подарок жене.

Отчасти это так. Когда я начинал вкладывать деньги, никакого бизнес-плана не было даже в голове. Получился классический подарок. У нас негде ездить, давай команду соберем, давай специалистов купим. Потом появилось понимание, что можно сделать проект, но его не удастся собрать по частям. Нельзя создать в России топ-команду, а потом продать эту историю. Нельзя сделать чемпионат мира интересным для спортивной публики, если не разработать технологию прихода в него спортсменов. Сегодня этой технологии нет.

То есть в мотоспорт вас привела ваша супруга?

Наверное, так. Только сначала она в спорт идти не собиралась. Мы с ней вместе летали во Францию покататься на «Формуле-1». В этот же период Надежда заинтересовалась мотоциклами. Купили один, потом второй, и за семь лет она доросла до уровня хорошего спортсмена.

Как вы сейчас оцениваете ее мастерство?

В России есть пять-шесть девушек, которые профессионально занимаются мотоспортом. Поэтому они все молодцы независимо от того, сколько у кого медалей. У нас нет треков, надо ездить в Европу, надо искать деньги на технику. Но о трех-четырех девушках можно говорить как о спорт­сменах европейского уровня. Среди них моя жена и другой пилот Yahnich Motosport Наташа Любимова. Думаю, им по плечу войти в Топ-10 самого сильного женского чемпионата – итальянского.

А сами вы на байк садитесь?

Иногда на работу на скутере езжу, если погода позволяет. Тут надо выбирать, если это бизнес, нельзя эмоциям волю давать. Может быть, потом.

На каком этапе кончились подарки и начались инвестиции?

Не знаю. Последние года два.

Вас обычно представляют как инвестора. Это справедливо?

Пожалуй. Мои друзья-партнеры и я около 15 лет занимаемся инвестиционной деятельностью, у нас что-то вроде фонда прямых инвестиций. В свое время мы контролировали блок-пакет «Ярэнерго», участвовали в реструктуризации РАО, транспортом занимались, владели 100% Угличского речного порта, реализовывали проекты в продуктовом ретейле. Все инвесторы в России так или иначе являются девелоперами, поэтому в портфеле есть недвижимость, и, конечно, мы всегда были в финансовом секторе. Сейчас как совладельцы активно развиваем «Сбербанк Лизинг Норд» (50% + 1 акция принадлежит Сбербанку).

Четких правил, как у настоящего фонда, у нас нет. Если нам что-то нравится, мы можем не просто наладить корпоративное управление и сделать предпродажную подготовку, но и посидеть в операционке. И в отличие от фондов мы не собираем для инвестиций большие объемы денег, мы стараемся оперировать собственным капиталом.

У нас создан и поддерживается мультизадачный офис, который может осуществлять общий менеджмент. Правда, для профильных проектов без аутсорсинга не получается. В какие-то бизнесы входим вместе с нашими партнерами, которые имеют большой уровень квалификации и специализации. На себя мне чаще всего приходится брать общий менеджмент, структурирование самого проекта и стратегию.

Когда вы говорите «мы», вы подразумеваете только своих друзей?

Да, это устоявшийся круг. В реальности нас три человека. Иногда два. В какие-то проекты мы идем вместе, в супербайки инвестирую сам. На общем фоне это классический венчур. Хотя мне нравится сама тема и понятно, как это делается в мире, то есть где деньги в этих чемпионатах. Но подобного бизнеса как такового здесь не существует. И мало того, что нужно правильно организовать сам бизнес, нужно еще и рынок выстроить, тем задачка интереснее и дороже.

Если у нас ничего нет, то почему World Superbike (WSBK) все-таки пришел в Россию?
 
Для того чтобы делать у нас Супербайк, сначала нужно было правильно «продать» Россию. Потому что по большому счету не в каждой Танзании проводится чемпионат мира. Супербайк, «Формула-1», Moto GP – три мировых чемпионата с гигантской аудиторией. WSBK транслируют в 176 странах. Это 500 млн зрителей. Поэтому проект приходилось лоббировать и тратить очень много личных усилий на то, чтобы получить те отношения и возможности, которые сейчас появились и которых нет ни у кого на развива­ющихся в спортивном смысле рынках. Мы получили право работать как с Infront Sports & Media, так и с международной федерацией мотоспорта. Это очень важно. Infront Sports & Media – крупнейшее мировое агентство по продаже прав на все что угодно: от английской футбольной премьер-лиги до чемпионатов мира по горным лыжам, биатлону, хоккею. Его возглавляет сын президента FIFA.

Контрольный пакет (близко к 100%) Infront Motto Sports принадлежит итальянской компании, владеющей правами на World Superbike. Сам Infront принадлежит глобальному фонду фондов Bridgepoint. Это мегаинвесторы. На покупку Infront они потратили от 1 до 2 млрд долларов. Деньги собирались в основном на Ближнем Востоке. Они же (один из их фондов) контролируют Dorna Sports, распоряжающуюся Moto GP. Ребята забрали себе весь мотоспорт в мире.

Однако Infront куплен недавно, поэтому они, прилагая усилия для поднятия его стоимости, ведут себя как типичные инвесторы. Здесь у нас все совпало. Может, раньше российскому проекту и не обеспечили бы столько поддержки и бонусов владельцы чемпионата. Но сейчас им важно получить новых зрителей, к тому же российский этап стоит дороже европейского. Потому что трека нет, а подписаться надо сейчас, потому что «дикая страна», потому что мы хотим 10-летний контракт.

Премия за дикость?

Россия, Абу-Даби и Южная Корея должны платить больше. Далеко везти чемпионат, надо уговаривать спортсменов, покупать им новые страховки, необходимо рисковать качеством сервиса и картинки. Например, у меня в контракте обязательство по организации вещания HD-формата. Для Европы это норма. В России же есть только три компании, которые способны этим заниматься: ВГТРК, «Первый канал» и «Панорама», создающаяся под Олимпиаду. Нам нужно торопиться, взять технологию, «посадить» ее на территорию и обеспечить требуемый контент. Раз мы создаем рынок, нельзя рисковать и делать что-то вполсилы. Но у нас все это впервые. К сожалению, «впервые» переводится как «дорого».

Одним из ожидаемых последствий прихода WSBK в Россию должно стать развитие рынка мототехники.

Это так. Но я не торгую мототехникой и не пытаюсь извлечь доходы из всего, что рядом пробегает и плохо лежит, зато оценить сложившееся положение могу. Наша ситуация с развитием моторынка напоминает Италию 30–35 лет назад. Такой же уровень интереса производителей, тот же спортивный уровень. Потом взрывной рост различных соревнований, приход большого числа людей в спорт и возникновение соответствующей культуры.

А у нас потребление мототехники не заложено и рынок никому не понятен. Для телевизионщиков неясно, как выглядит аудитория, неясно, будет ли успех. Но если мы сейчас поставим трансляцию чемпионата, если поедет российская команда, если мы начнем выигрывать, если появится российский этап, а в его рамках еще и российско-итальянский кубок, то интерес ко всему этому вырастет. Здесь большой потенциал для всего, в том числе и для мототехники. А пока рынок на нуле: примерно 5000 мотоциклов продает Yamaha, и, наверное, столько же BMW. Это ноль. Если есть культура, то при 140 млн населения продавать в год 100–200 тыс. мотоциклов очень просто. Что такое 200 тыс. мотоциклов в России? Это 2 млрд долларов как минимум. По-моему, перспективы интересные.

Вы уверены, что у вас будет аудитория?

Аудитория есть у любого зрелища. Любое представление продается. Конечно, если мы сейчас придем и скажем: давайте мы запустим на «Первом канале» вместо «Поля чудес» Супербайк, то проиграем. Разговор надо вести не о сегодняшнем дне, а о ближайшем будущем. Молодежный рынок сосредоточен на молодежных каналах, где среди развлечений и музыки есть спорт. Ситу­ация прозрачна. Какую культуру ты заложишь, такая через два-три года и сформируется. Супербайк, который во всем мире смотрят миллионы и который собирает на свои этапы по 100–150 тыс. человек, точно будет пользоваться вниманием.

Понаблюдайте, сколько распродается всякой атрибутики на соревнованиях в Европе, и заметите, как много среди покупателей россиян. В качестве примера приведу наш «Кубок двух стран», который мы проводили в Мизано. Руководители Сан-Марино потом очень просили нас сделать кубок постоянным. «Вы не представляете, сколько российских туристов приехало», – говорили они. Просто мы недооцениваем эту историю, но сама по себе она не разовьется, нужен драйвер. Окей, я согласен столкнуть этот камень с горы. Дальше появится много заинтересованных бизнесов. Скажем, туристический. Здесь мы уже нашли полное понимание с одной из крупнейших туркомпаний. Потихоньку весь проект превращается в классический инвестиционный.

Вернемся к вопросу о дороговизне, структуре расходов и тому, как вы финансируете проект.

Есть официальная часть – платежи за право проведения чемпионата. У нас десятилетний контракт, и, как я уже говорил, он обошелся нам дороже, чем европейцам. Изначально речь шла о том, что World Superbike может добавить один или два новых этапа, а заявились сразу три потенциальных претендента: Украина, мы и малайзийский Сепанг. В итоге Украина не смогла подтвердить финансовую и технологическую заявку, Сепанг не смог оплатить взнос, и их, разумеется, вычеркнули. Будет ли добавлен 15-й этап в следующем году – большой вопрос. На самом деле у желающих еще остается возможность перекупить какие-то классические этапы, но как это сделать, если речь идет о Сильверстоуне или Мизано, я пока не знаю. Ведь для чемпионата чем статуснее трек, чем больше в нем истории и самого духа мотоспорта, тем лучше. Трансляция и реклама стоят дороже. Проводить соревнования в Абу-Даби, где нет зрителей на трибунах, не слишком интересно. Конечно, деньги решают все, однако цена будет очень высокой. К тому же появятся имиджевые потери, уменьшится лояльность зрителей.

Возвращаясь к вопросу, я слышал, что права на проведение этапа «Формулы-1» в Сочи обошлись в 20 млн евро в год. Супербайк несколько дешевле, но это не совсем разного порядка цифры, учитывая десятилетний контракт.

Вторая часть – прямые технологические затраты. Нужно обеспечить полноценную HD-картинку, оплатить транспортные расходы, обеспечить безопасность и логистику. Кроме того, есть целый ряд затрат, связанных с технической организацией чемпионата мира: технологии и люди – 250 высококвалифицированных маршалов. Есть еще промозатраты, а тут нет предела совершенству. В прессе уже появлялась цифра в 100 млн евро. Она более или менее корректна, если учитывать не один, а все этапы. Хотя очень сложно забегать далеко вперед, к тому же финансирую я все пока исключительно из собственного кармана.

С одной стороны, это очень похоже на то, как российские бизнесмены приходят в футбол или хоккей. Рано или поздно все понимают, что яма перед ними бездонная и бросать туда купюры можно бесконечно. Но вы рассуждаете скорее как венчурный инвестор.

Более того, я стараюсь абстрагироваться от спортивного менеджмента. Просто у меня есть уверенность в том, что события развиваются в нужном русле. Я все равно вкладываю меньше всех денег, плачу только косты. Соответственно, все, что я буду продавать, буду продавать с маржой. Занятие не такое простое, потому что – повторюсь – я тут один, никакого рынка еще нет. Да, есть «Формула-1» – это отдельная история, региональный проект администрации Краснодарского края, поддерживаемый федеральным правительством. Но и у меня тоже есть такая поддержка. Олимпийские игры, чемпионат мира по футболу в 2018 году, «Формула-1» и World Superbike – это явления одного порядка. Качество и количество value, которое может дать спонсорам подобный проект, с лихвой перекроют все заложенные в них косты.

Мне говорят, что трансляции – сложно реализуемая вещь. Готов согласиться, но реализуемая же. Например, «Формулу-1» наши каналы давно и с успехом покупают. Я уже скупил все активы, которые только возможно: права на телетрансляции, на продажу билетов (ими могу торговать только я), все права на кейтеринг, на мерчандайзинг, на размещение магазинов на территории. Это полный пакет. И с одной стороны, рынка нет, а с другой – я монополист.

К тому же у меня все-таки не один проект. Есть World Superbike, а есть достаточно успешный «Кубок двух стран», здесь мне не надо покупать никаких прав, они и так мои. Еще есть команда и топ-пилот Владимир Леонов с претензией на титул чемпиона мира. Такова, кстати, наша цель: взойти через два-три года на верхнюю ступень пьедестала. Чтобы стало понятнее, проведу такую, безусловно шуточную, аналогию: представьте, что мы купили в Англии не только Chelsea, но и права на организацию матчей всех клубов премьер-лиги в Лондоне, продажу билетов, выпуск спортивной атрибутики, организацию телетрансляций, а также привели в лигу лучших российских футболистов, которые смогли там заиграть.

Материалы по теме

• Покупая страсть
• Пьющие шампанское
• Bonhams прокатит с ветерком