Многие российские миллиардеры заявляют, что не собираются передавать детям бизнес и большие деньги, причем ради их же блага. Какое понимание этого вопроса сформировалось у вас?

Мы как потенциальные наследники – лица заинтересованные, поэтому и мнение наше в любом случае предвзятое. Я бы бесконечно расстроился, но понял бы решение отца. Хочется верить, что мы – хорошие дети и, наверное, что-то заслужили, но это его деньги и компания, только он выбирает, что с ними делать.

Бизнес – это вещь в себе, а не игрушка: люди, их жизни и зарплаты. Бизнес вообще нельзя передать по наследству, если нет четкого понимания, что наследник справится. Если он не готов, то в любом случае убьет семейное дело, чем сделает плохо не только себе, но рынку и тысячам сотрудников.
Мы, честно говоря, обсуждаем эту тему только в общих чертах, без конкретики. Кроме того, с данными мне образованием и возможностями я заработаю себе на жизнь в любом объеме без проблем.

Когда вы определились с университетом и будущей профессией?

Я попал в Англию случайно: отправился на месяц поучить английский в прекрасный город Гастингс. Мне там очень понравилось, и, вернувшись в Москву, я сказал отцу, что хочу учиться в Англии. Поскольку была середина ревущих девяностых, мой отец с радостью согласился. Университет я выбирал по принципу, где лучше преподают право, поскольку мне нравился сам предмет. И лучше всего в тот момент его преподавали в Бирмингеме, куда в итоге я и попал.

Учитывали ли вы пожелания и советы отца при выборе сферы деятельности?

Я плохо реагирую на давление: мгновенно взрываюсь и ухожу в негатив и отказ. Мой отец очень интеллигентно и аккуратно подталкивал меня к тому, что надо идти в бизнес, – в этом направлении я и шел. У меня и сомнений никогда не возникало, что займусь чем-то другим.

Он никогда не пугал меня тем, что ничего не оставит, если я пойду по другому пути. Но предлагал: «C точки зрения бизнеса, логично такое или такое образование. Какое тебе больше нравится?» Когда ставят такой вопрос, логично, что нравится одно из двух. Тем более что в подростковом возрасте вообще мало понимаешь, чем на самом деле хочешь заниматься.

Какое-то время мне хотелось стать биологом, но, видимо, не очень сильно. И я абсолютно уверен, что родители обязательно поддержали бы меня в этом решении. В семье много раз звучало: занимайся чем хочешь.

В 15 лет, попав в английскую школу, я уже выбирал все уроки и курсы, исходя из того, что пойду в бизнес. Когда начал погружаться в тему, понял, что мне безумно нравится то, что я делаю.

Довольны ли вы тем, что получили иностранное образование? Есть мнение, что приезжая на родину, выпускники зарубежных вузов оказываются неготовыми к местным реалиям.

Во-первых, это всегда зависит от ребенка. Можно просидеть пять лет в хорошем европейском вузе, ничего особо не делая и развлекаясь. Такие выпускники в итоге ни к какой реальности не готовы.

Во-вторых, высшее образование – это не знания, а умение быстро искать и анализировать информацию. Возможно, еще красиво говорить и хорошо считать. Оно не может ни к чему подготовить, но способно дать базовые инструменты для дальнейшего анализа действительности.

С одной стороны, с английским образованием мне теперь абсолютно все равно, где жить и работать. Я живу в России и люблю Россию, при этом английский для меня второй родной язык, давший множество связей по всему миру. С другой – если бы я остался в России, то больше взял от своего отца, который, безусловно, гораздо лучше, чем профессора в университете.

Я, на самом деле, не уверен, что правильнее. Ведь до 25 лет самый активный когнитивный период в жизни. А я провел его в отрыве от отца, который построил империю за это время. Может быть, его надо было больше слушать.
В любом случае я доволен тем, как все сложилось.

Ваша карьера начинается с Волгоградского тракторного завода, который позже стал частью «Агромашхолдинга». Расскажите, пожалуйста, как вы туда попали и почему?

Вернувшись из Англии, я закономерно пошел работать в ЛАНИТ менеджером продаж в департамент интернета. Я не то чтобы наносил вред, но и не приносил особой пользы. С одной стороны, я – маленький и не очень опытный. С другой – моя фамилия Генс: я ассоциируюсь со своим отцом, и все считают, что поскольку мой отец не может ошибаться, то и я не могу. А я, естественно, делал много неправильных вещей тогда. В таком режиме я проработал полгода и понял, что это глупо. Во-первых, интернет как таковой только начинался в России. Во-вторых, имело смысл посмотреть, что еще есть в мире, набраться опыта и вернуться уже на серьезную позицию повзрослевшим.

Пошел в кабинет к отцу и сказал, что хорошо бы мне позаниматься чем-то другим. У него как раз в гостях был бизнесмен Каха Бендукидзе: он рассказал о работавшей на него сильной управляющей команде, которые в том числе выруливают из кризиса Волгоградский тракторный завод, и предложил с ними пообщаться. Я встретился с Андреем Никипеловым, который оказался впоследствии моим хорошим другом и первым начальником вне ЛАНИТа. Так я и стал директором по экспорту завода.

Поначалу было страшно. Я приехал довольно гламурным из Англии и в 2000 году пошел на завод знакомиться с обстановкой с серьгой в ухе, в белом шелковом костюме и страусиных туфлях. Костюм я после этого выкинул, а серьгу, к счастью, успел снять до завода.

С точки зрения повседневного удовлетворения – это самая лучшая работа. Потому что вечером, когда выходишь с завода, видишь тракторы – результат сегодняшнего труда. Я объехал всю Россию и СНГ, даже побывал в Сирии и Ираке.

Насколько сегодня полезен этот опыт?

Я получил фантастический опыт переговоров. Переговоры в Узбекистане по продаже тракторов обычно длились две недели: каждый день с 9 до 6 часов. Меня приводили в красивую комнату в изразцах со стеклом, за которым, понятное дело, находились люди и камеры. Начинался кагэбэшный допрос третьей степени. Приходили первые переговорщики с предложением, какой должна быть цена. Я им объяснял, какой может быть цена на самом деле и почему. Переговорщики менялись каждые четыре часа, а мне только воду давали. Брал настоящий азарт. Когда они понимали, что меня не «продавить», переходили к козырям. Меня вызывали к заместителю главы правительства, ответственному за сельское хозяйство страны, с ним еще человек 40. И начинался разговор под диктофон о том, в каком тяжелом состоянии находится республика и как им нужны тракторы. Конечно, периодически сбивали цену, но не всегда у них это получалось.

Не бывает бесполезного опыта. На заводе я познал реальное производство. В УРАЛСИБе я снова учился продавать, а там, в принципе, сложно продавать. Потом в УК «Альянс Континенталь» Елены Батуриной занимался структурированием и прямыми инвестициями. Мне все пригодилось.

В какой момент вы поняли, что пора возвращаться в ЛАНИТ?

Работа в структурах Батуриной закончилась довольно плохо: дело было не во мне, просто компания была близка к своему закату. Возникло ощущение бессмысленности того, что я делаю. Я решил, что пора заниматься тем, что полезно и действительно мне нравится. В ЛАНИТе честная и хорошая работа. К тому же свое растить приятнее, чем чужое.

Как вы оцениваете свой вклад в развитие группы?

Мне кажется, что он достаточно серьезный. Во-первых, я продолжаю заниматься индивидуальными продажами. Во-вторых, курирую наши ритейл и ритейловую дистрибуцию.

Очень сложно классифицировать свои достижения. Например, в 2011 году я пришел в re:Store, и в результате нашей с генеральным директором Тихоном Смыковым деятельности число магазинов выросло со 100 до 300 за пять лет. Выручка увеличилась в четыре раза. Мне вообще ритейл нравится: он структурный и понятный. Если ты сегодня плохо работаешь, тогда завтра не будет продаж.

Сейчас я еще занимаюсь инвестициями. Мы собираемся создать венчурный фонд в ЛАНИТе, который будет вкладываться в высокотехнологичные старт­апы. На рынке много хороших идей, а у нас – экспертизы и ресурсов. Глупо это не использовать.

Считаете, сегодня подходящее время для его запуска?

Не думаю, что есть плохое или хорошее время. Просто у каждого времени свои минусы и плюсы. Сейчас более тревожный период, зато возможностей больше. Для того чтобы здесь жить и работать, мы должны верить, что все, что происходит в настоящее время, закончится.

Насколько кризис, начавшийся в 2014 году, скорректировал ваши планы развития? Как вы с ним справляетесь?

Мы хотели заполнить всю страну магазинами, а тут такое. Пришлось умерить аппетит. Думаю, мы были бы больше где-то на 20%, если бы не грянул кризис.

Ритейл по-разному переживает это время. Например, на электронику дополнительно давит то, что все начинают делать одно и то же: в мире остается несколько брендов, а все остальное уходит в серую массу, которая стоит примерно одинаково. За бренд люди практически уже не платят.

Игрушки всегда чувствуют себя лучше, потому что наши люди не экономят на детях. Что касается спортивной индустрии, то, как ни странно, в кризис больше начинают заниматься спортом. К тому же на эти товары меньше выросли цены.
Хорошая вещь продается независимо от того, что происходит. Она должна быть не чересчур дорогой, при этом нужной и полезной. Помогает то, что мы диверсифицированы и у нас удачные направления. Lifestyle-подход себя оправдывает: мы консолидируем платежеспособный спрос вокруг себя. Поэтому и выручка растет. Продажи, конечно, в долларах и штуках снизились, но гораздо меньше, чем у конкурентов.

Какие пункты есть в вашем плане развития?

Процитирую президента «Евросети» Александра Малиса. Год будет довольно тревожным. Мы точно не планируем сжиматься, скорее продолжим развиваться, но аккуратно и ситуационно, и станем корректировать свои планы day-to-day.

Мы продолжаем открывать магазины, хотя в этом году новых точек окажется меньше, чем в лучшие времена. Нельзя жить в парадигме, что все будет плохо, потому что тогда нет смысла ни в каких действиях. Мы поступаем исходя из того, что жизнь должна измениться в какой-то момент.

Вы обсуждаете с отцом будущее группы? Что будет с компанией, когда он отойдет от дел?

Честно говоря, три минуты имели разговор абсолютно ни о чем. Что-то в общем обсудили и закрыли тему.

Как долго отец еще собирается оставаться в компании?

Чем дольше, тем лучше. Управлять таким бизнесом и растить его – это бесконечная ответственность. В разы больше, чем сейчас лежит на мне. Поэтому я бы с удовольствием немножко подождал.

Каким вы видите ЛАНИТ через десять лет? Кем вы себя видите в этой компании?

Все зависит от моего отца: если он сочтет, что я достаточно опытен и заслужил, то стану президентом ЛАНИТа. Тогда я бы себе поставил задачу, чтобы ЛАНИТ вырос во много раз. Потому что превратить ноль в миллиард – это действительно сложно. Сделать из одного миллиарда десять проще. Надо просто не быть дураком. Во-первых, ты уже понимаешь, как. Во-вторых, ты видел, как развивался бизнес, и чему-то научился. В-третьих, уже другая стартовая позиция.

Эксперты, напротив, утверждают, что второму поколению придется как раз сложнее, и создать состояние – гораздо легче, чем сохранить его.

Абсолютно не согласен. Мне кажется, что вопрос «сохранить» неверен в корне. Это как раз, видимо, про плохих детей, которые не способны ни на что. По-хорошему второе поколение, если оно нормально воспитано, должно развивать бизнес первого и увеличивать благосостояние. Хочется верить, что на это есть все ресурсы и способности.

Как правило, отношение наследников к семейному бизнесу и капиталу отличается от отношения отцов. Дети больше менеджеры и инвесторы, родители – предприниматели. Такое описание применимо в вашем случае?

Мой отец как раз строил бизнес, и он настоящий предприниматель. Я же могу хорошо инвестировать и управлять, развивая то, что уже построено. Это разные функции, меня к этому и готовили. Я никогда не начинал бизнес, хотя понимаю, как это сделать. Но мне это даже неинтересно, потому что я привык оперировать другими размерами.

Случаются ли у вас разногласия в вопросах бизнеса?

Регулярно спорим очень громко и активно. Основная проблема в том, что мне пока не хватает опыта увидеть все нюансы. В 98% случаев отец оказывается в итоге прав. Но я не могу не спорить, потому что в каких-то моментах он ошибается. Я по-другому вижу многие вещи, поскольку я из другого поколения и у меня бизнес-образование. Надо сказать, что процент моих попаданий существенно растет с годами.

Принято ли в вашей семье обсуждать бизнес и финансовые вопросы?

Бизнес и семья, безусловно, переплетены. Отец никогда не отрывал нас от ЛАНИТа: рассказывал истории из практики, пытался чему-то научить. Это интересная и полезная тема на самом деле.

Мы постоянно обсуждаем с отцом бизнес как бизнес, а финансовых вопросов не касаемся. На самом деле, непонятно, что здесь обсуждать.

Сколько в вашей жизни работы, отдыха, общения с семьей?

Работа забирает много времени. Иногда я занимаюсь спортом, хотя и не люблю это дело, но надо. Увлекаюсь каратэ: у меня черный пояс. Каратэ – разнообразное, и оно интереснее, нежели спортзал с бесконечными монотонными действиями. Еще горными лыжами увлекаюсь, дайвингом, на вертолете летаю. Много и довольно профессионально играю на компьютере. Когда я работал наемным менеджером и у меня было больше времени, я некоторый период по четыре часа в день зависал в Warcraft.

С родителями в неформальной обстановке вижусь реже, чем хотелось бы. Но – уже стало доброй традицией – в начале июля, на которое выпадают мой и мамин дни рождения, мы обязательно выезжаем куда-нибудь всей семьей. Кроме того, последние 15 лет мы с мамой каждый январь выбираемся в Рим на несколько дней.

Живу со своей любимой девушкой и времени ей стараюсь уделять достаточно. Если в выходные нахожусь в Москве, то проводим их вместе.

Почему не женитесь?

Не вижу необходимости. Штамп ничего не меняет, главное – отношения. Девушка со мной согласна.

Конечно, и положение влияет. Оно не связано с девушкой, но связано с тем, что нам нужно отвечать за свои действия. Я, например, президент Inventive Retail Group, но это компания моего отца, а не моя. Брачный договор может быть сложным.

Что-нибудь коллекционируете?

В альтернативных инвестициях я не очень разбираюсь. Наверное, постепенно разовьюсь в коллекционера. Пока с удовольствием собираю минифигурки Лего. У меня даже есть самая ценная фигурка в мире: мистер Голд, выпущенный серией в 5000 штук. Стартовая цена такой неактивизированной фигурки на eBay – 1000 долларов.

Отдых Филиппа Генса – это…

Зимой – лыжи, летом – нырять. Если нырять, то Красное море или Индийский океан. Там интереснее всего. Если на лыжах, то Франция или Швейцария, где много хороших трасс. Два раза в год выбираюсь обязательно. Иногда куда-нибудь езжу на выходные, но редко.

Материалы по теме

• Ненаучный подход