Арье, с вашей точки зрения, в чем разница между методами работы в Швейцарии и России?

Отношение к жизни и к бизнесу в «старой» Европе сильно отличается. Все спокойнее, я бы даже сказал – скучнее; люди в целом не такие предприимчивые. В Европе выше степень осознания рисков, больше выбор инструментов инвестирования для обеспечения дохода в долгосрочной перспективе. В России все изменила перестройка, и все стремительно продолжает меняться. В силу молодости капитализма здесь больше пространства для изобретательности и предпринимательства, для рискованных проектов.

Что может предложить россиянам Швейцария?

Это более безопасное пространство для тех, чьи капиталы находятся в зоне риска: под этим я подразумеваю не уход от налогов, а разумную возможность для правовой защиты своих активов. Кроме того, Швейцария – одна из самых стабильных экономик в мире. Если говорить о банковской системе, банкротства швейцарских банков не происходило вот уже на протяжении 100 лет, и это ключевой показатель надежности. В России за последние 30 с небольшим лет произошли кризис 1998 года, банковская чистка 2014-го – это напрямую связано с эволюцией экономики страны и незрелой банковской системой.

Что делает швейцарскую банковскую систему безопасной?

Швейцарский финансовый регулятор – самый строгий из всех существующих. Он обязует все банки, даже самые маленькие, иметь двух аудиторов, которые контролируют и внутренние, и внешние операции: тем самым они демонстрируют потенциальным и действующим инвесторам прозрачность и легальность всех потоков денежных средств. В Швейцарии уровень безопасности и в маленьком, и в большом банке примерно одинаков. Интересы клиентов максимально защищены.

В кризисные моменты, с вашей точки зрения, безопаснее бутики private banking или большие банки?

Обычно небольшие семейные private banks не выдают корпоративные кредиты и не осуществляют функции investment banking. Такие истории, как у Lehman Brothers, Société General или в банках, которые выпускали свои облигации, в подобных бутиковых банках вряд ли могут произойти. Независимый private bank уместно сравнить с суперсейфом, поскольку все управляющие настаивают на консервативных инвестициях. Средства всегда принадлежат клиенту: поскольку акции и облигации не находятся на балансе банка, то жизненный цикл банка к ним отношения не имеет. Также банк не выдает кредиты, за исключением тех, которые гарантируются клиентским портфелем. То есть риска в буквальном смысле нет.

Private banking в Европе и России – в чем разница?

В Швейцарии private banking в первую очередь о сохранности своих активов, об управлении капиталом с горизонтом в несколько поколений. В России люди предпочитают долгосрочным вложениям быстрые деньги и связанные с ними риски. Поскольку краткосрочная выгода приоритетна, в российском private banking клиенту могут обещать цифры, которые могут реализоваться, а могут остаться обещанием. Философия банка Cramer – никогда не умалчивать о рисках; но это не значит, что мы ограничиваем наших клиентов. Например, по итогам 2019 года наш самый консервативный порфтель заработал для наших клиентов в долларах 7,4%.

Почему вы решили выйти на российский рынок в разгар санкций?

Банк Cramer имеет более чем 300-летнюю историю и опыт работы на разных рынках. В 2017 году было принято решение открыть представительство в Москве. Принимая во внимание комплексную, правовую и налоговую обстановку, меня назначили главой представительства: в частности, благодаря моему 20-летнему международному адвокатскому опыту. Сегодня мы работаем не только в Москве, но и в регионах: в России достаточно пространства для развития банковской деятельности, в том числе в сфере малого и среднего бизнеса. Даже если санкционные списки расширят, это не ограничит возможности для роста. Поэтому мы вышли на российский рынок, хотя наши швейцарские коллеги по банковскому сектору сокращали или приостанавливали активность. ЦБ России положительно отнесся к инициативе и оперативно выдал аккредитацию.

Как классический швейцарский банк, мы предпочитаем консервативный подход в управлении финансами, а санкции подтверждают необходимость ему следовать: российские клиенты заинтересованы в сохранении финансовых накоплений. В последние годы мы увеличили активы за счет покупки нескольких банков и переориентировались с работы с небольшими клиентами на владельцев среднего бизнеса и их семьи.

Каковы ваши наиболее сильные аспекты в обслуживании клиентов?

Управление активами (деньгами), все операции, консультации и рекомендации по инвестициям осуществляются исключительно из Женевы. В нашем головном офисе работает профессиональный комплайенс, для которого крайне важна наша юридическая компетенция в России. Мы работаем как private banking, но у нас есть глубокое понимание бизнес-механизмов страны. Я понимаю, что для клиентов важно открывать не только частные и корпоративные счета, но также и операционные. Кроме того, клиенту важно, чтобы банк открывал счета быстро, а также предлагал возможность диверсифицировать риски.

Как изменился формат работы Cramer из-за коронавируса?

Банк готовился к удаленной работе уже с января, и когда в конце февраля она стала необходимостью, все сотрудники плавно перешли в режим работы из дома. Таким образом, сейчас проводится 100% операций. Что касается активности клиентов, то начиная с 9 марта, со дня падения на фондовых рынках, мы получали запросы на перевод денег в доллары и продолжаем их получать сегодня. У Cramer в ежедневном режиме работает аналитика, и мы каждый день получаем запросы на покупку акций и облигаций. Жизнь не замерла: обладатели крупных капиталов активно следят за происходящим. Несмотря на текущую ситуацию, мы находимся рядом со своими клиентами в России и оперативно решаем все финансовые вопросы. Офис в России тоже работает в полном объеме.