В прошлом году я обсуждала финансовый кризис с человеком из международной банковской группы. Задевает ли его, что в случившемся винят банкиров, поинтересовалась я. Раздражает ли, что их репутация скатилась ниже репутации табачных лоббистов и телефонных продавцов? Оказалось, нет. «Я не из этих банкиров, – ответил он мне. – Я из private banking».

У меня и прежде складывалось впечатление, что wealth-менеджеры и частные банкиры в некотором роде отделяют себя от остального финсектора. Что они дистанцируются от жадных, неосмотрительных коллег-трейдеров. Но сопутствует ли им успех?

После 2008-го репутация отрасли явно ухудшилась. «В кризисе винят всех, – поясняет Лиз Филд, руководитель Ассоциации участников индустрии wealth management (The Wealth Management Association). – Сектор wealth management не имел к кризису никакого отношения, но наша репутация пострадала». Многие хайнеты потеряли в кризис деньги, будь то на общей волне или из-за того, что им «продали» неподходящие инвестиции. Поэтому некоторые могут не согласиться, что wealth-менеджеры ни при чем.

В посткризисные годы перспективы wealth management оказались диаметрально противоположны перспективам остального финсектора. В инвестбанкинге сокращали персонал, и выпускников все больше привлекала карьера в private banking. Крупные банки, по замыслу регуляторов, должны были уменьшиться, а вот в лондонском wealth management шла серия слияний и поглощений. Пока большие становились меньше, маленькие превращались в больших.

Если трейдеры предпочитали не подавать голоса, то частные банкиры Великобритании начали активнее высказываться в собственную защиту и напоминать о своем вкладе в британскую экономику. Чарльз Хоар-Найрн, инвестиционный консультант из C. Hoare & Co. и представитель одиннадцатого поколения семьи, стоящей у истоков банка, называет wealth management атрибутом успешной экономики.

«Само существование индустрии – это, по сути, показатель того, что в экономике образуется богатство. Что общество зиждется на верховенстве права, либеральной демократии и тому подобном», – говорит он. Речь не о том, что богатые богатеют. А о том, что если экономика успешна, то и wealth management будет процветать.

BBA, объединение участников сектора банковских и финансовых услуг, в октябре прошлого года подготовило отчет, где подчеркнуло важность этого вклада. Документ под названием «Богатство в виде возможности» (A Wealth of Opportunity) содержит интересные данные, и в нем проводятся удивительные сравнения. Например, там указано, что в 2013 году под управлением британского сектора private banking & wealth management находились активы на 524 млрд фунтов, а всего в индустрии были заняты (прямо или косвенно) 65,7 тыс. человек. То есть один из каждых 490 трудоустроенных. Из документа также следует, что индустрия перечислила налогов на 1,2 млрд фунтов, а ее доля в ВВП страны составила 5,5 млрд фунтов, что «эквивалентно доле города размером с Брайтон и Хоув».

Согласно отчету, чистый совокупный доход занятых в британском wealth management достиг в 2013 году 980 млн фунтов. «Скорее всего, большая часть этих денег будет потрачена там, где люди живут, а не там, где они работают, – заявляет Филд. – 70% тех, кто работает в нашем секторе в Лондоне, и живут в Лондоне».

«Однако 30%, и я одна из них, – нет, – продолжает эксперт. – Откуда бы мы ни были, большая часть наших трудовых доходов тратится по месту жительства. Получается каскадное волновое воздействие».

Кроме того, имея активы в Британии, человек более расположен к тому, чтобы инвестировать в нее и вести бизнес. Опросив 250 инвесторов-хайнетов, пользующихся услугами британской индустрии private banking & wealth management, BBA установило: 36% из них с большой долей вероятности будут вести бизнес здесь, а инвестировать сюда склонен 31%.

Индустрия далека от совершенства. Комиссии не всегда прозрачны; ряд фирм слишком увлечены продажами и не задумываются, насколько продукты подходят клиентам; плюс частные банкиры все так же зациклены на прибыли, как недавно мне заметили за ланчем. По словам Роберта Тейлора, главы Управления по финансовому надзору (Financial Conduct Authority, FCA), частные клиенты до сих пор не уверены, могут ли они доверять своим wealth-менеджерам, и это угроза авторитету и устойчивости отрасли.

Однако замедливший темп и продливший временной горизонт ввиду спроса на сохранение богатства для будущих поколений финсектор может кое-чему поучиться. И если не на примере Ипсвича или Хоува, то на примере своего отпрыска – индустрии PB&WM – определенно.