Во время предыдущей поездки в Гонконг мне казалось, что лучшее, чего здесь можно добиться на кулинарном поприще, это заставить моего младшего брата попробовать рыбий глаз. Мне тогда было восемь, и власть была другая. Спустя восемнадцать лет я оказалась в ресторане Krug Room отеля Mandarin Oriental, обслуживающем не больше 12 клиентов за вечер и возглавляемом волшебником по имени Уве Опоченски – осыпанным мишленовскими звездами воспитанником El Bulli. Я урчала от удовольствия, наслаждаясь безупречной изысканностью его блюд.

Граффити на десерт

Дегустационное меню из 12 блюд, подаваемых с шампанским Krug, основано на знаменитых кушаньях, созданных в 1963 году, – от креветочного коктейля с хлопьями Froot Loops до стейка «Диана» с фаршированными яйцами, но приукрашенных и переосмысленных под стать XXI веку. Первой в ход пошла тяжелая артиллерия: плотное маслянистое фуа-гра, покрытое желе из вишневого уксуса, с обжаренными лесными орехами. Через два часа в память о произнесенной Кеннеди в 1963 году фразе Ich bin ein Berliner, которую также можно перевести как «Я – пончик», нам подали съедобную берлинскую стену, исписанную граффити, крохотный и легкий, как перышко, пончик с джемом и «чашку кофе», на поверку оказавшуюся кофейным пудингом.

Концептуальные блюда – не лучшая еда, но Опоченски каким-то образом (вообще не представляю как, особенно учитывая игривость его подачи) избежал превосходства стиля над вкусом. Напротив, каждое блюдо оказалось удивительным, интригующим и восхитительным.

За Prada направо

1963 год был выбран неспроста: таким образом был отмечен год открытия гонконгского Mandarin Oriental. Гонконг – забавное место для отеля с историей. В некотором смысле город помешан на своей «родословной» – тут можно заглянуть в проулок около популярного дизайнерского магазина и неожиданно обнаружить святилище с мозаичным полом. На заднем дворе храма Ман Мо рядами выставлены черно-белые снимки в память о жертвах чумы 1894 года, и до сих пор в честь умерших здесь жгут благовония.

Когда речь заходит о гонконгской архитектуре, для сантиментов места не остается: колониальные постройки и новые многоэтажки сносят, чтобы возвести на их месте еще более высокие здания. В 1963 году Mandarin Oriental был самым высоким строением на острове, а теперь он смотрится карликом по сравнению с конструкциями из стекла и металла, которые на фоне ночного неба выводят на экраны, проецируют на них лазерами изображения, высвечивают яркие логотипы: Sinosteel, Haier, Panasonic, Shangri-La, Hitachi, HSBC. И никаких гонений на банкиров – Гонконг процветает.

Среди всех потрясений, которые пережил Mandarin Oriental, самым значительным была смена власти в 1997 году. Сложно представить, насколько обеспокоены были население Гонконга и его деловое сообщество. Тогда многие боялись, что новый особый административный округ Китая заставят быть похожим на основную часть страны. Вышло ровно наоборот: Гонконг продемонстрировал Китаю, как это здорово – потреблять.

Благодаря гостям из континентальной части Китая, когда спрашиваешь, как пройти куда-либо, как правило, тебе отвечают что-то вроде «после Hermes направо, за Prada – налево, и снова направо после Dior». Если вы только что прошли мимо заполненного покупателями магазина Louis Vuitton, то в течение нескольких минут вы непременно повстречаете еще один.

Однажды вечером я шла по Кантон-роуд на Коулуне мимо бутика Chanel, чтобы поужинать в ресторане Aqua с видом на бухту. Даже в восемь часов вечера очередь заканчивалась за пределами магазина. Компании Chanel приходится нанимать специального человека, который собирает использованные упаковки от товаров, потому что довольные покупатели с континента прямо у кассы открывают дюжину только что купленных, тщательно запакованных сумочек, чтобы уместить их в чемоданах, оставляя за собой горы дизайнерского мусора.

Недвижимость в Гонконге оказалась настолько привлекательной для континентальных инвес­торов, что государство спохватилось и увеличило налог для иностранцев в надежде сдержать стремительный рост цен. Несмотря ни на что, напряженность между жителями Гонконга и остального Китая растет.
Несколько знакомых из Гонконга делились со мной тем, как их раздражают растущая арендная плата и китайские туристы, заполонившие их любимый город. Ученица местной школы рассказала, что есть заметное разделение между теми, кто говорит на кантонском и мандаринском наречиях, и ее озабоченность этим вопросом меня шокировала.

Живи по полной, работай по полной

Если поездить по городу, мало что наводит на мысль о внутренних конфликтах в мегаполисе. Прежде всего, Гонконг – деловой город, движимый прагматизмом (как еще объяснить удивительную сохранность колониальных названий улиц). И ни у кого не возникает сомнений в том, что Китай подбрасывает уголь в пламя гонконгской экономики.

Если прогуляться мимо ресторана The Chinnery оте­ля Mandarin Oriental во время ланча, то можно заметить, как секретарши занимают места своим измученным стрессом начальникам. Лишняя площадь здесь – роскошь, и рестораны, где столики стоят на заметном расстоянии друг от друга – такие как Mandarin Grill с его мишленовской звездой или Amber с двумя, – известны не только изысканными блюдами, но и масштаб­ными сделками, совершаемыми за едой.

Экспаты здесь восхищенно обсуждают «движуху» и культуру «живи по полной, работай по полной». Чтобы понять, почему так происходит, достаточно заглянуть в один из заоблачных коктейль-баров, в любой из глянцевых модернистских ресторанов или в набитую посетителями бурлящую местную чайную. Похоже, много времени прошло с тех пор, как мы были настолько же мотивированными и опти­мистичными в своей обескровленной Европе.

Учитывая всеобщее помешательство на современности, Mandarin Oriental пришлось постараться, чтобы сохранить свое положение в гонконгском обществе. В 2006 году зданию сделали «пластическую операцию» за 150 млн долларов, что вдвое больше изначальной стоимости строительства, но в отличие от элегантных пожилых клиенток клиники W1 здание не потеряло своих очертаний и не обрело шрамов за ушами.

Вместо этого обновленные интерьеры сверкают величием классического стиля: полированный мрамор, редкая древесина, огромные люстры из венецианского стекла в сочетании с гламурной восточной эстетикой. Тут всюду роскошь высшего класса, но без самодовольства, зачастую присущего шикарным отелям.

Интерьер обзавелся ультрасовременными элементами: в баре М на верхнем этаже с панорамным видом на сияющий огнями Гонконг и неожиданно соблазнительным коктейлем для миллиардеров, в который входят шампанское и 24-каратное золото, столько зеркальных поверхностей, что ваш корреспондент, не оправившаяся от смены часовых поясов, столкнулась лбом с собственным отражением и извинилась.

Старина на задворках

Утолив свой интерес к дизайнерским магазинам и высокой кухне нового Гонконга, я попыталась погрузиться в старину. Утро я провела, шатаясь по рынкам и задворкам Ван Чай, где увидела горы свежих фруктов и овощей, клетки с живыми лягушками, ведра с трепыхающейся рыбой, кучи крабов и даже (о ужас!) связанную черепаху, пытающуюся освободиться от веревок.

Сидя возле старомодных чайных и уличных торговцев дай пай донг, спрятавшихся за рынком Ван Чай, где местные пьют необычный кофе с молоком и чай, я, затаив дыхание, наблюдала за тем, как мужчина в течение нескольких минут слепил гигантскую гору домашних вонтонов. Его пальцы двигались со скоростью света. Я отыскала еду своего детства – кисло-соленые сушеные сливы и сладкие, клейкие пирожки ча су бао. Я терпеливо отстояла очередь в два заведения, каждое из которых – обладатель мишленовской звезды, где подают дим-самы и где можно съесть пельменей больше, чем влезет, всего за 5 фунтов стерлингов. Там я заказывала все свои любимые блюда, пока официант не поинтересовался вежливо, не слишком ли много я собираюсь съесть.

В Монгкоке, на Коулуне, я набрела на несколько кричаще ярких храмов, пропитанных ароматом благовоний, понаблюдала, как старики играют в маджонг в общественном парке, походила по цветочному рынку, рынку золотых рыбок и птичь­ему рынку, где мужчины выгуливают своих птиц в деревянных клетках. На узких аллеях и торговых улицах туристов не было.

Меня поразило, что Гонконг – это множество городов, построенных один на другом. И не только потому, что можно идти по улице и не подозревать, что двадцатью этажами выше скрываются рестораны, магазины и бары, но и потому, что новый и старый Гонконг так плавно перетекают друг в друга.
Вернувшись в лобби Mandarin Oriental после влажного и жаркого дня в Монгкоке, я попыталась представить, каково это было – входить в отель в начале 1960-х, еще до роскошных бутиков
и сверкающих небоскребов, когда море практически подходило вплотную к порогу. И представила – это оказалось не так сложно. 

Материалы по теме

• По следам золотого прошлого
• Путешествие по Намибии
• Оазис тишины