Почему рынок импакт-инвестиций обречен на рост
Дмитрий Мунгалов – о том, как развивается индустрия импакт-инвестиций на Западе и какие тенденции там преобладают сегодня.
В то время как в России социально преобразующее, или импакт, инвестирование пока находится в зачаточной стадии, в мире оно переживает настоящий бум. По подсчетам Международной финансовой корпорации, входящей в структуру Всемирного банка, в проекты, целью которых является одновременное достижение доказанного позитивного социального и финансового результата, то есть пользы для общества и дохода для инвестора, глобально вложено около 2 трлн долларов.
И это далеко не предел: эксперты IFC сулят рынку инвестиций социального воздействия дальнейший рост и оценивают его потенциал в 26 трлн долларов, то есть 10% мирового рынка капитала. Опрошенные EY и британским Институтом импакт-инвестирования (Impact Investing Institute) инвесторы прогнозируют рост этого сегмента на 10–30% в ближайшие 3–5 лет: социальных и экологических проблем в мире меньше не становится. Напротив. Но одновременно увеличивается и количество инвесторов, готовых вкладываться в их решение, и это хороший знак.
История импакта
С учетом крайней молодости этого инвестиционного механизма, история которого насчитывает едва полтора десятилетия, темпы его развития поражают. Годом рождения импакт-инвестирования считают 2007-й, когда частные инвесторы и крупные доноры из США договорились сообща поддерживать компании, деятельность которых направлена на решение острых социальных проблем (гендерное неравенство, доступ к качественному образованию, трудоустройству, медицинскому обслуживанию и так далее). Во время этих консультаций впервые прозвучал термин social impact investment.
В том же 2007 году по другую сторону Атлантики начала набирать обороты экологическая составляющая импакт-инвестирования, не менее важная, чем социальная. Европейский инвестиционный банк выпустил первые зеленые облигации, которые до сих пор остаются одним из самых популярных инструментов импакт-инвестирования. С помощью таких долговых ценных бумаг привлекают средства для финансирования экологических проектов.
Сейчас, как и 15 лет назад, США и Канада, а также Европа – главным образом Великобритания – остаются мировыми «законодателями мод» в сфере социально ориентированного инвестирования (неслучайно некоторые страны Азии, например Япония и Южная Корея, внедряют у себя этот новый инвестиционный механизм именно в его британской версии, характеризующейся повышенной ролью государства). В США, напротив, заметную роль в продвижении инвестиций социального воздействия сыграли инициативы ассоциаций инвесторов и бизнес-объединений. Сегодня в Северной Америке расположена почти половина мировых институций, осуществляющих импакт-инвестиции. Еще 27% базируются в Западной, Северной и Южной Европе, следует из опроса инвесторов, проведенного несколько лет назад самой авторитетной в отрасли некоммерческой организацией Global Impact Investing Network (GIIN).
Разумеется, движение инвесторов и бизнеса в сторону решения социальных и экологических проблем началось не вдруг: предпосылки для него формировались десятилетиями. Так, в 1984 году в США был создан US S.I.F – Форум устойчивого и ответственного инвестирования США; в 1990-м ввели Domini Social Index, индекс капитализации преимущественно американских компаний, следующих принципам социальной ответственности. А некоторые исследователи усматривают зачатки социального инвестирования в морально-этическом призыве Методистской церкви воздержаться от инвестиций в табачные и алкогольные компании, обращенном в XVIII веке к североамериканской пастве, хотя в этом случае, строго говоря, речь идет о другой разновидности ответственного инвестирования, известной под аббревиатурой SRI.
Как измерить успех
До сих пор нет консенсуса и в подходе к тому, как измерять социальные и экологические итоги импакт-инвестиций, чтобы оценить их эффективность столь же однозначным образом, что и финансовые результаты. И это дает богатую почву для критиков этого инвестиционного механизма. Вслед за нобелевским лауреатом по экономике, выдающимся Милтоном Фридманом, они настаивают: основная социальная ответственность бизнеса состоит в увеличении прибыли, а все остальные прекраснодушные порывы, связанные с желанием усовершенствовать общество и помочь экологии, на деле ведут к росту расходов для акционеров и потребителей.
Как правило, при оценке социально-экологической эффективности инвестиции полагаются на ее соответствие Стандартам импакт-инвестирования и отчетности IRIS (Impact Reporting and Investment Standards) либо 17 целям устойчивого развития ООН. Стандарты IRIS – продукт организации GIIN, главного аналитического и методологического центра на рынке импакт-инвестирования. Это перечень из нескольких сотен показателей в различных отраслях, в том числе в сельском хозяйстве, образовании, здравоохранении, энергетике, экологии и так далее. Что касается целей устойчивого развития, то совокупно они описываются почти 170 количественными показателями. Например, достижение цели «Здоровье и благополучие» измеряется в количестве людей, получивших медицинские услуги лучшего качества, снижении стоимости услуг и прочих считаемых характеристиках.
Вне зависимости от исторических и методологической интерпретаций, действительно дающих повод для трактовок, непреложным и измеряемым остается такой показатель, как доходность импакт-инвестиций. Она сопоставима с традиционными инструментами – или даже выше них – при схожем уровне риска. Инвестиционные портфели, в которых есть бумаги «социальных» компаний, демонстрируют и меньшую волатильность, говорится в исследовании Morgan Stanley. Любопытно, кстати, что этот инвестбанк еще в 2013 году учредил собственное аналитическое подразделение для изучения ответственного инвестирования – Morgan Stanley Institute for Sustainable Investing.
В проведенном GIIN опросе ведущих мировых импакт-инвесторов большинство респондентов отметили, что их вложения полностью соответствуют ожиданиям как с точки зрения социального воздействия (82%), так и финансового результата (76%). Близкие цифры – 90% удовлетворенных импакт-инвесторов – были получены в результате опроса британских инвесторов, результаты которого обнародовали весной этого года EY и британский Институт импакт-инвестирования (Impact Investing Institute).
Опыт Великобритании
Среди участников этого опроса наверняка были и причастные к реализации знаковых проектов, иллюстрирующих, как в Соединенном Королевстве работают импакт-инвестиции. Например, транспортная компания оказывает услуги по льготным расценкам пожилым людям и инвалидам, помогает им в доступе в социальные, медицинские, досуговые учреждения, тем самым улучшая качество жизни, возможности социализации, независимого проживания. Для организации этой деятельности компания получила кредит на длительный срок под льготный процент.
Государство – активный игрок на рынке импакт-инвестирования Великобритании, оно выполняет не только регулирующую, но и стимулирующую функцию. Например, в стране был создан специализированный «банк-оптовик». Он финансирует банки на местах, чтобы они находили социальные предприятия, в которые можно было бы вложить средства. Для создания «банка банков» был принят специальный закон, разрешивший изъять средства с неактивных счетов (позже по этому пути пошла Япония). Среди других механизмов – создание государственного Зеленого инвестиционного банка, налоговые вычеты на социальные инвестиции (в среднем 30% сумм инвестиций в социальные предприятия возвращается в качестве налогового вычета).
Кроме того, в Великобритании на государственном уровне пенсионным фондам предоставлена возможность вкладывать средства в инвестиции социального воздействия. Этим правом воспользовался в том числе фонд из Южного Йоркшира, под управлением которого находятся почти 10 млрд фунтов стерлингов. Он уже несколько лет инвестирует в проекты по развитию альтернативной энергетики, реконструкции заброшенных зданий и передаче их под новые нужды. Пока на инвестиции социального воздействия приходится 1% портфеля фонда, в обозримой перспективе этот показатель планируют довести до 5%.
В Южном Йоркшире в этом стремлении не одиноки. Почти 90% импакт-инвесторов по всей Великобритании в ближайшие 5 лет намерены увеличить вложения в проекты, связанные со здравоохранением, устойчивым развитием и альтернативной энергетикой. Большинство опрошенных GIIN респондентов считают, что рынок находится в фазе динамичного роста (см. график «Оценка состояния рынка импакт-инвестиций его участниками»). Основная боль инвесторов – дефицит привлекательных проектов, сочетающих доходность и социальный эффект. Их количество значительно меньше того объема средств, который готовы предоставить потенциальные импакт-инвесторы.
Новые игроки
В последнее время в индустрии импакт-инвестиций все активнее становятся заметны новые лица и организации. Это не только традиционные институциональные, но и все большее количество частных инвесторов, которым важно заработать и в равной мере ощущать сопричастность к достижению позитивных социальных преобразований. В первую очередь на ум в этой связи приходят миллениалы. Инвесторы, родившиеся между 1980 г. и началом 2000 г., наиболее мотивированы социальными результатами своих денежных вкладов. Неслучайно 5 лет назад 43% клиентов британского банка Barclays в возрасте до 40 лет в той или иной форме участвовали в импакт-инвестициях.
Одним из свидетельств позитивной динамики рынка социально ориентированных инвестиций называют развитие сегмента посреднических организаций и платформ. Они связывают инвесторов и потенциальных получателей инвестиций, обеспечивают движение капитала, обмен информацией и структурирование сделок. Так, например, созданная в 2017 году канадская платформа Open Impact соединяет инвесторов, желающих вложить средства с перспективой получения не только финансового, но и социального/экологического результата, с фондами импакт-инвестиций. Больше половины фондов, которые заявлены на этой платформе, ориентируются на доход по рыночным ставкам или выше рыночных. Сегмент таких посреднических организаций год от года увеличивается, что обусловлено в том числе ростом запроса клиентов на подобные услуги в сфере импакт-инвестирования.
ESG, SRI и Impact: в чем разница
Три довольно схожих (из-за этого их нередко путают) метода ответственного инвестирования – ESG (Environmental, Social and Governance practices, экологическое, социальное и корпоративное управление), SRI (Socially Responsible Investing, социально ответственное инвестирование) и импакт-инвестирование – роднит общая цель: позитивное изменение мира при одновременной финансовой отдаче. Разница в том, в какой части спектра от получения финансовой прибыли до филантропии лежит цель инвестора и какой объем риска он готов взять на себя.
В рамках ESG-стратегии при принятии инвестиционного решения наряду с финансовыми учитываются экологические, социальные и корпоративные показатели эмитента. Но главными остаются традиционные метрики: риск, ликвидность и доходность. Основная цель такого инвестирования – финансовый результат.
Инвесторы, стоящие на принципах SRI, также ищут баланс между социальными факторами (например, исключают из портфеля бумаги алкогольных, табачных или оружейных компаний) и прибылью. При этом инвесторы готовы на меньшую по сравнению со сторонниками ESG-подхода финансовую отдачу от вложений.
Импакт-инвестиции на шкале «Прибыль/Филантропия» больше всего тяготеют к благотворительности (не являясь при этом таковой, так как речь опять-таки идет о получении прибыли). С этой точки зрения некоторые исследователи усматривают сходство импакт-инвесторов с деятельностью бизнес-ангелов или венчурных предпринимателей.
Источник: WEALTH Navigator
Свободу перемещения вписали в Индекс
Специализирующаяся на инвестиционной миграции компания Henley & Partners представила свежую версию своего Индекса паспортов, основанного на данных Международной ассоциации воздушного транспорта (IATA). Парадоксы российского паспорта, причины взлета в рейтинге ОАЭ и прочие ключевые моменты доклада по просьбе WEALTH Navigator прокомментировал Якопо Замбони.
Налоговые приключения российских денег за границей
Александр Непомнящий – о растущей налоговой чистоплотности россиян как неожиданном последствии турбулентности последних лет.
Не взлетим, так поплаваем
Эксперты Всемирного экономического форума назвали основные риски для человечества на ближайшее десятилетие. Список широк, но при этом предсказуем: от роста геополитической напряженности, способной обернуться катастрофическими последствиями для всего мира, до сильных наводнений, засухи и прочих спутников изменения климата. Главным глобальным риском ближайших двух лет аналитики ВЭФ называют проблему генерируемой искусственным интеллектом дезинформации.
Экономика ИИ
Вышедшая недавно в издательстве Альпина PRO книга «Искусственный интеллект и экономика», пожалуй, одно из самых взвешенных и аргументированных сочинений о том, как технологии уже изменили рынок труда, повлияли на инфляцию, распределение богатства и власти и что будет происходить дальше. Автор, известный британский экономист Роджер Бутл, сознательно дистанцируется и от лагеря технооптимистов, убежденных, что роботы и искусственный интеллект обеспечат нам райскую жизнь, и от сторонников апокалиптического сценария, в котором ИИ поработит человечество. В увлекательной и доступной манере Бутл, вооружившись цифрами и результатами исследований, рисует очень рациональный и убедительный сценарий того, как революция в области искусственного интеллекта затронет всех нас. С разрешения издательства WEALTH Navigator воспроизводит фрагмент этой книги.
Свободу перемещения вписали в Индекс
Специализирующаяся на инвестиционной миграции компания Henley & Partners представила свежую версию своего Индекса паспортов, основанного на данных Международной ассоциации воздушного транспорта (IATA). Парадоксы российского паспорта, причины взлета в рейтинге ОАЭ и прочие ключевые моменты доклада по просьбе WEALTH Navigator прокомментировал Якопо Замбони.
Не взлетим, так поплаваем
Эксперты Всемирного экономического форума назвали основные риски для человечества на ближайшее десятилетие. Список широк, но при этом предсказуем: от роста геополитической напряженности, способной обернуться катастрофическими последствиями для всего мира, до сильных наводнений, засухи и прочих спутников изменения климата. Главным глобальным риском ближайших двух лет аналитики ВЭФ называют проблему генерируемой искусственным интеллектом дезинформации.
Экономика ИИ
Вышедшая недавно в издательстве Альпина PRO книга «Искусственный интеллект и экономика», пожалуй, одно из самых взвешенных и аргументированных сочинений о том, как технологии уже изменили рынок труда, повлияли на инфляцию, распределение богатства и власти и что будет происходить дальше. Автор, известный британский экономист Роджер Бутл, сознательно дистанцируется и от лагеря технооптимистов, убежденных, что роботы и искусственный интеллект обеспечат нам райскую жизнь, и от сторонников апокалиптического сценария, в котором ИИ поработит человечество. В увлекательной и доступной манере Бутл, вооружившись цифрами и результатами исследований, рисует очень рациональный и убедительный сценарий того, как революция в области искусственного интеллекта затронет всех нас. С разрешения издательства WEALTH Navigator воспроизводит фрагмент этой книги.
Международный бизнес и инвестиции после 2023 года – налоговая точка зрения
Ирина Фадеева и Всеволод Будэ – об изменениях в уплате налогов из-за приостановки соглашений с недружественными странами, а также растущей популярности личных фондов и иностранных компаний для целей инвестирования.
Оставить комментарий