Цена трофея

В офис «Вече» часто звонят с просьбой разрешить съемку эпизода телесериала. Снимают в основном про будни олигархов – дизайн интерьера выдержан в классическом стиле: полированное дерево, кожаная мебель, раздвижные стеклянные двери с пейзажами Вадима Горбатова
и шкура бурого медведя на полу кабинета хозяина. Любят киношники и большие – 35 тыс. га земли – охотничьи угодья в Рязанской области, которые Леонид Палько и четверо его друзей купили семь лет назад. Здесь построили базу – два красивых деревянных дома – охотничий
и гостевой, с большой трофейной комнатой, – приобрели трехпалубный корабль и парк высокопроходимой техники. Раньше здесь был областной заказник и, по словам старожилов, водилось не больше 50 кабанов и пара лосей. Новые хозяева довели поголовье кабанов до 600, а лосей теперь больше 200. Леонид Палько называет охотничье хозяйство своим социальным проектом.

С удовольствием рассказывает детям из местного дома творчества о животных Нечерноземья, Рязанской области и африканской саванны, сам проводит экскурсии. В хозяйстве 15 рабочих собак разных пород – как и все охотники, Палько их очень любит. Его многолетний компаньон дратхаар Стефи, который недавно умер от старости, имел 64 медали, 26 полевых дипломов.

Разговор о своем хобби Палько привычно начинает с защиты: «Между прочим, экологи никогда не были против охотников. Ни один настоящий охотник не сделает природе плохо – это его хлеб, страсть и вся жизнь». Сам он охотится с шестилетнего возраста. «В сибирской деревне, где я рос шестым ребенком в семье, все было просто: стянул ружье из дядиного шкафа, пошел на озеро и подстрелил утку. Принес домой, мама разделала ее и приготовила на ужин», – вспоминает бизнесмен. Собственным ружьем, естественно, без разрешительных документов, обзавелся в 13 лет. С тех пор проводил на охоте все каникулы. Ставил петли на зайцев, караулил утку.

Он уверяет, что большую часть ситуаций, связанных с угрозой для жизни на охоте, человек создает себе сам, если плохо подготовлен или не собран. Особенно хорошая спортивная форма, говорит Леонид Палько, нужна для охоты в горах. Перед поездкой в горы Киргизии за бараном Марко Поло и сибирским козерогом он несколько месяцев провел в спортзале. «На 2000 метров поднялись на лошадях, потом пешком – еще 2000, преодолевая усталость, страх и апатию – главный симптом горной болезни. Два моих партнера вскоре и вовсе отчаялись “отстреляться”, так и отправились вниз с пустыми руками. У меня тоже не все пошло гладко. Оказывается, в разреженном горном воздухе порох сгорает не полностью. Поэтому ружье дало осечку, пуля прошла на 20 см ниже цели, а посыпавшиеся камни распугали моих козерогов. Пришлось перестрелять ружье, но в итоге я возвращался в базовый лагерь с добычей. Неожиданно выяснилось, что мои партнеры уже уехали, и мне оставалось добираться до Бишкека на другой машине. На середине пути она заглохла, и пока копались в моторе, мы с егерем совсем замерзли. В итоге оба подхватили воспаление легких, долго лежали в больнице, а у меня к тому же обострилась астма. В общем, та поездка дорого мне обошлась, но я о ней не жалею».

Самый страшный

На счету Леонида Палько 17 медведей, но лишь один случай он описывает как действительно опасный: «Раненый медведь устраивал на меня засаду – принялся делать петли, то есть обходить кругами, чтобы атаковать сзади. Я был один, без собаки. Конечно, было страшно: сердце колотилось, адреналин зашкаливал. Есть один проверенный способ борьбы со страхом: когда мандраж накрывает, я глубоко вдыхаю несколько раз и стараюсь успокоиться. После недолгой борьбы с нервами я все же завалил медведя».

Однако самый опасный зверь в России, утверждает Леонид Палько, не медведь, а кабан. «Кабаны атаковали меня четыре раза, причем всегда неожиданно. Едем однажды на снегоходе, видим – впереди кабан. Мы стрелять не собирались, но мой охотовед все же посоветовал расчехлить ружье. Едем дальше – кабан уже позади. Пропускаем его вперед. Через несколько минут – снова он: летит на махах – скачками, очень быстро. И вдруг разворачивается и несется прямиком на нас. Свернуть некуда – вокруг большие сугробы, а кабан выставил вперед клыки и целит в голенище моего сапога. В последний момент охотовед успел сунуть мне ружье, и я выстрелил в упор. Кабан ткнулся мордой в снегоход, а мой попутчик кричит: “Стреляйте, он еще живой!” Я выстрелил снова, а охотовед твердит свое: “Стреляйте, он еще моргает!” Раненый кабан очень опасен. У старых егерей я подслушал такую пословицу: идешь на медведя – готовь солому, идешь на кабана – готовь домовину. Домовина – это гроб. То есть от медведя еще можно уйти, пусть и с переломанными костями, но разъяренный кабан – настоящий убийца».

Члены российского отделения международного клуба «Сафари», к которому принадлежит и Леонид Палько, непрестанно соревнуются между собой: кто добыл самого большого льва, а кто – самого увесистого носорога. Среди его товарищей много узнаваемых персон – в основном представители большого бизнеса и политики. Сафари не отнесешь к числу бюджетных видов спорта: к примеру, стартовая аукционная цена на отстрел редкого черного носорога составляет 230 тыс. долларов. К тому же этот спорт считается одним из самых опасных, в частности из-за распространенных в Африке желтой лихорадки, малярии и других болезней, передающихся насекомыми.

Леонид Палько вспоминает одну из первых своих охот – на лесного слона в Черной Африке: «Мы наметили крупного самца, подобрались к стаду и стали привлекать его внимание. Слон двинулся на меня, набирая скорость. Шедшие впереди два чернокожих тракера вдруг куда-то исчезли, я остался один на один с разозленным животным и – побежал. В голове вертелась фраза из заметок английского писателя и натуралиста Джеральда Даррелла: “Уши атакующего слона прижаты к голове, а пугающего, наоборот, развернуты”. Однако обернуться и посмотреть на уши моего преследователя было страшно – слон был уже в восьми метрах. Тут слышу истошный крик моего PH (professional hunter. – Прим. ред.) Алессандро: “Shoot! Shoot!” Собрав всю свою волю, разворачиваюсь, вскидываю карабин, стреляю и попадаю вместо лба в плечо. Известно, что раненый слон всегда атакует обидчика, стараясь его затоптать. Но тут произошло нечто странное: мой слон встал как вкопанный. Это спасло мне жизнь. Уже спустя год, когда доставили трофеи, мы выяснили, в чем было дело. Бивень слона оказался прострелен. Проанализировав все сопутствующие обстоятельства, пришли к выводу, что в свое время, когда слона ранили в  бивень, ему было до того противно, что реакцией на еще одно ранение стал своеобразный ступор». Бивень с пулевым отверстием – один из главных трофеев коллекции Леонида Палько.