Посткризисный мир уже мало напоминает мир начала 2000-х. Какие сдвиги происходят в его финансовом и налоговом измерениях, о чем необходимо знать хайнетам?

Есть несколько очень важных тем. Одна из них – банковская тайна. Отношение к ней и к роли таких финансовых центров, как Швейцария, Лихтенштейн и им подобные, сегодня заметно меняется. Особенно много перемен в этой связи произошло за последние два года, хотя в действительности они происходили на протяжении всего предыдущего десятилетия. В итоге увеличилась прозрачность, особенно в вопросах, связанных с налогообложением. Это принципиальные вопросы, о которых обеспеченным людям следует знать и помнить, поскольку, в конце концов, в их собственных интересах хорошо понимать, что они обязаны играть по правилам той страны, в которой проживают, или, в противном случае, им надо из нее уезжать. Понимать, что в действительности у них не существует какого-то среднего варианта – быть владельцем крупного состояния и нарушать закон, пытаясь уклониться от налогообложения, спрятав свои деньги и активы где-то за пределами своей страны. При этом для хайнетов, которые, вероятно, проживают в странах развивающегося мира с нестабильной экономической и политической системой, где существуют опасения по поводу сохранения конфиденциальности информации об имуществе и активах, еще важнее хорошо знать возможные варианты структурирования своих капиталов, с тем чтобы обеспечить необходимый им уровень конфиденциальности.

Но традиционный private banking, который в прошлом нередко строился на посыле о том, что обеспеченному клиенту частного банка не стоит беспокоиться о требованиях налогового законодательства его страны, поскольку «у нас здесь (в Швейцарии или Лихтенштейне) действует режим банковской тайны и мы просто спрячем ваши деньги», – больше не адекватен современной действительности. Этого мира больше нет.

Как же на это реагировать клиентам индустрии private banking?

Очень хорошо, что все меняется в этом направлении, потому что обеспеченным людям проще осознать, что в действительности их выбор ограничен только двумя возможными вариантами: платить налоги в соответствии с законодательством своей страны или найти способ, чтобы сменить место жительства. Это особенно актуально, скажем, для Европы, где обеспеченные семьи имеют возможность перемещаться и останавливаться на жительство в разных странах, что может стать одним из способов достижения необходимой им конфиденциальности и оптимизации налогообложения.

Еще одна важная, на мой взгляд, тема связана с тем, что все больше и больше обеспеченных семей приближаются к моменту, когда капиталы и активы должны быть переданы по наследству более молодому поколению. Этот этап планирования наследования является очень и очень важным для любой обеспеченной семьи. При этом такое планирование все более и более усложняется, поскольку сегодня практически все они интернациональны.

Так что в семье обеспеченного россиянина кто-то будет жить в России, а кто-то где-нибудь за границей. Часть его инвестиций размещена в России, часть – за ее пределами. И так далее. И поэтому от того, как устроен ваш план наследования состояния, зависит очень многое.

Но еще важнее, чем обеспечение наиболее оптимальной налоговой структуры при передаче активов следующему поколению, – постараться сделать так, чтобы этот процесс не разрушил саму семью. Потому что, к сожалению, подобное очень часто происходит в богатых кланах, в зависимости от того, как деньги передаются по наследству, и того, что каждый из наследников сделал, чтобы их получить. Все эти вопросы могут реально повлиять на то, сохранится ли в итоге целостность этой семьи. И если у вас есть фамильный бизнес – то, как он передается от одного поколения к другому, также имеет очень большое значение.

Многие люди в России живут сегодня в напряженном ожидании грядущих парламентских и президентских выборов. Как, по вашему мнению, стоит себя вести местным хайнетам, переживающим за будущее своего бизнеса и сохранность своих активов?

Замечу, что в наличии политических рисков и неопределенности нет ничего нового или уникального. Иными словами, на протяжении истории подобные риски всегда возникали в тех или иных регионах мира. Для того чтобы обезопасить себя от них, богатые люди применяли и применяют самый широкий набор инструментов. Как правило, такие клиенты прибегают к использованию офшоров, в том числе создают трасты, страховые стратегии, корпоративные структуры. Но очень часто использование подобных механизмов с этой целью не имеет большого смысла, потому что вы попросту меняете свой «домашний» риск на сопоставимый «иностранный».

Скажем, у вас есть крупная диверсифицированная компания в России с большим количеством дочерних предприятий, работающих в разных отраслях. В этом случае минимизация политических рисков достигалась бы тем, что часть этих активов и какая-то часть в структуре собственности на них реально находились бы за пределами страны.

Если вы посмотрите на то, что делали некоторые крупные компании перед тем, как Гонконгу предстояло вернуться под юрисдикцию Китая в 1997 году, то увидите, что некоторые из них, включая Hongkong and Shanghai Banking Corporation (HSBC), изменили структуру своей собственности. Это делалось для того, чтобы обезопасить себя ввиду усиления политических рисков. Но эти новые структуры им так и не пригодились, потому что политические риски, которых они опасались и против которых страховались, так в конечном итоге и не реализовались. Так или иначе, в истории есть очень много примеров хорошего структурирования активов с целью защиты от политических рисков, которые владельцы крупных состояний в России могут изучить, взяв этот опыт себе на вооружение.

В России в последние месяцы идет дискуссия о будущем private banking. С одной стороны, есть те, кто считает этот институт неоправданно дорогим, консервативным и недостаточно гибким. Они говорят, что большинство клиентов private banking с тем же успехом могли бы пользоваться услугами розничных банков, чтобы положить деньги на депозит или кредитоваться. А за хорошими инвестиционными результатами хайнеты могут обратиться в бутиковую компанию или мультисемейный офис. Их оппоненты утверждают, что у wealth-бутиков как минимум нет банковской лицензии, что делает их менее надежными. Каково ваше мнение по этому вопросу?

Мне кажется, что это не совсем корректная постановка вопроса. Правильнее было бы спросить, нуждается ли клиент в частном банке. А ответ будет зависеть от того, что это за частный банк и что этому человеку от него нужно. Реальность такова: многие банки действительно не дают своим клиентам того, в чем они на самом деле нуждаются. Кроме того, многие обеспеченные семьи в действительности сами не знают, что им необходимо.

Так что, к примеру, если вы имеете дело с неким богатым российским предпринимателем, то он будет очень хорошо разбираться в своем бизнесе, будет прекрасно знаком с российскими условиями.

Но при этом он может не знать, какие вопросы ему следует задавать (своему частному банку), в каких услугах он реально нуждается, как он должен защищать свои активы при наличии политических рисков, изменений в экономике, как ему действовать при желании инвестировать на более длительную перспективу. Если у него есть бизнес в России, который приносит хорошую прибыль, – что он должен делать, чтобы передать эти активы по наследству своим детям. Как ему поступать, скажем, если у одних членов его семьи российское гражданство, а у других, например, американское. И так далее.

При этом многие частные банки далеко не всегда пытаются выяснить, что реально нужно их клиентам. Так что когда вы спрашиваете, действительно ли тот или иной обеспеченный клиент нуждается в услугах банка, то, вероятно, ответом будет: да, нуждается. Но на самом деле вопрос сводится к тому, достаточно ли ему просто прийти в банк и сказать: «Вот я к вам пришел, что вы можете для меня сделать?» Ведь очень часто сам банк не в состоянии доходчиво объяснить человеку, что он может для него сделать. Очень важно, чтобы потребитель услуг private banking действительно понимал весь процесс. А для этого надо попытаться найти на рынке тот институт, который лучше других способен удовлетворить эти потребности.

В числе таких институтов могут рассматриваться и частные банки, и мультисемейные офисы, и другие компании подобного рода. Однако самое важное – чтобы обеспеченный клиент держал все под своим контролем и был образованным потребителем этих услуг.

И все-таки стоит ли обращаться в частный банк за сложными инвестиционными решениями?

В отдельных случаях это могут быть и частные банки, но очень часто – нет, особенно когда клиент нуждается в каких-то действительно сложных решениях. Бывает, что частный банк является частью какой-то диверсифицированной финансовой группы, где есть и инвестиционное подразделение. Иногда частные банки – это небольшие независимые компании. У некоторых есть партнерская сеть. Все зависит от того, что вам необходимо. Скажем, если ваш обеспеченный клиент готовится к расширению бизнеса и ему требуются кредитные ресурсы, то, возможно, инвестиционный банк подошел бы ему больше, чем частный банк. Но при этом последний мог бы выступить в роли посредника, помогая своему клиенту найти нужных ему специалистов, открыть перед ним определенные двери – как внутри своей собственной структуры, так и среди своих партнеров на рынке.

Перед принятием решения об инвестировании своих средств в ту или иную компанию практически любой ультрахайнет обычно изучает ее track record, бизнес-планы, проводит финансовый аудит и оценку стоимости актива. Этим можно и ограничиться? Или инвестору стоит посмотреть на что-то еще?

Очень важно просчитать, какие факторы могут сказаться на финансовых результатах вашей инвестиции. Скажем, если вы хотите оценить величину прибыли на вложенный капитал, то должны смотреть на то, какой результат вы получите после уплаты налогов, а не на возможную доналоговую прибыль.

К примеру, инвестор, привлеченный низкими ценами на коммерческую недвижимость в США, решает вложить в нее деньги. Купить недвижимость само по себе очень просто, но от того, как вы ею владеете, будет очень сильно зависеть размер вашей инвестиционной прибыли. Потому что если структура собственности создана неверно, то не исключено, что в случае ухода инвестора из жизни наследникам недвижимости придется уплатить налог в размере 35% от ее стоимости. А кроме того, налог на прирост стоимости актива, который может составлять те же 35% вместо, скажем, 15% при условии оптимального структурирования собственности. И от всех подобных факторов будет зависеть, какова в конечном итоге окажется величина прибыли на инвестицию. Поэтому совершенно необходимо анализировать, как вся Действующая система налогообложения может сказаться на этом показателе. Предположим, если я инвестирую за пределами США, например в России, – я должен анализировать не только то, как на конечном результате скажутся требования американского налогового законодательства, но также смотреть и на требования по уплате налогов в России.

Помимо вопросов, связанных с налогообложением, очень важно понимать задачи, связанные с обеспечением безопасности активов, структурой их владения. Слишком часто состоятельные люди прибегают к услугам советников, которые создают для них компанию на Кипре, траст или фонд, но при этом клиент на самом деле не понимает, что в действительности происходит и зачем все это нужно. И здесь заложено очень много рисков. При этом такого рода риски проявляются в основном уже после ухода владельца состояния из жизни. Другими словами, чем больше человек вникает во все эти вопросы, проверяет, следит за балансами, тем лучше.

Есть еще один аспект, на который лично вы наверняка обращаете внимание. Это соответствие компании принципам «ответственных инвестиций». В целом вполне очевидно, как «встроить» подобные ценности в процесс принятия инвестиционных решений. Но можно ли добиваться стабильно высоких результатов, инвестируя только в «правильные» компании?

В моем представлении это не только возможно, но в действительности и очень логично. Если вы смотрите на долгосрочные инвестиции, подобный подход означает инвестирование в компании, которые останутся на рынке, инвестирование в компании без риска потерять эти деньги, в компании, с которыми не произойдет никаких неприятностей из-за допущенных ими ранее ошибок.

И чем больше вы сконцентрированы на «этическом», или «ответственном», инвестировании, тем сильнее ваше внимание привлекают компании, которые имеют по-настоящему долгосрочное видение и выстраивают свой бизнес в соответствии с этими долгосрочными целями. В свою очередь, инвестиционная прибыль на вложениях в такие компании будет тоже выше.

И если вы попробуете оценить устойчивость инвестиций в компании, которые задумываются не только об извлечении прибыли, но также стремятся принести пользу обществу, то увидите, что опять-таки это фактор, способствующий увеличению безопасности и сохранности ваших инвестиций в долгосрочной перспективе. Потому что чем важнее для потребителей товары и услуги компании, в которую вы инвестируете, тем лучше станет развиваться ее бизнес. И наоборот, чем устойчивее будет ее бизнес, тем важнее окажутся производимые ею товары и услуги. Так что я искренне полагаю, что «ответственное» инвестирование – это беспроигрышный вариант во всех отношениях.

Но если посмотреть на результаты фондов, специализирующихся на «устойчивых» инвестициях, то несложно заметить, что они не переигрывают рынок.

На мой взгляд, в этом нет ничего удивительного. Я думаю, что в значительной мере это объясняется тем, что большинство компаний, занимающихся «устойчивым» инвестированием, появились и начали развиваться сравнительно недавно. Неправильно судить об их результатах на том же самом временном горизонте наравне со спекулятивными, краткосрочными вложениями. Разумеется, когда вы инвестируете в соответствии с подобными принципами, не следует рассчитывать на такие же результаты на коротком временном интервале. Но в долгосрочной перспективе, я думаю, доходность и, главное, безопасность таких инвестиций окажутся много выше.

Следующий вопрос будет о Японии, откуда в последнее время идет нескончаемый поток плохих новостей. Как события, происходящие сегодня в этой стране, скажутся на мировой экономике? И конкретнее, на положении индустрии wealth management?

Честно говоря, это не совсем моя специализация, но попробую поделиться некоторыми соображениями на этот счет, поскольку я довольно долго проработал в Азии. Итак, в конечном итоге Японию ждет своего рода инвестиционный бум. Прежде всего бум в строительной индустрии, потому что страна сильно пострадала и ее надо восстанавливать. Разумеется, все эти события серьезно повлияют на японскую иену. Для меня очень интересно посмотреть на все происходящее с точки зрения проблемы структурирования богатства, планирования наследства. Любопытно, что зачастую самое подходящее время для такого планирования – момент, когда стоимость активов находится на минимальном уровне. Япония – государство с очень высокими налогами на наследование. Поэтому если отец хочет передать принадлежащие ему активы по наследству своим детям, то, возможно, лучший момент для того, чтобы это сделать, – когда эти активы стоят максимально дешево, потому что в этом случае ему придется заплатить намного меньше налогов. И это очень хороший пример, потому что, как ни печально наблюдать за происходящим в этой стране, сегодня в Японии многие компании стоят дешевле, чем когда-либо.

Что касается России, то здесь точно так же момент кризиса, непростой ситуации на рынке зачастую является самым удачным для того, чтобы задуматься о реструктурировании бизнеса, причем не только с целью наследования, но также и для защиты активов.

Можно ли сегодня сделать долгосрочный прогноз в отношении налогового режима в мире? Какие изменения произойдут в этой области через 10–15 лет?

Прежде всего, с моей точки зрения, текущий тренд на увеличение налоговой прозрачности в будущем сохранится. И реальность такова, что налоговая прозрачность в каждой отдельно взятой стране мира – не только в США или Европе, но также и в России и других странах – благодаря развитию технологий, возможности правительств обмениваться соответствующей информацией будет только увеличиваться.

Эта тенденция, несомненно, сохранится в ближайшие 10–15 лет. Для богатых людей это означает, что им придется играть по правилам своей страны или искать возможности для переезда. Но повсеместное повышение налоговой прозрачности продолжится. Чего, на мой взгляд, не следует ожидать в ближайшие 10 лет, так это появления в мире единой универсальной налоговой системы. Скорее всего, сохранится множество различных систем, так что, по всей видимости, государства продолжат конкурировать друг с другом за инвесторов и инвестиции.

Для владельцев крупных состояний это означает возможность диверсифицировать свои инвестиции по разным странам, структурировать свое состояние по географии и даже выбирать для себя страну проживания – все эти возможности сохранятся. Как вы знаете, сегодня очень многие богатые россияне проживают в Великобритании или других странах. Почему они так поступают? Потому что если вы живете в Великобритании и обладаете налоговым статусом res non dom (в праве ряда зарубежных государств место постоянного жительства гражданина или место регистрации юридического лица. – Прим. ред.), то вы не обязаны декларировать доходы или платить налоги с имущества, находящегося за пределами Великобритании. Таким образом, обеспеченный человек может реализовать свое право на сохранение тайны в налоговых и иных вопросах. Подобное положение, на мой взгляд, сохранится.

Но что будут делать в этом новом мире такие страны, как Швейцария или Лихтенштейн?

Им придется адаптироваться к новым условиям. Поскольку, если быть до конца откровенным, в прошлом такие страны, как Швейцария и Лихтенштейн, в очень значительной степени использовали и полагались на режим банковской тайны, которую они «продавали» своим клиентам в большей степени, нежели собственные знания и экспертизу. Так что в этой индустрии выживет тот, кто поймет, что это бизнес, основанный на знаниях. По мере того как мир становится все более и более прозрачным с точки зрения требований к раскрытию налоговой информации, потребность в обеспечении конфиденциальности в действительности будет только расти, поэтому значимость законов, защищающих банковскую тайну, в Швейцарии и Лихтенштейне будет как никогда высока.

Но мне кажется очевидным, что «прозрачный» мир и банковская тайна плохо сочетаются друг с другом. Вы не согласны?

Дело в том, что банковская тайна – это не только защита клиента от налоговых проверок. В действительности она обеспечивает семье очень важную защиту персональной информации от попадания в нежелательные руки. Необходимость соответствия требованиям налоговой транспарентности вовсе не обязательно означает, что банковская тайна утратила свою важность. Это правда, что Швейцария, Лихтенштейн и некоторые другие страны в последнее время сделали ставку на использование банковской тайны в целях, не имеющих отношения к сокрытию налоговой информации. И реальность современного мира такова, что иметь такую защиту становится все важнее. Возьмем богатого россиянина, проживающего в Лондоне. С точки зрения налогообложения он абсолютно прозрачен и выполняет все требования законодательства в отношении раскрытия соответствующей информации. В то же время этот человек не желает, чтобы кто-то посторонний обладал информацией о том, какими активами он владеет. Поэтому возможность пользоваться услугами финансовых институтов в странах, где существует режим банковской тайны, для такого обеспеченного человека будет приобретать еще большую, а не меньшую, значимость в будущем. И по мере того как мир, в котором мы живем, все более усложняется – разводы, юридические тяжбы, разногласия и конфликты между партнерами и тому подобное, – возможность легального использования банковской тайны становится все более важным элементом финансового и налогового планирования.

Последний вопрос. Как вы сами управляете своим собственным инвестиционным портфелем? Вы инвестор, который любит риск?

Нет, я не любитель риска. Я являюсь сторонником более долгосрочного подхода к инвестированию и не вкладываю свои средства в высокорисковые стратегии. А вопрос о выборе инвестиционных инструментов сводится к пониманию того, что в конечном итоге ключевым фактором успеха является диверсификация. Звучит очень просто, но это действительно ключевой фактор.

При этом важно диверсифицировать инвестиции не только по классам активов, но также по валютам и географии. Сильная корреляция по различным классам для меня, в сущности, не такая уж и проблема, если учесть, что я не инвестирую самостоятельно, но пользуюсь услугами и экспертизой профессионалов. В основном я вкладываю личные средства в более долгосрочные инструменты и стратегии. Здесь мои усилия сосредоточены на том, чтобы обеспечить сохранность средств и активов, и на создании структуры, оптимальной для их передачи моим детям. Но если говорить о моих принципах просто и без особых затей, я верю в то, что ключевым фактором является диверсификация, а также понимание процесса.