Я только что сошла с самолета, вернувшись с вечеринки, организованной журналом Avenue в честь девушки с январской обложки – Меланьи Трамп. Я всегда считала Палм-Бич странным местом – смесью старых традиций и нового капитала – и представляла, что если бы в раю был зал ожидания, то Палм-Бич сошел бы за его VIP-комнату. Сложно найти такое место под солнцем, где в 50 лет к тебе относились бы как к разнузданной молодежи.

Пляжи там восхитительны и безупречны, учитывая, что формально Палм-Бич – город. Набережные настолько стерильны, что можно несколько километров пройти босиком, а ноги останутся чистыми (пробовать не стоит: это очень по-плебейски). Помимо прочего, там наверняка есть армия невидимых садовников, каждую ночь подстригающих километры зеленых изгородей, потому что они настолько ровные, что хоть линейкой измеряй.
В итоге я остановилась в Breakers Hotel, как раз напротив своего любимого музея Флаглера. Генри Флаглер – самородок, один из основателей Standard Oil Corporation, самой прибыльной компании за всю историю, и это заметно. Его считают единоличным изобретателем образа современной Флориды, он освоил более 8000 км2 вдоль побережья, а заодно основал сеть роскошных отелей. Его дом – 55-комнатный особняк в стиле боз-ар – похож на многоуровневый свадебный пирог, обставленный в самой напыщенной манере той эпохи. Мистер Флаглер построил дом для своей третьей жены, эдвардианской красавицы Мэри Лили Кенан Флаглер, на портрете в музее она изображена в еще одном свадебном подарке – метровом ожерелье из отборного жемчуга. Тогда жемчуг встречался реже бриллиантов, и говорят, что это самое дорогое ожерелье, проданное за всю историю Tiffany’s.

Скромность – не самое популярное качество в Палм-Бич. В прошлый раз я оказалась там с Хью, и мы пошли ужинать в итальянский ресторан на Уорт-авеню. На завсегдатаях было столько украшений и золота, что они выглядели как шайка пиратов, только что ограбившая пещеру Аладдина. При выходе из ресторана я споткнулась о трость, инкрустированную стразами.

Былой Палм-Бич с официантами в ливреях и с зав­траками, на которые дамы являлись в перчатках, давно в прошлом. Когда Дональд Трамп выкупил Мар-а-Лаго у Дины Мэрилл, наследницы Marjorie Merriweather Post, для знаменитого побережья началась новая эпоха. Трамп приобрел частный пляж напротив примерно за 2 млн долларов, а дом – еще за 7 млн. На нашей коктейльной вечеринке один из гостей, работающий на рынке недвижимости, прикинул, что Трамп мог бы запросить около 250 млн долларов, если бы собрался продать владение. Некоторые чтут Трампа как героя за то, что он спас исторический памятник от разрушения или от очередного застройщика, который снес бы здание и распродал на аукционе по маленьким кусочкам.

Внутри дом выглядит как средневековый замок под кислотой. Он позолочен от пола до потолка, ни сантиметра без украшений. Трамп сохранил его более или менее в том же состоянии, что во времена Дины, так что все обвинения в излишестве должны быть адресованы ей, а не Трампу.

В предыдущее мое посещение Мар-а-Лаго я была на экскурсии по владениям, и гид изливал нескончаемый поток имен знаменитостей, которые побывали в клубе. Я не обращала на него особого внимания, пока не услышала, что говорят о ламах. «Ламы? Здесь есть ламы?» – спросила я, ожидая увидеть частный зверинец. Ответом мне был испепеляющий взгляд. «Я имел в виду Его Святейшество далай-ламу», – ответил гид. Только в Палм-Бич такое возможно, только в Палм-Бич.