Когда Питеру Баффету было 20 с чем-то лет, он попросил отца дать денег взаймы: на музыкальную карьеру. Отец, Уоррен, уверенно шел к статусу одного из богатейших людей в мире. Он известен своей экономностью, и сын понял, что для семьи исключений не будет.

«Помню памятный случай, когда сестра попросила в долг на ремонт кухни, а папа сказал: “Иди в банк”. Потом он это повторил (мне)», – рассказывает младший Баффет. Теперь, спустя четверть века, он понимает, почему отец так говорил. «Звучит грубо, но на самом деле это от большой любви, – объясняет Питер. – “Ты это можешь. Я верю в тебя, и если дам тебе костыль, ходить ты никогда не научишься”. Сказать такое – значит проявить уважение. Я это так вижу, и, мне кажется, это правильно. И я пошел в банк. Взял там кредит на оборудование, построил свое дело и вкалывал по полной, чтобы расплатиться. Если бы мне просто выписали чек, я бы этого не сделал».

Против Пэрис Хилтон

Уоррен Баффет – «Оракул из Омахи» – самый успешный инвестор планеты. Его net worth превышает 60 млрд долларов. Больше только у Билла Гейтса, мексиканского телеком-магната Карлоса Слима и основателя сети Zara Амансио Ортеги. Несколько лет назад Баффет ненадолго стал лидером. 99% состояния он завещал на благотворительность. Что же до его принципа «строгой любви», то у богатых он набирает популярность.

Билл и Мелинда Гейтс, чей фонд получит большую часть наследства Баффета, в прошлом месяце признались, что Уоррен вдохновил их своим подходом к воспитанию и детям они миллиарды не оставят. «Ничего такого у них не будет, – определил Гейтс. – Они должны почувствовать, что их работа важна». Журнал Wired охарактеризовал это как «противопэрисхилтоновскую методику» – намек на гулящую и неутомимо пиарящую себя праправнучку основателя гостиничной сети Hilton.

«Кухонный король» Джон Робертс из Болтона, который заработал 500 млн фунтов на продаже AO, своего онлайн-магазина плит и холодильников, в недавнем интервью отметил, что не хочет, чтобы пять его отпрысков стали «трастовыми детками». Они с женой «совершенно уверены, что менять ничего не нужно. Детям ничего не достанется». Робертс, по его собственным словам, думает учредить благотворительный траст. Не желает своим детям «финансовой безопасности» и Найджелла Лоусон: «Отсутствие необходимости зарабатывать разрушает». Лорд Ллойд Уэббер поможет детям встать на ноги, но дождя из денег на них внезапно не прольет: чтобы не лишить «стимула к работе».

Питеру Баффету сейчас 55, и он верит, что тактика отца, которая на 99% кажется восхитительной и на 1% – безумной, пошла семье во благо: «Деньгами можно контролировать отношения, и многим этого контроля бывает через меру. Мне очень повезло, что негатив, который порой приходит с богатством, нашу семью фактически обошел».

Баффет-старший заработал миллиарды благодаря успеху Berkshire Hathaway – компании, чей совет директоров он возглавляет и которая действует по его принципу: вкладывать лишь в то, что понимаешь. У Berkshire разнообразные «дочки»: от NetJets, которая сдает и продает в долевое владение частные бизнес-джеты, до страхового гиганта GEICO. Также ей принадлежат крупные доли в успешнейших американских фирмах, включая Coca-Cola, American Express, IBM, Heinz и Mars.
Питер Баффет, впрочем, настаивает, что для отца деньги важны лишь как мерило делового успеха: «Для большинства деньги – самоцель. Хороший доход нужен людям, чтобы покупать много вещей, чтобы чувствовать себя лучше. Для отца же деньги просто подтверждение того, насколько он хорош в своем деле».

Питер Лич, лондонский консультант UHNW-семей, согласен: «Баффет и Гейтс интересны тем, что богатейшими в мире никогда стать не планировали. Когда деньги – цель, тяжелее объяснить детям, что они не имеют значения, и от витания в облаках удержать сложнее».

Рос Питер Баффет в Омахе (штат Небраска) вместе с братом Говардом и сестрой Сьюзи. О заработках отца дети не знали, потому что тот ими не хвастал. «Мы не знали толком, что делал папа, и мы не знали, что дела у него идут так хорошо, – вспоминает Питер. – Когда я был в пятом или шестом классе (в возрасте 11 или 12 лет. – Прим. ред.), в местной газете вышла статья, где говорилось, как много у него денег. Это был первый раз, когда я услышал об этом. Мы по-другому жили».

Живет Уоррен Баффет до сих пор в районе Данди-Хэппи-Холлоу, в довольно скромном омахском доме. Он немаленький, но стоит близко к другим и за воротами не прячется. «Он живет в доме, где я вырос, в доме, который он купил в 1958-м за 31 тыс. долларов, – делится Питер. – Приезжая в Омаху, могу ночевать в своей спальне. Для нас этот дом только второй, первый располагался в том же квартале».

После некоторой паузы Баффет-младший поясняет: «Когда я был подростком, папа раскошелился и сделал ракетбольный корт. Сделал, правда, там, где его было не заметить: сразу за гаражом. Это самый радикальный из всех его поступков. Ни бассейна, ничего такого у нас не было». Дети Уоррена Баффета не ходили в частную школу, а ездили в местную среднюю на автобусе.

Третье поколение

В 19 Питер неожиданно-таки получил дар: завещанные дедом акции Berkshire на 90 тыс. долларов. «Это дедово решение, – уточняет собеседник. – Не знаю, отговаривал ли его папа, но в письме он мне сказал: “Вот что тебе причитается. Можешь делать с этим все, что захочешь, но больше ничего не жди”. После таких слов появляется желание распорядиться даром с умом, ведь больше ничего тебе не дадут, и ты это знаешь».

«Думаю, это избавило его от лишних хлопот, – продолжает младший Баффет. – Оставив нам небольшую сумму, дед ему очень подсобил. Папа мог сказать: “Ну вам же дали немного”. Сейчас бы он объявил, что все было правильно, потому что у нас у всех все срослось. Он говорил, что хочет дать нам столько, чтобы мы могли делать все, но не могли не делать ничего. И я бы сказал, что та сумма оказалась практически идеальным попаданием. Сегодня 90 тыс. – это около 250 тыс. Большие деньги».

На это, конечно, можно возразить, что да, для большинства людей это деньги большие, но для мультимиллиардера, разумеется, мелочь, по которой тот не будет скучать, если она провалится за диван. Но наш миллиардер – дело другое. Уронив десять центов, он, наверное, примется разбирать диван на части.

Возвращаясь к 90 тыс. долларов, надо заметить, что сохрани Питер Баффет все те акции, он имел бы сейчас в их виде более 100 млн долларов: так выросли котировки Berkshire. С годами он почти распродал бумаги. Причины были разные, в том числе – необходимость уплатить первый взнос по ипотеке. «Немного» у Питера все же осталось, и, учитывая, что цена акции приближается
к 200 тыс. долларов, ему, вне сомнений, с ними комфортно. Кроме того, Баффет-младший унаследовал кое-какие деньги от матери, которая умерла в 2004-м. Но «мы ничем не хвастаемся».

В наследовании как таковом Питер не видит ничего плохого. Все, по его словам, зависит от суммы и момента. В юности оно может принести вред. Младший Баффет хоть и получил наследство молодым, огромным оно не было. Остальные же деньги пришли к нему в зрелости, так что потребность работать он ощущал всегда.

«Мне бы хотелось думать, что я самоорганизованный, но это (наследование большой суммы) как минимум портит, если не развращает, – рассуждает Питер. – В лучшем случае будет казаться, что если не хочется ничего делать, то и не нужно. Если бы мне не пришлось самому зарабатывать, не знаю, как бы я к себе относился. А не зная, как к себе относиться, начинаешь скатываться по спирали».

Баффет-младший вспоминает, как один из его друзей волновался за сына, который в 25 должен был унаследовать от бабушки 50 млн долларов: «Он отчаянно хотел, чтобы сын по-настоящему чем-то увлекся и сделал это раньше, чем получит деньги. Он знал, что, как только они ему достанутся, его энергия просто иссякнет».

«Если назначить человеку уйму денег, он прекратит заниматься своим делом, потому что станет зависимым, – заключает Лич. – Дурных вещей здесь две: зависимость и претензии. Гейтс же и Баффет дали четко понять, что богатство не мешает направлять ожидания отпрысков. Нужно просто не давать им почувствовать, что они на что-то претендуют. Гейтс и Баффет подвели детей к тому, чтобы делать карьеру самостоятельно».

И Питер Баффет ее сделал. Он лауреат «Эмми» и автор 17 альбомов, где нью-эйдж чередуется с индейскими мотивами и поп-музыкой. При участии Питера создавался саундтрек к костнеровским «Танцам с волками», а его книга «Послать деньги на…» стала бестселлером.

Восемь лет назад, когда мать Питера, Сьюзи и Говарда скончалась, глава семейства дал каждому из детей по миллиарду долларов на формирование собственных благотворительных фондов. Фонд младшего, NoVo, достиг в размере 2 млрд. Питер и его супруга Дженнифер проводят много времени, помогая команде распределять эти деньги. Сегодня фонд поддерживает девочек-подростков по всему миру. Впрочем, не все устраивает основателя в современной благотворительности. Ему не нравится «филантропический колониализм», где пожертвования делаются ради «промывки сознания» и проблем толком не решают.

Сара – дочь self-made-предпринимателя, который построил международную фармацевтическую группу. Она знает, что ей достанется такая же часть бизнеса, как и четверым другим детям. Вступить в семейное дело Сара решилась только после того, как поработала в других местах, создала и продала собственную компанию. В семье были трения из-за того, что отец оказывает детям разную финансовую поддержку, из-за степени участия каждого из них в бизнесе и из-за размеров зарплат и бонусов. Но назревает вопрос серьезнее: что достанется правнукам? Должен ли вообще патриарх им что-то оставлять? И ждать ли им хороших мест где-нибудь в структуре компании? «Самое сложное, как мне кажется, это переход от второго поколения к третьему, – размышляет Сара. – Положим, у меня трое детей, у брата – двое. Должна ли моя часть семьи получить больше? Вот в чем дилемма».

Трещину в третьем поколении дала и с виду счастливая семья Баффетов. В 2006 году приемная дочь Питера Николь заявила документалистам, что дед ограничил свою помощь оплатой колледжа и 10 тыс. долларов. «Оракул» от нее отрекся, и, по словам Питера, они до сих пор не помирились. «Ни для кого в семье эта история не поддается объяснению», – констатирует сын.

Когда Уоррена Баффета не станет, все внуки получат по «чуть-чуть». Питер видел завещание («в своем неподражаемом стиле он совершенно прозрачен»). Ему, Сьюзи и Говарду достанется по кусочку 1%, который не пойдет на благотворительность. Сумма «крошечная, не десятки миллионов долларов. И это нормально. Что буду делать с ней, не знаю».

Сегодня Питер Баффет живет на ферме в штате Нью-Йорк. Мы говорим по Skype, и, двигая камеру, он демонстрирует буколический пейзаж на улице. «Это что, бассейн?» – любопытствую я. «Да, теперь он у нас есть! – отвечает младший из детей четвертого по богатству человека мира. – Большая роскошь, не иначе».