Ханна, дочь Джейкоба


Автор романа «Невероятность любви» входит в совет директоров инвестиционной компании, руководить которой она учится в вечерней школе, и уже готова возглавить лондонскую Национальную галерею. Так и должно быть, ведь она – Ротшильд. Детали у Линн Барбер.

29.06.2015




© Pal Hansen/NewsSyndication/Legion-Media


Я никогда в точности не знала, чем Ханна Ротшильд, собственно, занимается. Мне было известно лишь, что это старшая дочь лорда Ротшильда, всегда державшаяся скромно на фоне светского льва Нэта. Еще я знала, что Ханна не менее богата, чем прочие обладатели знаменитой фамилии. Вообще, мне было известно о ее богатстве потому, что она однажды пригласила меня на вечеринку в честь Ники Хаслама, проходившую в ее невероятно красивом доме в лондонской Маленькой Венеции. Иногда я встречала Ханну на арт-вечеринках или на литературном фестивале в валлийском городе Хэе, и она всегда держалась дружелюбно, но немного скромно. Я решила, что Ханна одна из тех дам, кто слегка интересуются литературой и искусством, но по большому счету проводят свои дни в праздности. Мне и в голову не могло прийти, что у нее есть творческие амбиции. Теперь я понимаю: это было серьезное заблуждение. Однако столь ошибочный ход мыслей свойствен не только мне. Ханна лишь недавно удостоилась собственной статьи в «Википедии».

Пять стрел

На самом деле она уже много лет весьма напряженно трудится, заработав репутацию прекрас­ного режиссера-теледокументалиста (в числе прочих героями ее лент стали Ники Хаслам и Питер Мандельсон). А три года назад она выпустила телебиографию своей двоюродной бабушки Ники Ротшильд, известной как баронесса джаза. Этого неформального титула она удостоилась за то, что сбежала из Англии, чтобы составить компанию Телониусу Монку и остальным ведущим американским джазменам. В семействе Ротшильдов Ника считается бунтаркой, заставлявшей краснеть почтенных сородичей. Изучив обстоятельства ее жизни, Ханна заключила, что Ника научилась «ценить свободу выбора больше, чем условности, и быть более смелой».

Теперь мы, вероятно, пожинаем плоды этой смелости, ведь 53-летняя Ханна Ротшильд неожиданно вышла из всепоглощающей тени своего семейства и предстала перед нами как человек, чьи заслуги перед искусством неоспоримы. В августе она примет на себя руководство лондонской Национальной галереей – эти функции будут впервые возложены на женские плечи. Перед этим она успеет выпустить «Невероятность любви» – свой первый роман, уже переведенный на несколько языков и ставший предметом ожесточенной борьбы «некоторых серьезных кинокомпаний», жела­ющих выпустить его экранизацию.

Во время интервью мне хотелось расспросить Ханну о ее книге, а также о бурной, но скрытой от посторонних глаз жизни семейства Ротшильдов. Легендарные бароны любят окутывать себя завесой тайны и редко готовы разговаривать с кем бы то ни было на какую бы то ни было тему. Мне доводилось брать интервью у лорда Ротшильда – отца Ханны – в связи со строительством новой картинной галереи в его знаменитом особняке Уоддесдон-Манор близ Эйлсбери, и это был весьма болезненный опыт. В этой статье я решила время от времени называть его Джейкобом, потому что иначе в Ротшильдах можно запутаться, но, как вы понимаете, мне бы и в голову не пришло обратиться к нему по имени при встрече. Он вызывает нечто большее, чем уважение. Он вызывает трепет.

Мне хотелось взять интервью у Ханны у нее дома – в основном потому, что мечтала вновь очутиться в ее чудесном особняке, но она настояла, чтобы я пришла к ней в офис. Вероятно, этим она хотела подчеркнуть свой профессиональный подход к делам. Офис Ханны находится в штаб-квартире ее отца в лондонском районе Сейнт-Джеймс. На здании мы видим герб Ротшильдов, на котором изображены пять стрел в честь пяти братьев, отправившихся в начале XIX века из франкфуртского гетто во все главные европейские столицы основывать великую банковскую династию. Я вовсе не удивилась тому, что штаб-квартира Ротшильдов вмещает множество образцов первоклассной живописи и скульптуры. Здесь мы видим Джакометти (своего первого Джакометти отец Ханны купил в 17 лет), Сикерта и несколько картин Аршиля Горки, и все это пока на одной только лестнице. Ханна занимает огромный офис на втором этаже – через внушительный эркер прекрасно видна улица. «Вам, наверное, достался лучший офис!» – восклицаю я, но Ханна сухо отвечает: «Вы просто еще не заглядывали к моему отцу». Здесь Ханна работает четыре дня в неделю, с 9 утра до 7 вечера. Еще один день в неделю она работает в Уоддесдоне.

Страшное одиночество

Она предлагает мне чай и кофе, проверяет, включен ли мой диктофон, и, когда выясняется, что я плохо знаю, как справиться с этим цифровым прибором, помогает мне его включить. Затем Ханна начинает рассказ о своем романе. Место его действия – лондонский мир арт-дилеров, коллекционеров и аукционеров, занимающихся искусством старых мастеров. Эта книга наделает много шума в салонах Мэйфэйра и Сент-Джеймса, привыкших к полусекретной обстановке. Мир дельцов от искусства представлен в романе как кишащая змеями яма – здесь и подделки, и контрабанда, и сомнительные заключения экспертов о подлинности, и прочие ужасы. Книга также весьма интригующим образом проливает свет на жизнь русских олигархов в изгнании, привыкших ежесекундно ожидать покушения. Стремительно развивающийся, захватывающий сюжет произведения включает в себя мошенничество, грязные делишки и даже убийство. Заканчивается же он в стиле саги о Джеймсе Бонде – британские спецслужбы наконец решаются вмешаться в происходящее.

По словам Ханны, работа над романом началась много лет назад, однако затем прервалась, и рукописи были надолго спрятаны в ящик стола. «После успешного выхода фильма о баронессе джаза на телеэкраны, – рассказывает Ханна, – мой агент, человек весьма суровый, предположил, что я прячу в ящике стоящий роман, и потребовал, чтобы я извлекла его на свет божий. Мне пришлось послушаться, но роман подвергся практически полной переработке».

Представление о мире искусства Ханна, разумеется, получила от своего отца, но это не единственный источник информации. Она немало почерпнула, работая над документальными телефильмами о работе аукционных домов в 1990-е. Перед этим изучала историю искусств в рамках общего курса истории в Оксфордском университете. Ханна также некоторое время работала в арт-дилерской фирме Colnaghi’s, что на Олд-Бонд-стрит. По ее словам, герои книги не имеют прототипов в реальной жизни, но я не вполне готова в это поверить. Совершенно очевидно, что персонаж по имени Барти – это на самом деле Ники Хаслам. А как быть с русскими олигархами в изгнании, вынужденными отдавать 30% своих доходов некоему Лидеру, чтобы остаться в живых? «Вы знакомы, – спрашиваю, – с подобными фактами?» – «Нет, – отвечает Ханна. – Я не знаю, правда это или нет. Знаю лишь, что некоторые олигархи могут свободно перемещаться по земному шару, а некоторые не могут. Вот я и задумалась, в чем тут дело. Уверена, что здесь не обходится без тайных махинаций».

Главная героиня романа Энни Макди – повар в частном доме. Ей чуть за 30, она живет в замызганной квартирке и перемещается по городу на ночном автобусе. Сначала кажется, что она неудачница: суровый в обращении бойфренд, с которым она прожила не один год, решает с ней расстаться, из-за чего Энни вынуждена перебраться из Девона в Лондон, где никого не знает и чувствует себя страшно одинокой. Но в один прекрасный день она покупает у старьевщика картину, и выясняется, что это… Не буду пересказывать сюжет, однако вас ждет множество приключений, вследствие которых Энни выбирается из неудачниц и находит свою любовь.

На первый взгляд у Энни нет ничего общего с Ханной, но Ханна твердо говорит мне: «Это молодая я, до замужества и рождения детей. В 25 лет у меня был весьма неудачный роман, и я решила, что переезд сможет каким-то образом исцелить разбитое сердце. Глупая, надо сказать, идея. Поэтому переехала в северный Кенсал-Райз, совершенно незнакомый мне район Лондона. Я тогда вела дневник, поэтому хорошо запомнила острое ощущение потерянности в пространстве. Когда ты заглядываешь в окна к людям и тебе кажется, что все они знают, как нужно жить». Ездила ли Ханна на ночных автобусах? «Я и сейчас на них езжу. Я, вообще-то, очень люблю ночные автобусы, потому что в них можно наблюдать за тем, как живут люди. Мне нравится это делать именно так, анонимно».

Испытывала ли она ужасное одиночество, подобно Энни? «Да, мне было очень, очень одиноко. Кажется, я часто возвращаюсь к теме одиночества. Думаю, именно поэтому я сняла фильмы о Ники Хасламе и Питере Мандельсоне. Я постоянно к этому возвращаюсь». Одинока ли Энни лишь потому, что она сама отталкивает от себя любовь? «Да. Вы верно подметили. Когда этот мерзкий тип ее бросает, Энни говорит себе: “Я больше не могу рисковать. Это слишком страшно. Не могу себе позволить иметь отношения с кем-нибудь еще”».

В биографическом фильме «Баронесса джаза» о Нике Ротшильд Ханна вспоминает, что впервые встретилась со своей героиней в 22 года. В жизни Ханны все тогда было не совсем гладко. «Мне казалось, что я нахожусь не на своем месте, что сама по себе я ничего не стою, что я не знаю, как использовать все открытые для меня возможности». Ханна неоднократно подавала заявления о приеме на работу в BBC, но их всякий раз отклоняли. Отец пристраивал ее на самые разные должности, но у нее нигде ничего не получалось. Ника привлекла ее тем, что она была единственным человеком в семье, кто сумел вырваться из мира Ротшильдов.

«Она нас подвела»

Я часто фантазирую о том, что было бы, если бы я тоже была из Ротшильдов. Воображаю себе деньги, особняки, коллекцию искусства и прекрасных вин (Château Lafite, Mouton Rothschild), прекрасные связи по всей Европе. Но Ханна напоминает мне, что тут есть и обратная сторона. Например, тяжкое бремя надежд, которые на тебя возлагают прочие члены семьи. «Когда я росла, мне казалось, что я не на своем месте. Потому что, хоть и училась во всех этих престижных частных школах и университетах (Сент-Полз, Мальборо, Оксфорд), ничем особенным я себя там не зарекомендовала. А вот прочие члены моей семьи всегда отличались недюжинным умом. Тетя Эмма поступила в Оксфорд в возрасте 15 лет. А моя тетя с маминой стороны Нелл Данн стала автором весьма значительных литературных произведений – это книги “Чуть выше по перекрестку” и “Бедняжка” (Up the Junction, Poor Cow), которые мне очень нравились. Двоюродная бабушка Мириам тоже была феноменальным, потрясающим человеком. Она специалист мирового уровня по блохам и бабочкам. Так что даже за женщинами из нашей семьи мне было сложно угнаться. А если вспомнить о наших мужчинах… И деда, и отца приняли в Оксфорд как лучших выпускников школы. Помню, когда меня тоже взяли в Оксфорд, дедушка позвонил и спросил, какую я получила стипендию. А мне весьма повезло, что меня туда вообще приняли. О стипендии речь в принципе не шла. Поверьте, я это говорю не из ложной скромности. Дед тогда сказал: “Она нас подвела!” Учеба у меня совсем не получалась».

В итоге в последний год учебы в Оксфорде с ней случился нервный срыв, и дело кончилось тем, что диплом она так и не получила. «Я совершенно запуталась и растерялась. Думаю, причин тут было много. Совсем скоро начиналась моя настоящая взрослая жизнь. Моя первая любовь закончилась неудачно. Я начала злоупотреблять алкоголем и наркотиками. Вообще-то, это было страшное время. Я вернулась домой и лишь спустя пять месяцев смогла прийти в себя и собраться с силами. Мне тогда помогла поездка в Индию с подругой. Мы просто ходили с рюкзаками, ограничив свою жизнь простейшими потребностями: необходимостью найти еду и ночлег, попасть из пункта А в пункт Б. Это помогло мне вновь обрести ориентиры».

Выходит, Энни похожа на Ханну времен, когда ей было чуть за 20. Но в книге есть еще одна героиня – Ребекка Уинкльман, – которая сильно отличается от Энни. Ей за 50, она холодна, держит под контролем и себя, и окружающих, но сама находится во власти Мемлинга, своего 92-летнего отца, известного арт-дилера международного уровня. Я поинтересовалась, есть ли в Ханне что-то и от Ребекки? «Сходств довольно много. Я тоже работаю со своим отцом, так что мне известно, каково это – все время находиться бок о бок с таким авторитетным человеком».

«Жизнь под властью Мемлинга была шикарной, но в то же время он действовал разлагающе, склонял к инфантилизму», – пишет Ханна в своем романе. Сказала бы она то же самое о работе со своим отцом? «Думаю, если бы мне пришлось начать работать с отцом, когда я была моложе, это могло бы подорвать мою уверенность в себе, но благодаря тому, что я решила, точнее, он решил, точнее, мы с ним решили начать работать вместе, когда я была старше, уже имела за плечами некоторый карьерный опыт и стала более или менее независимой, мы с ним общаемся практически на равных. Я очень, очень рада, что это не произошло раньше». Показала ли Ханна роман отцу? «Да, – отвечает она, – роман ему очень понравился, но он пришел в восторг, обнаружив в нем две “ужасные” ошибки: я неверно указала год смерти Караваджо и сместила Поздний Ренессанс на десяток лет!»

Вечерняя школа

Ханна начала работать со своим отцом всего три года назад. Он много раз предлагал ей перейти к нему, но Ханна упорно воздерживалась от этого шага. «Мне казалось, что эта ситуация меня просто подавит, ведь он совершенно необыкновенный человек. Я боялась оказаться скованной по рукам и ногам. И лишь три года назад наконец почувствовала, что готова к этому». Позже, переживая, что у меня могло создаться ложное впечатление, Ханна напишет мне e-mail, в котором скажет, что ее отец никоим образом не похож на Мемлинга Уинкльмана: «Мемлинг холоден и полностью сосредоточен на работе, Джейкоб эмоционален и переменчив. Его гениальность состоит в умении соединять интуицию с убежденностью. Как коллега он умеет и поддерживать, и требовать. Если в нашей совместной работе и есть сложность, то она состоит в том, чтобы поспевать за ним».

Я всегда думала, что Ханну готовят к тому, чтобы принять на себя управление Уоддесдоном, в то время как к ее брату Нэту должно перейти руководство инвестиционным бизнесом. Но нет. Выясняется, что Нэта эти дела вообще не касаются. Ханна входит в совет директоров финансовой компании, в которой инвестиционный трастовый фонд RIT и компания по управлению активами. «Мне пришлось отправиться в вечернюю школу и приналечь на математику. Я серьезно. Я должна была научиться самым простым вещам, таким как балансовая ведомость и счет прибылей и убытков. Потому что я сказала себе: “Если браться за это дело, то нужно подходить к нему очень серьезно”. А я никогда ничем подобным не занималась. В свое время в школе у нас были уроки по основам ведения бизнеса, но они давно выветрились у меня из головы. Так что пришлось вновь сесть за парту. Ко мне до сих пор приходит учитель, потому что в этом деле много всяких сложностей». Можно ли получить представления о делах крупной финансовой компании, посещая вечернюю школу? «Думаю, я многое из этого раньше знала, просто эти знания стерлись из моей памяти. Однако в этих вопросах меня ничто не пугает, потому что, пока я росла, все вокруг только об этом и говорили».

Дедушкина армия

Джейкоб основал независимый инвестиционный трастовый фонд в 1980 году, когда его дядя, сэр Эвелин де Ротшильд, выгнал его из семейного банка. Что было особенно болезненно, Виктор, отец Джейкоба, введенный им в число руководителей банка, поддержал Эвелина. С Джейкобом обошлись сурово. Ему даже не разрешили использовать для своего бизнеса фамилию Ротшильд. Поэтому его трастовый фонд получил название RIT Capital Partners. Большинство его акционеров уже достигли почтенного возраста. «Отец любя называет их “дедушкиной армией”, потому что они приобрели свои акции 30 лет назад, сразу после основания бизнеса. И на каждом ежегодном собрании акционеров все заметнее, как они стареют. Я надеюсь, что они передадут акции по наследству внукам, так что состав держателей акций обновится». Ханна принимает участие в заседаниях совета директоров, но не как исполнительный директор. «У меня нет никаких рычагов. Я не брожу по офису, приговаривая: “Сегодня утром скупайте иены”».

Может ли Ханна устроить путч в совете директоров и сместить отца? Ведь ее отец и дядя в свое время точно так и поступили. «Нет! Потому что в совете директоров 14 человек, и для вынесения подобного решения требуются все 14 голосов. В любом случае, я думаю, это очень плохая идея, потому что отец отлично справляется со своей работой».

Однако похоже, что отец Ханны, которому недавно исполнилось 79 лет, постепенно передает ей свои обязанности. «Я бы не сказала, что он передает мне обязанности. Скорее, он ими со мной делится. Все это весьма интересно. Мне уже 52 года, у меня есть брат и сестры, у нас, если считать всех племянников и племянниц, восемь детей. Так что я тоже подошла к моменту, когда все больше задумываешься о следующем поколении». А сказал ли ей отец, что написано в его завещании? «Нет, и спрашивать я не осмелюсь!»

«Яд Ханадив»

Но есть одна обязанность, которая вряд ли будет возложена на Ханну Ротшильд. Это руководство мощным израильским благотворительным фондом «Яд Ханадив», доставшимся Джейкобу по наследству в 1988 году. Тогда его активы оценивались в 90 млн фунтов стерлингов, сейчас они стоят 3 млрд фунтов стерлингов. На средства этого фонда были построены израильский Кнессет и Верховный суд. «Яд Ханадив» также поддерживает и другие научные и образовательные проекты. Ханна входит в совет директоров, но, скорее всего, не станет его председателем вместо отца, так как процент еврейской крови у нее невысок. Ее отец еврей лишь наполовину, а мать Серена – католичка. Семья Ханны никогда не придерживалась традиций иудаизма. «Думаю, отец ни за что не пошел бы в кино в праздник Иом-кипур, а мама не стала бы сама принимать участие в скачках верхом на одной из своих лошадей (леди Ротшильд – поклонница скачек и владелица нескольких первоклассных лошадей. – Прим. авт.) исключительно из уважения к традициям предков. Наша семья никогда не была религиозной. Правда, речь тут идет о весьма серьезной сумме, с которой все равно нужно будет что-то делать». Ханна считает, что руководство фондом примет на себя кто-то из ее двоюродных братьев или сестер или представитель следующего поколения семьи. «Интересно будет посмотреть, кто это будет, когда… когда, придет время».

Очень большая честь

Скрытность – это, разумеется, одна из главных черт Ротшильдов, которой они, по большому счету, обязаны своим успехом. Статья о Ханне в «Википедии» практически ничего не сообщает о ее личной жизни. Написано, что она была замужем за американским кинематографистом Уильямом Лордом Брукфилдом в 1990-е и брак завершился разводом. Ханна говорит, что статью писала не она, и кто это сделал, ей не известно. «Это, впрочем, хорошо, ведь выходит, что я соответствую званию Ротшильд. Я была замужем недолго – всего шесть лет. У нас трое детей. Думаю, точнее всего будет сказать, что мы не подходили друг другу. Нам, пожалуй, удалось совместно воспитать детей, несмотря на развод, и я этим горжусь. Мы с бывшим мужем живем совсем недалеко друг от друга, поэтому у детей есть возможность все время ездить из дома в дом. И я очень, очень рада, что нам это удалось».

После развода у нее были романы, но сейчас, по ее словам, ее сердце свободно. «Если честно, я этому рада. Не чрезмерно рада, а вполне. Живу одна, с тремя дочерьми и двумя собаками. Много работаю. У меня замечательные дети, отличные друзья, поэтому я не страдаю от отсутствия спутника жизни. Раньше мне казалось, что это проблема, но теперь я спокойна и удовлетворена жизнью».

Она живет в том самом доме в Маленькой Венеции, где прошли ее детские годы. До недавнего времени у нее также был дом в Девоне, но Ханна продала его, так как редко в нем появлялась. Она раздумывает над покупкой дома в Уоддесдоне, куда она ездит на работу раз в неделю: «Но сейчас мне сложно вести хозяйство и в одном доме».

В августе она, разумеется, начнет руководить Национальной галереей. По ее словам, это «большая честь», ведь женщинам такой пост еще не доверяли. Критики поспешили заявить, что эту должность Ханна получила лишь благодаря связям, но на самом деле она входит в руководство Национальной галереи уже семь лет, отвечая за связи с галерей Тейт. До этого она входила в совет директоров галереи Уайтчэпел и лондонского Института современного искусства. Она полагает, что ее основной задачей будет изыскание средств, чтобы залатать разрыв между уменьшающимся государственным финансированием и увеличивающимся потоком посетителей. «Думаю, мало кому доставляет удовольствие процедура поиска финансирования», – говорит Ханна. Но это занятие ее не смущает, ведь деньги пойдут на благое дело. Ну и у нее есть секретное оружие: отец руководил Национальной галереей с 1985 по 1991 год, и Ханна может в любой момент проконсультироваться у него.

Единственный недостаток в новой должности – вероятно, у нее не будет времени на написание следующего романа. «Это меня очень беспокоит. У меня есть одна идея. Она основана на впечатлениях от того путешествия в Индию, которое я уже упоминала. Две женщины в зрелом возрасте возвращаются в место, которое много для них значило в молодости. Мне бы хотелось написать эту книгу, но совершенно не ясно, где взять на это время. Меня это очень расстраивает». Уверена, что время у Ханны Ротшильд найдется. Мне кажется, что, добившись своих целей, она не захочет останавливаться на достигнутом.



29.06.2015

Источник: Lynn Barber / The Sunday Times / The Interview People

Комментарии (1)

145
Thomasbah 28.03.2018 16:26

заказать продвижение сайта 4 гейм логин в скайпе SEO PRO1


Оставить комментарий


Зарегистрируйтесь на сайте, чтобы не вводить проверочный код каждый раз





«Изучение богатых россиян проливает свет на мысли глобальных элит»


_nig0790
 

После прочтения книги «Безумно богатые русские» у редакции WEALTH Navigator возникло немало дополнительных вопросов к автору. Элизабет Шимпфёссль любезно согласилась ответить на них во время пространного интервью.