Фабрика для избранных


Орден Подвязки британской королевы здесь можно обнаружить небрежно висящим на шторе, а после обеда почитать безупречно сохранившийся номер The Times столетней давности. Тереза Левонян-Коул посетила самый закрытый и самый британский клуб в сердце португальского Порту.

22.08.2014





В историческом центре Порту, включенном в Список культурного наследия ЮНЕСКО и расположенном на берегу реки Дуро, ветхие дома, покрытые изразцами асулехос, высятся над стеной торговых лавок на набережной и балансируют над узкими мощеными улочками, ведущими к площадям. Влияние Альбиона явно прослеживается повсюду и в истории, и в архитектуре второго по размеру города в Португалии. Среди образцов архитектуры стиля мануэлино выделяются неоклассические здания с гранитным привкусом более северных широт. Но нигде британское присутствие так явно не выражено, как в одном эксцентричном месте – закрытом клубе, появившемся еще в XIX веке и сохранившемся до наших времен, анахронизме и, пожалуй, последнем представителе своей породы в мире.

Его элегантное здание из желтого гранита с балконом на фасаде величественно, как и все остальное на территории традиционных лондонских клубов. Четырехэтажное строение в палладианском стиле было спроектировано британским консулом Джоном Уайтхедом и завершено в 1790 году. Этот «фабричный дом» изначально был построен для британских торговцев (фабрикантов) шерстью, треской и вином, преуспевавших после благоприятных условий договора 1654 года. Фрахтовщики, самые успешные из всех торговцев, профинансировали строительство дома, а в 1811 году им дали эксклюзивные права, и до сих пор здание остается их частным клубом. Полное членство «фабричного дома» по-прежнему доступно только британским директорам портовых компаний. В этом величественном колониальном аванпосте Пэлл-Мэлл только 12 полноправных членов клуба – один новый появился больше года назад, когда впервые за историю клуба его члены проголосовали за то, чтобы принять в свои ряды женщину.

«Голосование тайное, мы используем белые и черные бобы», – говорит Пол Саймингтон, глава господствующего клана Саймингтонов, на чьем счету как минимум пять членов. «Два черных боба – и вы исключены». Выбор, стоит отметить, не такой уж и широкий – лишь три британских портовых семьи до сих пор в деле: Саймингтоны (Грэм, Доу, Кокберн и Варр), Бридж-Робертсоны (Тейлор, Крофт, Фонсека) и Джон Грэм (Черчилль). В сводчатом холле, где раньше носильщики паланкинов дожидались своих хозяев, на деревянных панелях написаны имена всех казначеев клуба – начиная с 1811-го, список имен, за десятилетия сократившийся до горстки людей.

Иногда, как в 2010 году, роль казначея совпадает с должностью почетного консула Британии (он должен помогать британцам, попавшим там в неприятности). «Корни традиции уходят в прошлое на сотни лет, когда фабриканты выбирали консула», – рассказывает Саймингтон, сопровождая меня вверх по величественной гранитной консольной лестнице с коваными перилами местного производства. На стенах, освещенных окном в куполе, висят портреты консула Джона Уайтхеда и его внучатого племянника, генерал-лейтенанта сэра Уильяма Варра, присоединившегося к одноименной семейной фирме и сразу отправленного в отставку за то, что приклеил косу своего партнера к столу, пока тот спал.

«Здесь была резиденция консула, а заодно и викария, проводившего службы в бальном зале, пока не было получено разрешение на строительство англиканской церкви Святого Иакова в 1815 году, – рассказал Саймингтон. – Она была тех же размеров, что и бальный зал, и скрыта за высокими стенами, чтобы не совращать местных».

Королевское одобрение

С первых дней фабрика служила местом, где собиралось поистине блестящее общество. Освещенный хрустальными люстрами, лавандового цвета бальный зал с его танцевальным паркетом, хорами и бальными карточками был свидетелем экстравагантных приемов в честь европейской знати, когда не служил местом для молитвы. Из членов британской королевской семьи здесь побывала королева Елизавета II, с удивлением обнаружившая свой орден Подвязки на одной из штор в бальном зале (он до сих пор там). Ее фотография с автографом, а также фотографии членов ее семьи, Черчилля и портреты выдающихся фрахтовщиков можно увидеть в салоне, где Ник Хит, действующий казначей, ожидал нас, чтобы предложить херес.

Дело было в среду, когда проводят обед для членов клуба и их гостей, если присутствуют более восьми человек. В этом истинном уголке Англии безупречно сохранившийся экземпляр The Times, выпущенный ровно 100 лет назад, выносится на изучение членам клуба. «Самый ранний выпуск относится к 1812 году, но традиция сохранять каждый выпуск ведет свое начало с 1916-го», – говорит Ольга Ласерда, на протяжении многих лет управляющая делами фабрики. Между прочим, The Times лишь одно из 43 британских периодических изданий, на которые был подписан клуб, согласно квитанции от 1870 года от лондонского новостного агентства Cowie & Co.

Немногие вещи пережили оккупацию здания французами в период с 1807 по 1809 годы, во время Пиренейских войн (хозяева вернулись в клуб лишь в 1811 году). Есть фотографии, запечатлевшие праздничное пиршество в 11 утра 11 ноября 2011 года, с меню из одиннадцати блюд и одиннадцати сортов вина, подписанным всеми 11 полноправными членами клуба.

Среди самых древних из выживших артефактов есть обрамленный экземпляр прокламации 1809 года Артура Уэлсли, герцога Веллингтона, командующего британскими войсками, в которой он призывает жителей Порту «относиться гуманно и с состраданием к тем (французским) солдатам, что остались в городе по болезни или в тюрьме». Она висит в комнате для карт, многие из которых сделаны еще на заре эпохи открытий. Почетное место над камином выделено под акварельную карту Дж. Дж. Форрестера 1848 года, на которой изображены Дуро и прилегающие виноградники, позволившие разбогатеть фрахтовщикам. Описание течения реки от испанской границы до Атлантики обеспечило Форрестеру место в портовом братстве, титул барона Де Форрестера и освобождение от таможенных пошлин. Среди огромных карт земного шара есть карта Африки, изданная в 1835 году, за 23 года до открытия истоков Нила, с гигантским пустым неисследованным пятном. «Мумбос, – написано в одном месте на территории современного Зимбабве. – По слухам, пастухи на деле каннибалы».

Ход времени

С комнатой для карт соседствуют три темно-красных зала библиотеки, ранее – покои консула и викария, где хранятся другие диковины. Разнообразная коллекция книг включает в себя такие редкие экземпляры, как, например, «Принципы политической экономики и налогообложения» Давида Рикардо 1817 года. Первое издание «Эндимиона» Китса, купленное за 12 шиллингов в 1818 году, для сохранности поместили в стеллаж в читальном зале вместе с дарвиновским «Путешествием на «Бигле» (1839), «Происхождением видов» (1859) и двумя томами словаря Джонсона. Здесь можно провести долгие часы, разглядывая список посетителей («Капитан Хэддок, 12-й батальон касадорес, 14 мая 1812 года») и отгадывая значения слов того времени, написанных и горизонтально, и вертикально, чтобы сэкономить бумагу. Тем временем подали обед.

Редкая уступка XXI веку сделана на кухне. Первоначальная кухня, расположенная на верхнем этаже (распространенная практика, чтобы избежать пожара), сохранилась со всеми британскими плитами, кастрюлями и сковородами XIX столетия, а также кожаными пожарными ведрами 1790 года. Воду брали из колодца под зданием с помощью сохранившейся до наших дней системы блоков, и на протяжении многих лет на фабрике работал свой «главный пожарный».

К счастью, в его услугах никто не нуждался, когда мы проследовали в обеденный зал. На самом деле это два обеденных зала, перетекающие один в другой, с идентичными столами, за каждым из которых смогли бы комфортно разместиться 36 человек. Здесь проходит один из уникальных ритуалов британской фабрики. После ужина все гости поднимаются и следуют в десертную комнату, рассаживаясь на те же места за таким же столом, чтобы насладиться десертом и винтажным портвейном, не испорченным ни малейшим запахом еды. «Наш ужин был превосходным, – написал гость после ужина в честь генерала сэра Томаса Стаббза в 1827 году, – и мы переместились за стол в другой комнате, смежной с первой, где нам подали десерты и вина, ошеломившие наш северный вкус».

Обед, пусть менее формальный, был не менее живописным творением принимающей страны, материализовавшимся в форме соленой трески и черной свинины за стенами фабрики толщиной 1,2 метра. Вина были предсказуемо великолепны, а закончилась трапеза традиционной дегустацией вслепую винтажных сортов портвейна, выбранных казначеем из 14 500 бутылок, предоставленных семьями членов клуба для погребов фабрики. По слухам, там до сих пор сохранились бутылки, разлитые еще до вспышки филлоксеры 1868 года.

Пора уходить. В бильярдную комнату? Там есть такая, но сукно проела моль, а в лузах сквозные дыры. Можно представить себе, как в прошлом развлекались после обеда. Последний оплот традиций, как писал У.Х. Харрисон, посетитель, оценивший гостеприимство английской фабрики в 1839 году: «Из всех городов Португалии только в Порту англичанин может почувствовать себя почти как дома».



22.08.2014

Источник: SPEAR'S Russia #7-8(40)


Оставить комментарий


Зарегистрируйтесь на сайте, чтобы не вводить проверочный код каждый раз




Окнами на Глобальный Юг


28_1_
 

Среди архитектурных и урбанистических проектов, которые привлекают внимание профессионального сообщества, с каждым годом все больше примеров из развивающихся стран. Удивляться этому не надо, потому что именно в них присутствует огромный спрос на качественную среду, а растущая экономика создает условия для его адекватного удовлетворения. Лидерство уже давно и уверенно держит Китай – как по количеству ярких и сильных решений, в первую очередь в области общественной и коммерческой архитектуры, так и по уровню их реализации. Но и другие регионы не стоят на месте. WEALTH Navigator отобрал несколько интересных проектов из стран БРИКС, которые отметились за последние два-три года в списках финалистов и победителей различных международных архитектурных премий.