Инвестиционный банкинг появился позже частного, но в размерах явно его превосходит. И если в private banking жизнь обычно течет тихо и размеренно, то в IB она кипит. Ежедневно в этом котле варятся тысячи сделок, и целый сонм людей занят готовкой. Инвестбанковская кухня может быть непонятна человеку извне, но периодически дверь в нее приоткрывают инсайдеры. Побуждает их к этому, как правило, отнюдь не радость. Вспомнить хотя бы сотрудника Goldman Sachs Грега Смита, весной не только приоткрывшего дверь в один из старейших инвестбанков, но и громко ею хлопнувшего. В Интернете и на Уолл-стрит долго обсуждали его прощальное письмо, где управляющие директора GS предстали жадными до денег кукловодами, пытающимися обобрать клиентов-марионеток. Однако страсти в инвестбанкинге бушуют и по другую сторону Атлантики. Некоторые их не выдерживают и кардинально меняют свою жизнь. Один из таких людей – 23-летний Стивен Ридли, бросивший карьеру банковского аналитика, чтобы играть на пианино перед лондонскими прохожими. Это принесло ему не только долгожданное душевное равновесие, но и признание широкой аудитории, давшее возможность гастролировать и сниматься в рекламе. Деталями своего преображения и предшествовавшей работы в банке Стивен поделился в открытом послании, которое мы публикуем вместе с комментариями молодых и опытных российских финансистов. Им тоже есть что сказать.

Жизнь после инвестбанкинга
Послание Стивена Ридли, впервые опубликованное в финансовом онлайн-сообществе Wall Street Oasis

Меня зовут Стивен Ридли. В 2010 году я с отличием окончил престижный британский университет, получив степень по философии, политике и экономике, после чего направился прямиком к месту своей стажировки – в крупный европейский инвестбанк. 16 месяцев я работал в топовой по доходу команде, а в октябре 2011 года уволился. Я хочу рассказать вам о своих впечатлениях и о том, что случилось после моего ухода, о том, как я бросил погоню за деньгами, чтобы следовать мечте. Буду говорить прямо и честно. Я не хочу никого обидеть, скорее наоборот – надеюсь вдохновить! Повторюсь, это не нападка на тех, кто выбрал профессию банкира, это лишь мои впечатления и выводы. Надеюсь, кому-то они покажутся полезными. Взгляните на фотографию, и вы поймете, чем я занимаюсь сейчас. Это немного не то, что я делал полгода назад (письмо опубликовано 26.04.12. – Прим. ред.)!

Банковский бизнес офигенно брутален. Я понял это еще на стажировке, но мне было плевать. Я хотел денег. Я хотел уважения. Я хотел быть кем-то в глазах людей и в своих собственных. Но больше всего я хотел денег. Почему? Потому что деньги – это свобода. Деньги значат, что я могу носить что захочу, жить где захочу, есть что захочу, быть тем, кем захочу. Деньги могли бы сделать меня счастливым. Верно? Ну… Боюсь, не совсем так. Не похоже, чтобы деньги осчастливили кого-то из банкиров. Ни один человек из порядка двухсот, кого я знал в банковской сфере, не был счастлив. Тем не менее все они зарабатывали во много раз больше среднего по стране.

Банковская реальность заключается в следующем. Как и все, я рвал задницу по полной программе, делая тупую и скучную работу. Моей жизнью были электронные письма, Excel, PowerPoint, встречи, бесконечные драфты и заметки о хрени, которая мне фактически не уперлась, исправления, драфты, исправления, драфты, исправления, отправить на печать, забрать, курьер, встречи, еще работа, много всего сразу, скука, скука, усталость, скука, не попасться на глаза стафферу (человеку, распределяющему задания. – Прим. ред.) в пятницу, еще работа, депрессия, усталость, усталость, усталость, долбаная каторга. 15 часов работы в день – это был минимум, 16–17 – норма, частенько приходилось работать по 20 и больше, и один-два раза в месяц я оставался на ночь. Примерно половину уик-эндов я так или иначе работал. Свобода мне только снилась, я всегда имел под рукой BlackBerry и потому никогда не мог по-настоящему отключиться от работы. Это объективные факты, и это совсем не похоже на то, что плетут всякие «крутаны» из банков. Модели были только в Excel, а бутылки были только с кока-колой. Пить ее приходилось много – чтобы не уснуть.

И хотя у меня получалось поддерживать отношения с некоторыми друзьями (что говорит в их пользу), по-настоящему тусоваться с ними я не мог. Как и по-настоящему расслабиться, чтобы насладиться их компанией. У меня либо были дела, либо я был вымотан, либо слишком зациклен на себе, чтобы с кем-то разговаривать. Я постоянно был уставшим, напряженным, и у меня была одна навязчивая мысль, которая звучала так: «Я несчастен». Мне было 20 с небольшим лет, и это были мои золотые годы – годы, которые я хотел бы потом вспоминать с теплотой и гордостью. Я должен был попадать в интересные истории, проводить время так, как никогда в жизни, и ни за кого не отвечать. Я нигде не получал так много денег, как в банке, но такого же счастья, что было у меня во время скитаний по Южной Америке с грошом в кармане, я не испытывал. Это все фигня.

Лично я не считал работу в банке интересной, благодаря чему входил в 95-процентное большинство, которое считало так же. Ты не играешь в гольф с топ-менеджерами, говоря о стратегии, и не едешь на Lamborghini полчетвертого дня домой, чтобы заняться сексом со своей горячей подружкой. Нет, ты сидишь за компьютером, за много недель не проведя больше пяти минут на солнце; ты не в форме, кожа в хреновом состоянии, ты устал, заработался, и тебя ждет очередной ужин в офисе, а потом, где-то между часом и пятью ночи, ты вызываешь такси, чтобы доставить свою одинокую задницу в пустую кровать. В те редкие моменты, когда ты выныриваешь из этой рутины, чтобы пойти поговорить с клиентом, у тебя не происходит милой интересной беседы с интересным человеком. Ты говоришь о финансах с другим депрессивным офисным дроном, который либо притворяется, что ему не по фигу все это, либо – что чаще – не притворяется. Конечно, время от времени я встречал людей того редкого типа, которым доставляет удовольствие реструктурировать долги или бесконечно заниматься псевдонаучным анализом. Но такие ситуации лишь сильнее вгоняли меня в депрессию, напоминая о том, как мало меня заботит вся эта бессмыслица. И тогда я спрашивал себя, зачем посвящать ей каждый миг своей жизни, включая половину того времени, которое я, по идее, должен спать.

Таким же богатым, как суперзвезды из телевизора, все равно не станешь. Даже неплохо получая, я не ходил каждые выходные покупать разноцветные вертолеты, не разъезжал в дизайнерских шмотках, не прожигал по 30 тысяч фунтов за ночь и не летал, когда мне приспичит, на частном самолете, чтобы неделю потусоваться в каком-нибудь экзотическом месте. Можно быть круче обычного человека, но разница все равно небольшая. Конечно, можно купить MacBook Air без особых раздумий и ездить на такси вместо автобуса. Но это все. Меня удивляло, как скромно живут люди из банковской среды, если учесть тот «хайп», который ее окружает. Это просто грустные безликие представители среднего класса со скучной жизнью и банальными перспективами. Кучка зануд, попавших в клетку, сплетенную из денег, жадности и грез. Жизнь не должна быть такой.

И в один день я подумал: да пошло оно все! Я дошел до того, что перестал делать какие-то приятные покупки, поскольку это лишь подчеркивало мою зависимость от ненавистной работы – работы, которая пробиралась в каждый уголок моей укорачивавшейся жизни. В университете я пахал, чтобы жить хорошей, счастливой, успешной жизнью. Инвестбанкинг мне ее не давал. И никому выше меня – тоже. Даже крутые управля­ющие директора – это лишь жалкие, неинтересные и зачастую патетические старперы. Я не хотел становиться одним из них. Я хотел быть яркой личностью с любовью в сердце. Со страстью, счастьем, смехом. Взять жизнь в свои руки и жить на грани, рисковать, любить, страдать, познавать мир.

Я придумал план: уходить маленькими шажками. Для начала я стал ходить на собеседования, чтобы устроиться на другую работу. Это были самые разные вакансии, от аналитика по хедж-фондам и private equity до междилерского брокера, страховщика, wealth-менеджера, сейлза, трейдера. Я целился даже в equity research. Но все это казалось скучным и требовало от меня сидеть за рабочим столом, пока большая часть жизни проходит мимо. Даже там, где пришлось бы меньше работать, график все равно был длинным. Ничто не могло разжечь во мне прежнего огня – того, который горел во мне до банкинга. И я начал искать работу в корпоративном сегменте, в M&A, в финансировании. Прошел несколько собеседований, куда-то меня пригласили, но в целом это было то же самое дерьмо. Я не хотел быть дроном в костюме и галстуке. На хрен это, Стивен, на хрен!

И однажды я сломался. Несмотря на то что дел в тот день у меня было по горло, я ушел с работы в 7 вечера: мне нужно было подготовиться к собеседованию, назначенному завтра на 8:30. Из-за этого помощнице директора, коллеге на 5 лет старше меня, пришлось задержаться до 5 утра. В 8 утра, когда начинается рабочий день, на месте меня не было. Я был на собеседовании, но там мне в очередной раз стали заливать про дурацкую «возможность» работать в команде рефинансирования долга в головном офисе Tesco. Да гори она конем! Я наелся. И места в финансах для меня не было. Я пришел в офис в 11:00, а к 11:01 помощница директора уже затащила меня в отдельную комнату, чтобы прорвать мне новую дырку в заднице (ей было немного не по себе после полутора часов сна). Она сказала, что собирается пойти поговорить с главой отдела. Ответив, что намерен сделать это сам, я посоветовал ей сесть на ее гребаное место. Потом пошел к начальнику и деликатно растолковал ему, что с меня хватит. Поблагодарил его за потраченное время, он сделал то же самое, мы пожали руки, я упаковал свои вещички и отправил коллегам прощальный e-mail.

20 минут суеты – и вот я уже стою на улице. Прощай, BlackBerry, прощай, пропуск, прощай, банковская среда. Солнце никогда не светило так ярко, воздух никогда не был так сладок, а я никогда не чувствовал себя так легко, как в тот самый момент. Я был свободен. Я был настолько, твою мать, свободен, что мог почувствовать эту свободу на вкус!

Затем я, как ни странно, направился в торговый центр. Еще не отойдя от шока, я бродил по нему и в одном из магазинов, где продаются костюмы, увидел пи­анино. Это было как раз то, что мне нужно, – сыграть простенькую мелодию и забыться. Я даже не спросил разрешения – просто вошел и начал играть. Ко мне тут же подошел человек, пожурил и спросил, что я делаю. Я ответил, что я музыкант (а почему бы и нет?). Тогда он спросил: сколько? «100 фунтов за два часа», – сказал я. И он нанял меня играть 5 дней в неделю. Вот так я и превратился в музыканта, начав работать в девять раз меньше практически за те же деньги.

Но через несколько недель я понял, что играть «для фона» в магазине мне не хочется: я хочу славы. Мне хотелось развлекать мир, добиться чего-то в музыке. И я ушел. Выкатил пианино на одну из самых оживленных улиц Лондона и начал играть. Через месяц у меня на руках уже было 9 предложений от менеджеров подписать контракт, и я приступил к записи своего первого альбома. Прошло полгода. Я успел попутешествовать по миру, а мой альбом Butterfly In A Hurricane («Бабочка в урагане») попал на iTunes. Я играл буквально для десятков тысяч людей. Я почувствовал всю любовь и красоту, которая есть в мире. Я плакал и смеялся. И у меня было столько женского внимания, на сколько я со своей физиономией и не рассчитывал! Я был живым как никогда.

Раньше я целыми днями занимался ненавистными вещами и ненавидел себя самого за это. Я был нелюдим, и никто со мной толком не водился. Теперь же я делаю то, что люблю, то, что каждый день зажигает огонь в моих глазах. Взамен люди дарят мне свою бесконечную доброту и открывают сердца, а я делаю то же самое для них, и они счастливы. Я катаю свое пианино по миру и делюсь любовью, которая растет на почве счастья и чувства удовлетворения. Я никогда не думал, что буду так счастлив.

И пускай я не могу позволить себе костюм от Prada, но завтрашнего дня жду с нетерпением. Утром у меня урок пения, а днем – встреча насчет участия в рекламе Coca-Cola. Мое будущее непредсказуемо, и это мне по душе. Я знаю, что все будет в порядке, потому что все в моих руках. 23 года я совершенствовал свой мозг, и теперь пришла пора применить его на деле.

Этим посланием я хочу достучаться до тех, кто мучается в банкинге, но слишком боится уйти. До всех юных нердов с хорошими резюме и желанием работать в банке. До всех, кто дочитал до этого места. Шагните вперед и займитесь тем, что любите. Может, вы даже не знаете, что это. Но разрываясь на части весь день, сидя в печали за рабочим столом, вы и не узнаете – в этом я точно уверен. Развиваться можно, лишь двигаясь вперед с верой – необязательно в Бога, главное – верить в самого себя. Все, что вам нужно, уже есть в вас самих. Вы можете делать то, что хотите, и быть тем, кем хотите. Вы заслуживаете гораздо большего, чем офис и поношенный костюм. Конечно, здорово, если это именно то, что приносит вам настоящее счастье. Но ни со мной, ни с большинством моих знакомых это не прокатило.

Жизнь коротка: ты молод, ты стар, ты мертв. Так что действуйте! Терять вам нечего.

С огромной любовью,

Стивен Ридли

Андрей Мовчан
управляющий партнер «Третьего Рима», 44 года

Досье SPEAR’S

На российском рынке Андрей Мовчан работает около 20 лет. С 1997 по 2003 год был исполнительным директором «Тройки Диалог», затем перешел в «Ренессанс», где основал группу «Ренессанс Управление инвестициями». В 2009 году создал инвесткомпанию «Третий Рим». Увлекается бальными танцами.

Древние римляне говорили: «Каждому свое». И в этом смысле Стивен Ридли пишет, конечно, не об инвестиционно-банковском бизнесе (я уверен: окажись он в науке, медицине или спорте – реакция была бы та же), а о призвании и нахождении на своем месте. Тот, кто мечтает играть на фортепиано перед тысячами зрителей, не должен работать в инвестиционном банке. Это справедливо по отношению к любой профессии – выбирать надо то, что соответствует твоим потребностям (и желательно – способностям). Но он пишет много о чем еще, и это даже важнее.

Он пишет о мотивации, с которой приходил в банк: деньги, деньги, деньги. В 23 года, тем более если он «23 года совершенствовал свой мозг, и пора применить его на деле», – это печальная мотивация, выдающая плохое воспитание и удивительную инфантильность. Надо сказать, что на протяжении всего письма Стивен меряет все деньгами – даже свое призвание. Жаль, что автор, к 23 годам идеально усовершенствовавший мозг, не понимает простых вещей, например того, что деньги сами по себе – всего лишь средство, целью быть не могут, да и пользы от них не так много, как может показаться. И еще того, что за все (особенно за большие деньги) надо чем-то платить (несвободой, совестью, временем, комфортом) – конечно, если тебе нечего «продать» (например свой талант) и негде украсть (но это скорее про другую страну). Жаль, что он не понял, что даже не за деньги, а просто если хочешь чего-то достичь, надо очень много и долго изнурительно работать, совершенствуясь, набираясь опыта, добиваясь признания. Этим банк не отличается от лаборатории, стади­она, концертного зала, операционной.

Автор почему-то ничего не пишет о том, КАК он своим призванием занимается. «Урок пения и встреча с “Кока-Колой”» – так, наверное, видит будущее подросток, который хочет стать великим певцом. Про страшный инвестиционный банк говорится очень подробно – вплоть до названий компьютерных программ и почасового графика. А между тем (спросите [пианиста Дениса] Мацуева) музыка, если, конечно, ты не трэш-певичка из конвейерного ансамбля «Блестящая фабрика», требует тех же 15–17 часов в день изнурительного труда, бесконечной неудовлетворенности, бесконечного поиска, часто – отказа от множества простых и сложных удовольствий. Возможно, для Стивена это действительно призвание, и он сам не замечает своей нагрузки. Тогда это отличная иллюстрация к правилу «занимайся своим делом». Возможно, инфантильный молодой человек, жаждущий только денег, не желающий напрягаться, учиться и прокладывать себе дорогу, удовольствие от работы измеряющий возможностью играть в гольф с партнерами и на Lamborghini подъезжать к горячей подружке, просто придумал красивую, но не правдивую сказку о «легком счастье».

На практике бизнес инвестиционного банкира – это тяжелое (как и все другие) и очень интересное призвание. И идти в него надо не за Lamborghini, а за удовольствием быть в центре экономических событий, возможностью своими руками конструировать бизнес в самых разных индустриях, огромным объемом знаний и красотой сложных комбинаций, рождающихся в буквальном смысле «в голове». В конце концов – за гордостью (может быть, тщеславной), что уже лет двести (то есть с самого начала) индустриальный мир функционирует более или менее эффективно именно благодаря изобретениям инвестиционных банкиров.

Ну и конечно, чтобы стать банкиром, нужно (как и чтобы стать хирургом, например) пройти длинный путь: лет пять считать модели по ночам, потом лет пять ассистировать, потом лет пять набивать шишки в роли вице-президента. К сорока годам наиболее талантливые становятся звездами. Многие не становятся никогда. Многие перегорают и убегают в корпорацию или работать на государство. Такие, как правило, говорят потом: «Конечно, скучно, даже противно – но зато денег много и с гарантией». Часть – совсем меняют бизнес, открывают свое дело (кстати, умение и опыт дает им тот же банкинг), занимаются наукой (работа в банкинге оттачивает ум еще как!), даже искусством (знаю один пример, когда сейлз сперва водил клиентов на выставки для «установления контакта», потом сам пристрастился, потом – стал рисовать). Один мой хороший друг, окончив медицинский институт, лет десять провел в инвестиционном банкинге, потом ушел в издательский бизнес. Сегодня у него свое издательство, жить ему точно не легче, но явно – радостнее.

Остаются либо (как и во всех других сферах) наиболее фанатичные, циничные и беспринципные (такие, как правило, работают 24/7, всем жертвуют, выплывают в любой кризис, утопив всех вокруг, кидают клиентов и партнеров, идут на сделку с дьяволом – для них это смысл жизни, а деньги – счет в игре без правил), либо талантливые, увлеченные многообразием задач и красотой решений, получающие удовольствие от своей роли «архитектора бизнеса», для которых суть игры – в ее красоте, а деньги – они сами приходят. Последние, надо сказать, не работают на износ: нормальный банкир отдыхает 10–12 недель в году, много путешествует, занимается спортом (бизнес требует здоровья), имеет хобби (а о чем с клиентами говорить?), часто имеет хорошую семью (вот на что точно нет времени – так это на любовниц), читает, пишет, преподает. Но ни те, ни другие явно не жалеют.

И вот еще какое дело: я не уверен, что Стивен Ридли существует. Не только потому, что его письмо уж очень «плос­кое» и как две капли воды похоже на школьное сочинение на соци­алистическую тему. Не только потому, что работа инвестиционного банкира у него описана по кальке плохого романа (или по описаниям [писателя Джона] Гришема работы младших юристов в 1970-е годы). Недавно стало известно: СТИВЕН Зеллиан и РИДЛИ Скотт приступают к съемкам фильма о большой забастовке в Великобритании – «День, когда Британия остановилась». Вам ничего не напоминает имя автора?

Евгений Кочемазов
директор по работе с долговыми инструментами УК «Альфа-Капитал», 30 лет

Досье SPEAR’S

Банковская карьера Евгения Кочемазова берет отсчет с начала 2000-х годов. После стажировки в Maple Bank GmbH во Франкфурте-на-Майне и инвестбанковском подразделении Raiffeisen Zentralbank занял позицию аналитика ВТБ. Работал в «Уралсибе», затем перешел на должность руководителя управления по работе с инструментами с фиксированной доходностью в «Атон-Менеджменте». До прихода в УК «Альфа-Капитал» Евгений был трейдером в российском подразделении банка HSBC. Объем сделок, в которых Евгений принимал участие, составляет более 10 млрд долларов.

Вообще, конечно, письмо безобразное. Возникает основной вопрос: зачем? Зачем писать такое письмо? Чтобы получить много «лайков» на Facebook? Чтобы сказать всем, что работа в инвестиционном банке – полный отстой? Чтобы предупредить об ужасах работы аналитика 1-го года? Чтобы прорекламировать «Кока-Колу»? Или чтобы сказать: «Я не выдержал, мне надоело, это не мое»? Безусловно, описанный график жизни крайне жесткий, но это реальность, с которой сталкиваются все, кто хочет сделать карьеру в этом бизнесе. Тем более странным для меня выглядит это письмо: автор ведь знал, на что шел, знал, полагаю, так как должен был пообщаться с людьми, узнать, а вообще как это – начинать карьеру в IB.

Проблема автора письма – неправильные ожидания и неправильный настрой на работу. Если ты идешь в инвестиционный банк потому, что «это чертовски брутально», а еще потому, что ты хочешь денег и славы, – это не лучший выбор. Кто сказал, что, если ты работаешь в инвестбанке, автоматом ты получаешь яхты, игру в гольф с топ-менеджерами крупных компаний, Lamborghini и прочие luxury-атрибуты? А не хочешь ли ты, дорогой друг, поработать для начала? Да, Excel, драфт, исправления, Excel, драфт, исправления, финансовая модель, Excel, исправления, финальный драфт, финансовая модель – и все это в периоде. Ты хочешь Lamborghini? А что ты для этого сделал? Вот фраза про то, что, работая в IB, ты не играешь в гольф с CEO, наиболее комична. Ты аналитик 1-го года, только что вышел из института. С какого перепуга CEO должны составлять тебе компанию за партией в гольф или слушать твои бредни про стратегию?!

Я, кстати, очень часто обращал внимание на то, что если люди работают по 16–20 часов в день, это отнюдь не значит, что у них жесткая или плохая работа, а значит лишь то, что у них низкая личная эффективность. Неумение правильно организовать личные бизнес-процессы приводит к пери­одическим завалам и недосыпаниям, а также к чувству неудовлетворенности на работе. Когда я начинал карьеру в финансах, это, кстати, тоже был инвестиционный банк, первое, что я сделал, это организовал все так, чтобы бизнес-процессы «летали». Два-три месяца ушло на то, чтобы создать и «причесать» базу данных по нескольким десяткам компаний, которые были в фокусе, но зато потом у меня не возникало сложностей с поиском нужных мне финансовых данных. Значительное время ушло на то, чтобы создать рукотворный софт по анализу рыночных котировок облигаций, но зато впоследствии я решал традиционные задачи fair pricing за две минуты. Очень час­то люди пренебрегают банальным порядком, не хотят тратить свое время на организацию процессов, прикрываясь своей «креативностью» и «несовместимостью» с рутинной работой. Но в таком случае зачем говорить, что работа в инвестбизнесе скучна, неинтересна и бесперспективна? Я знаю много примеров, когда люди, проходя все ступени инвестбанковской карьеры от аналитика 1-го года, даже от стажера, в итоге дорастали до уровня управляющего директора с компенсацией несколько миллионов долларов в год. И про этих людей ну уж никак не скажешь, что они скучны, некреативны, нехаризматичны, неумны. Напротив, на редкость талантливые и интересные люди, причем интересные не просто в профессиональном плане, но по жизни, по жизненным принципам, привычкам и установкам.

В любой сфере жизни все зависит от человека. Скажем, в большом спорте любой, даже самый талантливый спорт­смен может сломаться из-за жесткого графика тренировок, неудачи на важном соревновании, физического истощения. В «больших финансах» работа сопряжена с постоянным стрессом, ограничением по времени, необходимостью принимать и брать на себя ответственность за финансово крупные решения, зачастую владея лишь обрывками информации. Если ты не готов справиться с такими нагрузками, то, подобно спортсмену, пытающемуся прыгнуть выше головы, лучше либо взять менее высокую планку, либо сменить вид деятельности. Но вообще, данная выше характеристика работе в финансовой сфере отнюдь не призвана эту сферу демонизировать. Все просто: либо ты готов, либо нет. Но если ты готов, если динамика, стресс и жесткие временные рамки подходят твоему складу ума и характеру, без преувеличения сфера финансов, а если быть более точным, финансовых рынков и инвестбанкинга – это лучшая работа в мире. Лучшая она не только потому, что приносит деньги (опять же любая работа при правильном подходе приносит деньги), но в том числе и потому, что дает возможность каждодневно и интенсивно тренировать свой мозг, делая его более гибким, быстрым, повышая его стрессоустойчивость и адаптируемость.

Безусловно, я знаю случаи, когда человек не выдерживал накала работы и бросал ее. Кроме того, даже сейчас, общаясь с друзьями, профессионалами в области финансовых рынков, я нередко слышу фразы «как я устал», «как мне все надоело», «как я хочу уже заняться чем-то другим». Однако на поверку оказывается, что такие настроения связаны либо с сиюминутными неудачами, отсутствием мотивации вследствие «несправедливо маленького бонуса», либо, что является самой частой причиной, неправильным выстраиванием баланса между работой и жизнью. Баланс важен для того, чтобы не сгореть, не надорваться. Вообще это штука крайне сложная. Кто-то говорит: здесь (на работе) я зарабатываю деньги, а вне работы (дома, с семьей, на отдыхе) я живу. Мне кажется, что успех в работе напрямую связан с тем, как ты воспринимаешь работу. Для меня работа – это важная часть именно жизни, в которой я самореализовываюсь, а побочным (но немаловажным) эффектом самореализации является финансовое благополучие. Если ты воспринимаешь работу как обязанность, нужно искать другую работу.

Читая книги про инвестбанковскую сферу (например «Мартышкин труд» Джона Рольфа и Питера Трууба), непроизвольно начинаешь воспринимать такую работу как соковыжималку. Однако, мне кажется, демонизировать эту сферу не стоит. Безусловно, быть аналитиком 1-го года в западном инвестбанке крайне сложно, в том числе с физической точки зрения, однако на выходе, если справился, ты получаешь то, ради чего, собственно, в эту сферу шел. Поэтому крайне важно понимать на входе, с чем придется столкнуться. Равно как и спортсмен, рассчитыва­ющий завоевать олимпийскую медаль, должен осознавать, что в ближайший олимпийский цикл его жизнь – это тренировки, тренировки и еще раз интенсивные тренировки. Но зато по завершении олимпийского цикла – ступень пьедестала, национальный гимн и личная строчка в мировой спортивной истории.

В финансах же комфортнее всего сбалансированным, умным, креативным и пассионарным людям. Про баланс я уже говорил. Ум – в общем, он в любой сфере будет нелишним. Креативность… Можно сколько угодно говорить о том, что «маркетинг – вот где средоточие креативных людей». Поработайте месяц на торговом деске или в хедж-фонде, и мировоззрение поменяется. А что касается пассионарности, для любого высококонкурентного бизнеса – это ключ к успеху. Да, кстати, еще нужно быть в хорошей физической кондиции.

Алексей Родзянко
главный исполнительный директор ИФК «МЕТРОПОЛЬ», 61 год

Досье SPEAR’S

За более чем 30 лет банковской карьеры Алексею Родзянко удалось поработать как в России, так и в Америке. Он занимал высокие посты в J.P.Morgan, Deutsche Bank и Credit Suisse, однако до прихода в индустрию получил филологическое образование и работал переводчиком.

Наверное, любая работа может вывести человека из равновесия, финансовая в том числе. Любая работа имеет смысл, иначе ее бы не делали. Если относиться к своей работе серьезно, это само по себе дает удовлетворение. Если же относиться к ней несерьезно или смотреть на нее как на скучное занятие, то, естественно, удовольствия будет мало. Полезно придавать значение каждому своему действию или думать о том, как твоя работа встает в общую канву. Если бы г-н Ридли ТАК думал о своей работе, наверное, он мог бы находить ее более значимой. Но люди разные, и разным людям подходят разные занятия.

Финансисту нужно достаточно свободно ощущать себя в области математики, математических понятий, также должны присутствовать навыки работы с цифрами. С другой стороны, чтобы было интересно работать в финансах, нужно понимать, как люди относятся к деньгам, разбираться в психологии.

Банковская карьера, особенно вначале, может быть очень тяжелой, может быть даже скучной. Но из своего личного опыта скажу: самая скучная и самая нудная работа оказалась для меня самой нужной. Потому что именно она дала мне ту недостающую дисциплину, которая у меня в годы учебы не выработалась. Первые годы в банке, когда я работал много часов, считаю очень полезными.

В моей практике были прецеденты, когда человеку не подходило это направление, просто работа не вязалась, и он уходил. Случаи, когда люди не выдерживали, тоже были. У меня был знакомый трейдер, который пытался скрыть свои ошибки, когда его позиция стала проигрывать. У него не хватало характера, «кишка была тонка» признаться в этих потерях, и он пытался их скрыть. Это было плохо, он тогда потерял ориентир и в итоге плохо кончил: ему пришлось уйти, его уволили. Он не справился с давлением и не справился с потерей лица. Но ведь рынки иногда дают, а иногда и отбирают. Когда они отбирают, лучше отдавать себе в этом отчет.

Петр Киценко
экс-глава equity trading в московском офисе Goldman Sachs, 46 лет

Досье SPEAR’S

Петр Киценко – один из опытнейших трейдеров на российском рынке. Работал на нем 18 лет, занимая ведущие позиции в UBS и Goldman Sachs. Из-за роста электронной торговли и снижения компенсаций уехал на родину, в США, где открыл баню Bear and Birch («Медведь и береза»).

В банках я занимался торговлей и никак не мог понять, почему люди идут в инвестиционный сегмент. Работа в нем всегда казалась мне жалким времяпрепровождением – почти как описывает автор письма. Это ежедневная многочасовая мозговая долбежка с одинаковыми сделками.

Трейдинг, с другой стороны, служит регулярной проверкой твоего анализа, где оценить результат можно только одной мерой: прибылями и убытками на конец дня. Все очень наглядно. Меня и подавляющее большинство моих знакомых трейдеров это устраивало. Если ты торговал хорошо, тебя ждало вознаграждение. Пережить сильные взлеты и падения по позиции можно было, лишь будучи страстным игроком. В жизни человек должен выбирать то, что он действительно любит. Человек не может вставать утром и говорить: «Черт, нужно идти на работу!» Я всегда встаю с мыслью «Что же сегодня будет?» и начинаю активно готовиться, настроившись на позитив.

Я всегда считал, что мне повезло найти такую профессию, и недавно даже вернулся в нее (присоединившись к трейдинговой группе WTS Prop. – Прим. ред.). Бани оказалось мало.

Артур Вайн
начальник отдела продаж в департаменте международных рынков «ЦентроКредит Банка», 23 года

Досье SPEAR’S

Артур Вайн – выпускник престижной лондонской школы St Paul’s. Работал в Deutsche Bank на позиции equities sales-trader. Увлекается большим теннисом и гонками.

У работы в инвестбанке несколько ключевых элементов, и некоторые из них правда достаточно сложные и не всегда подходящие для определенного типа людей. В первую очередь у человека должно быть внутреннее желание войти в крайне конкурентную среду с жесткими и порой грубыми правилами. Особенно ярко это проявлялось на рынке около десяти лет назад, когда индустрия в России была в стадии бурного роста.

Очевидно, что работа в инвестбанкинге сама по себе достаточно нервная и волатильная, и здесь характер и закалка человека должны сойтись с «правилами и традициями» данной профессии. Имея за плечами опыт работы в глобальном инвестбанке, я полностью соглашусь с автором в том, что касается графика работы и достаточно сильного эмоционального груза, который несут на себе банкиры. Но в конечном счете кто-то получает от этого кайф, а кто-то понимает, что хочет другого по жизни. Кто-то смотрит на это как на задачу в атмосфере конкуренции, а для кого-то это, скорее, каторга. Определенно существуют ситуации, которые могут вывести из морального равновесия, но опытный и первоклассный специалист в таких случаях никогда не подаст виду.

Сравнивая опыт своей работы в Лондоне и Москве, я бы сказал, что Москва даже несколько более лояльна к инвестбанкирам. Здесь на первом плане эффективность и польза, которую приносит сотрудник, тогда как на Западе достаточно много бюрократических правил внутри индустрии. Отчасти это и хотел отобразить автор послания, упоминая такие вещи, как беспрерывный график работы, постоянная зависимость от BlackBerry и т.д. Русский менталитет все-таки менее формализован, чем западный. Тут ценится сам результат, а не академическая правильность организации процесса.

Задаваясь вопросом, что инвестбанки дают сотрудникам кроме денег, обязательно нужно начать с того, что некоторые люди испытывают истинный кайф от этой работы. В этом и есть их счастье, которое порой больше, чем денежная компенсация. Также атмосфера инвестбанка дает возможность объективно проверить, на что же ты способен. В данной работе сочетается большое количество навыков, как академических, так и житейских, человеческих. В первую очередь для данной индустрии подходят люди с сильными волевыми качествами, стрессоустойчивостью и, что также очень важно, желанием самостоятельно развиваться. Тебе всегда будет предоставляться возможность знакомиться с незаурядными людьми, а дальше все зависит от того, как ты разовьешь эти контакты.

Но большинство, конечно, рвутся сюда в надежде на быстрый заработок и в ожидании гламура, и чаще всего такие люди довольно быстро покидают индустрию. Мне приходилось видеть людей, которые не выдерживали накала этой работы, но потом достигали успеха в других областях бизнеса. Так что, наверное, это не вопрос, где ты выиграл и где проиграл, а скорее где ты нашел свое, и ответ на этот вопрос рождается благодаря не зарплате или корпоративной карточке, а внутренним усилиям человека.

Вадим Бочкарев
директор «Да Винчи Капитала», отвечающий за маркетинг и отношения с инвесторами, 30 лет

Досье SPEAR’S

Вадим Бочкарев работает в «Да Винчи Капитале» с момента основания компании. Принимал участие в создании Национальной ассоциации участников рынка альтернативных инвестиций (НАУРАН). Работает над рядом проектов по формированию инвестиционных структур.

Я считаю, что работа должна доставлять удовольствие. Возможно, это больше свойственно мужчинам, но если, проснувшись с утра, вы не испытываете желания идти на работу, нет драйва, что ожидают новые вызовы, которые нужно максимально эффективно решить, то вы явно занимаетесь не своим делом или просто лентяй.

В приложенном письме описывается человек, который явно попал не на свою стезю. Да, работа аналитика практически в любом банке – это рутина, многочасовые рабочие дни, и не всегда удается повлиять на конечный результат. Это своего рода школа жизни (как служба в армии), которую нужно пройти. Стивен явно горел на работе и потерял возможность балансировать свою жизнь. В инвестиционных компаниях часто бывают этапы работы (особенно при закрытии важных сделок), когда членам проектной команды приходится работать по 14–16 часов в сутки, включая выходные. Каждый по-своему борется со стрессом, хотя бывают и случаи, когда нагрузка выше способностей человека, и тогда, если не удается поменять ситуацию изнутри, сотрудник ищет вариант развития карьеры на стороне. Я считаю, что ситуация, описанная в письме, как раз из этой категории, и Стивен принял правильное решение, следуя принципу «работать, чтобы жить, а не наоборот». Как недавно весьма верно заметил один из российских предпринимателей в своем интервью, стоит заниматься тем, что тебе интересно и где данное занятие пересекается с деньгами. По-моему, Стивен это пересечение в итоге нашел.

Для меня работа в инвестиционном бизнесе привлекательна по ряду причин. Конечно, большинство людей идут в него из-за более высокого дохода, чем в других секторах. К тому же это престижно и есть шанс довольно быст­ро развить свою карьеру. Ситу­ация чем-то схожа с юриспруденцией. Как правило, на шутку о том, что, получая счет от юристов, банкир думает о неправильно выбранной профессии, юристы отвечают на вопрос о зарплате хорошего специалиста, что он получит немного меньше плохого банкира. Но помимо финансового благополучия есть что-то еще.

В инвестиционных компаниях каждый день приходится показывать максимум своих способностей, и из-за этого очень быстро прогрессируешь. К последнему также подталкивает довольно агрессивная среда, где вокруг много других умных, хорошо образованных и сообразительных коллег по цеху, четко сфокусированных на успехе. Корпоративная жизнь идет по принципу up or out (продвижение вверх по карьерной лестнице или смена места работы). Другой стороной этой динамичной среды является малое количество (или их отсутствие в небольших компаниях) приспособленцев. Другими словами, практически каждый успешный инвестиционный банкир – это selfmade-человек с рядом ярко выраженных и успешно реализованных талантов.

Больше всего меня, наверное, привлекает в данной профессии тот факт, что мы находимся в бизнесе людей. У нас, как правило, нет уникальных закрытых технологий, кроме методологий работы. На каждый отдельный проект ты формируешь проектную команду и мотивируешь ее на достижение общей цели. Это очень захватывающий процесс, когда 1+1 равно не 2 или 3, а 5. Я считаю мотивацию самой интригующей бизнес-дисциплиной. Это настоящее волшебство.

В конце хочется процитировать популярное на Западе описание развития карьеры в инвестиционном бизнесе: долгие рабочие часы, но ранний выход на пенсию. Если вы чувствуете силы, что можете поработать под стрессом в достаточно агрессивной среде, а наградой станет солидное вознаграждение, новый набор навыков, продвижение по службе и признание коллег, то этой карьере стоит дать шанс.

Атлас

• Credit Suisse
• Deutsche Bank
• HSBC Private Bank
• Raiffeisen Bank
• UBS Bank
• ВТБ Капитал
• Да Винчи Капитал
• МЕТРОПОЛЬ
• Третий Рим
• УК Альфа-Капитал
• УК Атон-менеджмент
• УРАЛСИБ | Private Bank