Джордж Баланчин / Шарон Эяль / Акрам Хан в МАМТ. Афиша Spear's Russia


Вечера одноактных балетов, когда в одну программу сводятся совершенно разные хореографы, были одним из первых смелых нововведений Лорана Илера на посту худрука балета в Музыкальном театре им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко (МАМТ), который он занял в 2017 году. Так Илер, по сути, начал собирать на сцене энциклопедию современно балета.
17.05.2021




Новый триптих «Джордж Баланчин / Шарон Эяль / Акрам Хан» стал первой постковидной премьерой МАМТ. Баланчин представлен в программе знаковым «Кончерто барокко» (он, правда, уже шел в сезоне 2018/2019). Это одна из первых американских постановок Мистера Би (или Георгия Баланчивадзе, как его звали до отъезда из России в 1924 году), но при этом вмещающая все главные его стилевые черты: бессюжетность, ведущую роль одной или нескольких балерин, вспомогательную мужскую партию, значимость женского кордебалета. Неоклассик Баланчин очистил балет от всего наносного: сюжета, порождаемой им пантомимы, декораций и костюмов, – и сконцентрировался на чистой пластике, которую существенно усложнил. Артисты МАМТ отлично справляются с его хореографией, иметь которую в афише можно только по разрешению фонда Баланчина. Тела танцовщиков буквально протанцовывают концерт Баха для двух скрипок со струнным оркестром (Мистер Би всегда призывал «видеть музыку»), отрабатывая ногами каждую ноту. Двум скрипкам соответствует две солистки (Наталья Сомова и Ольга Сизых), которым аккомпанирует восемь танцовщиц и один партнер (Георги Смилевски).

После нежного звучания струнных на сцене начинается грохот техно Ори Личтика – таков балет Autodance израильтянки Шарон Эяль. В этой минималистичной постановке тела танцовщиков не делятся на мужские и женские: одетые в одинаковые телесные трико, они кажутся бесполыми. Главный пластический элемент Autodance –поза, отсылающая к Нижинскому в «Фавне», когда тот застывал с вытянутыми вперед полуоткрытыми и полуопущенными руками. Интерпретация этой позы, ее развитие в динамике – суть потрясающего соло Максима Севагина. Но если Нижинский в том своем скандальном балете был человеком-зверем, то у Шарон мы видим людей-роботов, чья механическая бесполая телесность постоянно ломается в процессе танца.

Еще один сложнейший вызов для танцовщиков – балет Kaash Акрама Хана, одного из наиважнейших современных хореографов, новатора и революционера, соединившего восточное и западное восприятие танца. На сцене-коробке, на фоне черного прямоугольника Аниша Капура, под ритмичные распевы Нитина Соуни балет пересказывает индуистскую версия сотворения и мироустройство Вселенной. Поставленный еще в 2002-м, Kaash стал для Хана трамплином: после начался его стремительный взлет и, по сути, переход в статус живого классика. Балет и правда завораживает своей горизонтальной геометрией (в катхаке нет поддержек, от которых часто отказываются и в contemporary dance); полифонией групповых сцен, когда пять танцоров могут исполнять разные движения; тем, как из группы вычленяется соло и вновь соединяется с ней, превращаясь порой в многорукое, как индуистские божества, единое существо.

В хореографии Хана техника индийского танца катхак соединяется с западной танцевальной традицией, тем самым происходит деконструкция первого и расширение границы второй. Из-за своей интертекстуальности его постановки – всегда вызов для тел танцовщиков: и физический, и цивилизационный, так как хореограф сочленяет разные пластические коды, часто ставит на кросс-культурные дуэты. Тем самым Акрам Хан ведет на сцене межкультурный диалог. И теперь наш МАМТ стал его полноправным участником.


Автор – Наталья Шастик.

Источник: Spear's Russia


Оставить комментарий


Зарегистрируйтесь на сайте, чтобы не вводить проверочный код каждый раз