Дорого. Богато. Сомнительно


Что покупать сегодня на арт-рынке? Старых мастеров, внимание к которым вернулось после сенсационного приобретения «Спасителя мира» почти за полмиллиарда? Современное искусство или NFT-арт? Пожалуй, в каждой из этих сфер художественного рынка не обошлось без большой спекулятивной игры. Впрочем, спекуляция давно часть арт-индустрии, развивающейся в том числе по законам инвестиционных структур и даже финансовых пирамид. Как сказал когда-то Винсент Ван Гог, «торговля произведениями искусства – всего лишь форма организованного грабежа».

19.10.2021





Банковский код да Винчи: «Спаситель мира» почти за полмиллиарда

Казалось бы, «Спаситель мира» продан на аукционе за невиданные 450 млн еще в 2017 году, и пора забыть эту историю. Но нет. Про судьбу данного творения, предположительно, кисти Леонардо продолжают снимать документальные фильмы-расследования. Еще весной на экраны вышел «Спаситель на продажу» Антуана Виткина, а в конце августа появился «Утраченный Леонардо» Андреаса Кефеда. Примечательно, что именно эту документальную ленту выбрал своим фильмом-открытием пятый по счету The ART Newspaper Russia FILM FESTIVAL, проходивший в Москве с 14 по 21 сентября. То есть тема жива и актуальна.

Между тем ни один из новых фильмов так и не дает ответов на главные вопросы. Леонардо ли это? И где сейчас находится картина, купленная вроде бы для филиала парижского Лувра в Абу-Даби, но там не появившаяся: хранится ли она в Женеве, в зоне «свободного порта», не облагаемого налогами, где традиционно коротают свои годы множество произведений искусства из частных коллекций, или украшает яхту наследного принца Саудовской Аравии Мухаммеда бин Салмана, персоны одиозной и без факта приобретения им «Спасителя».

То, что в центре скандалов, интриг и расследований оказался именно Леонардо да Винчи, пожалуй, не случайно. Этот великий флорентиец будоражит человечество давно. С начала XIX века его мифологизацией активно занимались художники, философы и писатели. Эстетика Леонардо и правда особая, она может восхищать, раздражать или пугать, как она пугала, например, философа Алексея Лосева. Взгляд на мир у Леонардо, ученого-рационалиста, очень иррациональный, феминный, мир для него – загадка. Персонажи его творений гендерно не определены, в живописной манере преобладают расплывчатость и размытость (знаменитая техника сфумато). Картины несут покой, но он сродни нирване, чему-то пограничному между жизнью и смертью. Образы одушевлены, но при этом кажутся хитроумными манекенами, живущими собственной жизнью: таковы Мона Лиза с ее блуждающей улыбкой, Иоанн Креститель, выплывающий из сумрака с указующим перстом, Святая Анна с Мадонной и младенцем Христом, тела которых так замысловато переплетены, что выглядят единым существом. В картинах Леонардо много иллюзий, призраков и обманок, и потому его любили кубисты, сюрреалисты и такой важнейший для современного искусства персонаж, как Марсель Дюшан: в 1919  году он на дешевой репродукции пририсовал Монe Лизе усики и подписал «L.H.O.O.Q.», что расшифровывается как Elle á chaud au cul – «У нее горячая задница».

«Горячей штучкой» Джоконда стала в 1911 году, когда была украдена из Лувра одним незадачливым работником этого музея. Пресса инцидент не пропустила, раздула и напридумывала невероятных версий случившегося, вплоть до того, что похищение было организовано германским правительством. В течение месяца Мона Лиза не сходила с первых полос газет, и так началась новая глава в истории картины – быть объектом массовый культуры. А с ней любимцем миллионов стал и Леонардо да Винчи.

Картин после себя флорентиец оставил не много – 15, помимо рисунков и фресок (его «Тайная вечеря» эксплуатируется массовой культурой не меньше Джоконды). Но зато леонардесок – учеников и последователей – у него было немало.

Отличить Леонардо от того, кто ему подражал, – вызов для искусствоведов и соблазн для арт-рынка, ибо обнаружение неизвестной до того картины кисти самого флорентийца сразу же станет сенсацией. Первая, кто признала в «Спасителе мира» подлинного Леонардо, была Диана Модестини, профессор Нью-Йоркского института изобразительных искусств. Много лет она занималась реставрацией работы, и некоторые эксперты теперь называют его «шедевром Модестини», тем самым упрекая в слишком радикальном восстановлении. Картину к ней принесли два нью-йоркских дилера, купившие «Спасителя» в 2005 году на аукционе в Новом Орлеане за 1175 долларов. Спустя шесть лет картина принимала участие в выставке Леонардо в Лондонской национальной галерее, получив почетный статус «первой за столетие обнаруженной работы» гения Возрождения. И это событие, конечно, стало переломным в восприятии ее на рынке – цена резко возросла.

Через два года «Спасителя» купил за 83 млн долларов швейцарский арт-дилер Ив Бувье и перепродал русскому олигарху Дмитрию Рыболовлеву. А тот выставил ее на Christie’s. Солидный аукционный дом к торгам подготовился самым тщательным образом: снял короткий фильм с восторженными зрителями, взирающими в слезах и экстазе на вновь обретенный шедевр. Среди восхищавшихся был даже Леонардо Ди Каприо. В итоге анонимный покупатель, впоследствии оказавшийся наследным принцем Саудовской Аравии, приобрел картину за рекордные 450 млн долларов.

В 2019 году предполагалось, что «Спаситель» отправится в Лувр на большую выставку к 500-летию Леонардо. Новый владелец, принц Мухаммед бин Салман, настаивал, чтобы картину повесили в одном зале с Джокондой, тем самым уравняв их в символических правах. Но музей с такой концепцией развески не согласился. Не появившись в Лувре, картина не была показана нигде. И сегодня ее местоположение неизвестно. Как и непонятно, кто же ее автор. Многие искусствоведы не верят в кисть самого Леонардо, хотя и признают, что работа создана в его мастерской. Такой точки зрения придерживается, например, главный эксперт ГМИИ им. Пушкина по искусству Ренессанса Виктория Маркова. В 2010 году сразу двум российским музеям – Эрмитажу и Пушкинскому – предлагали приобрести эту картину, и в случае с ГМИИ именно заключение Марковой стало решающим для отказа. При этом в музее на Волхонке есть свой «Спаситель мира» – кисти Джампетрино, ученика Леонардо, хотя в работе когда-то пытались обнаружить и руку учителя. На обороте доски стоят инициалы CR и корона, принадлежавшие Карлу I Стюарту. Это свидетельствует, что картина находилась в коллекции этого английского короля. Сегодня считается, что у «Спасителя», купленного бин Салманом, так же королевский провенанс, но точная информация об этом утрачена еще в 1958 году вместе с подтверждениями авторства Леонардо. Был ли провенанс вообще, мы, возможно, никогда не узнаем, и тайна «Спасителя» будет вечной. Однозначно же сейчас можно сказать только, что он взвинтил на рынке цены на старых мастеров.

Оценено ЦРУ: 300 млн за Кунинга

В первый раз американский абстрактный экспрессионизм громко заявил о себе в 1951 году на выставке на Девятой улице Нью-Йорка. В ней приняли участие более 70 художников, включая будущих звезд Виллема де Кунинга и Джексона Поллока. Картину последнего «Номер 1» по ошибке повесили вертикально, но так как места на стенах не хватало, художник не стал протестовать. Собравшись в одном месте, художники ощутили себя сплоченным творческим сообществом, несмотря на явную неоднородность стилей и манер, осознали единым художественным течением. И через год родилось его название – «абстрактный экспрессионизм». Термин, кода-то применявшийся к живописи Кандинского, помог понять, что происходит в художественной жизни Нью-Йорка. На выставке 1951 года мало кто из участников продал картины. Спроса на полотна в новой абстрактной манере не было, и так продолжалось до 1956 года, когда почти вся экспозиция Виллема де Кунинга в галерее Сидни Джениса на Пятьдесят седьмой улице была раскуплена.

Сегодня де Кунинг – один из самых дорогих художников. В 2015 году его полотно «Обмен» было приобретено инвестором-миллиардером, основателем и главой инвестиционного фонда Citadel LLC Кеном Гриффином за 300 млн долларов. Картина сейчас находится в аренде в Чикагском институте искусств.

Головокружительный рост цен на творения де Кунинга, а также Джексона Поллока и Марка Ротко случился после того, как их работы оценили в ЦРУ.

Живопись действия, как называют технику письма американских абстракционистов, была сознательно использована правительством и спецслужбами США как особый американский козырь в холодной войне: ее активно раскручивали в мире, делали из нее бренд, искусственно поднимали цены на картины, оплачивали выставки в Европе и даже в СССР, куда Поллока впервые привезли в 1959 году в рамках Американской национальной выставки в Сокольниках. Показ одной его картины и правда сделал свое подрывное дело – многие нонконформисты 1960-х находились под впечатлением от встречи с той работой.

Американские художники не подозревали о высоком покровительстве. Спецслужбы действовали через музеи, подставные фонды и меценатов. И высокая политическая цель была достигнута: за Нью-Йорком закрепился статус столицы мировой художественной жизни, абстрактный экспрессионизм нью-йоркской школы с его идеей абсолютной свободы самовыражения (а свобода – главная ценность американкой модели мира, которую Белый дом готов всегда нести и проповедовать всем народом) потеснил с пьедестала левый авангард с его попытками тотального преобразования общества.

Никто не говорит, что Кунинг, Поллок или Ротко не стоят больших денег, но понимать историю ценообразования на их полотна все же немаловажно для ценителей искусства. Впрочем, финансиста Кена Гриффина, купившего «Обмен» де Кунинга за 300 млн, явно привлекла не только художественная ценность этой картины, но и ее инвестиционный потенциал, на который многие десятилетия усердно работали спецслужбы Америки.

Заговор миллиардеров: 91,1 млн за металлического кролика

Самым дорогим из ныне живущих художников по-прежнему является Джефф Кунс. Еще в 2019-м его скульптура «Кролик» была продана на аукционе Christie’s за 91,1 млн долларов. Эту милую шарообразную металлическую зверушку купил Стив Коэн, один из самых влиятельных трейдеров, создатель скандально известного хедж-фонда SAC Capital и глава Point 72 Asset Management.

Коэн – один из самых влиятель­ных коллекционеров искусства в мире. Общая стоимость его личного арт-собрания оценивается в 1 млрд долларов. Помимо «Кролика» у него есть и другая знаменитая кунсовская работа – «Собака из шариков». Созданная в нескольких цветовых версиях, «Собака» разошлась по наиболее авторитетным коллекциям: у Коэна она желтая, у француза Франсуа Пино, владельца аукционного дома Christie’s и концерна Kering, – цвета фуксии, у американского предпринимателя Эли Брода, который построил в Лос-Анджелесе собственный музей современного искусства, – синяя, у греческого строительного магната Дакиса Иоанну – красная. А оранжевая «Собака» возглавляла с 2013 по 2018 год рейтинг самых дорогих произведений ныне живущих авторов – неизвестный ценитель прекрасного приобрел ее восемь лет назад за 58,4 млн долларов. В 2018-м «Собаку» с пьедестала чуть не потеснила картина Дэвида Хокни «Бассейн с двумя фигурами», проданная на Christie’s за 90,3 млн долларов. Но в 2019-м «Кролик» вернул Кунсу пальму первенства.
И действительно, кому же, как не этому художнику, быть на самой вершине арт-пирамиды, если его работами владеют наиболее влиятельные арт-дельцы и финансисты? Скажи мне, кто твои владельцы, и я скажу, сколько ты стоишь.

NFT-соблазны: интернет-картинки за 69 млн долларов

NFT-арт, который стал главным потрясением мировой арт-индустрии в ковидный период, почти как левый авангард начала XX века, обещает нам головокружительное светлое будущее – арт-рынок, свободный от посредников, где творец торгует своим искусством напрямую, без промежуточной роли галерей и других буржуазных институций. При этом в новом мире стать художником может абсолютно каждый. Для этого просто надо создать какой-то цифровой артефакт, выбрать NFT-платформу и за небольшую сумму превратить свое творение в Non-Fungible Token (невзаимозаменяемый токен). Затем объявить аукцион и ждать покупателей, разжигая ажиотаж. Такой легкости творческого акта и его последующей презентации миру точно позавидовал бы Марсель Дюшан, придумавший реди-мейды и тем самым позволивший художнику быть идеологом, а не ремесленником.

Уже год NFT-арт соблазняет миллионы людей неприличными суммами, за которые его можно продать. В марте NRT-произведение «Ежедневно: первые 5 тыс. дней» Майка Винкельманна, известного как Бипл, было продано на Christie’s за рекордные 69 млн долларов. А в мае NFT-изображения CryptoPunks ушли за 16,9 млн долларов. Могут ли интернет-картинки, хоть и со встроенными невзаимозаменяемыми токенами, стоить таких денег? Этот вопрос пока не имеет четкого ответа.

В мире, который все больше погружается в виртуальность, владение цифровым активом явно может считаться важнее всех реальных качеств этого актива в его материальном, подлинном виде. NFT-арт вообще грубо вторгается в долгую дискуссию о подлинности и подобии и ставит под сомнение аргументы, десятилетиями казавшиеся убедительными. Привязывая цифровую картинку или цифровую копию аналоговой работы к коду в блокчейн-платформе, «незаменимый токен» наделяет эти «виртуальные подобия» качеством материальных подлинников – «уникальным бытием в том месте, в котором они находятся», как сформулировал это качество философ Вальтер Беньямин. Так стирается конфликт между репродукцией и оригиналом и появляются как минимум два оригинала: в реальном мире и в виртуальном. Так, например, недавно Эрмитаж размножил пять своих шедевров: «Мадонну Литту» да Винчи, «Юдифь» Джорджоне, «Куст сирени» Ван Гога, «Композицию VI» Кандинского, «Уголок сада в Монжероне» Моне. Музей выставил на торги на криптобирже Binance их токенизированные копии и выручил в результате продаж более 32 млн рублей. Кто купил виртуальные шедевры, неизвестно: все участники аукциона скрывались под никнеймами. Как отмечает заведующий отделом современного искусства Эрмитажа Дмит­рий Озерков, «новая технология позволяет коллекционировать искусство, не неся дополнительных расходов на транспортировку, страховку, упаковку, развеску и все прочее, что требуется для реальных произведений».

Но суть NFT-арт отнюдь не в дублировании аналоговых подлинников, NFT – это существование произведения в чистой виртуальности, когда подобие и есть единственно возможный подлинник. А все остальное сжечь! Как была сожжена в прямом эфире в Twitter работа Бэнкси «Придурки (Белые)».
Между тем авторитетные собиратели искусства пока с сомнением относятся к NFT-арту. Впрочем, и активные криптоколлекционеры покупают в первую очередь художников, хорошо известных в криптомире. О том, что надо налаживать общение между миром искусства и миром блокчейна, сегодня активно говорят профессионалы арт-индустрии. Это, в частности, стремится делать российская платформа The Art Exchange, основанная коллекционером, меценатом и издателем Инной Баженовой. Платформа занимается кураторским отбором произведений, тем самым гарантируя художественную ценность NFT-артефактов. А также позволяет заключать контракты, аналогичные фьючерсам, кредитоваться под залог произведения, прогнозировать его будущую цену на торгах или страховать риски.

При этом у NFТ-арт есть одна любопытная особенность: пока его сложно перепродавать. Тотальная децентрализация, которую спровоцировала NFT-технология, привела к тому, что на крипторынок вышло слишком много художников и они ежеминутно что-то создают в виртуальном мире. И криптоколлекционеру интереснее стать обладателем новинки, чем торговаться за вторичное. В ситуации бесконечной воспроизводимости и отсутствия какой-либо иерархии имен и творений непонятно, как прогнозировать инвестиционный потенциал купленного за миллионы NFT-артефакта. Но одно обстоятельство сегодня очевидно: криптомиллионеры, владеющие NFT-платформами, облагающими комиссиями как продавцов, так и покупателей NFT-артефактов, продолжают богатеть прямо сейчас.



19.10.2021


Оставить комментарий


Зарегистрируйтесь на сайте, чтобы не вводить проверочный код каждый раз