Есть нечто бесконечно парадоксальное в мужском костюме, сшитом на заказ: готовое изделие, сдержанное и аккуратное, создано, чтобы притягивать внимание и в то же время его избегать. Он кричит и «Посмотрите на меня!», и «Хватит глазеть!» В Англии и на Сэвил-Роу не очень принято кичиться средствами и временем – и портного, и вашим, – потраченными на ваш костюм, так что для подобной одежды не свойственно быть кричащей и чрезмерно привлекающей внимание. Это более изысканные вещи, открыто заявляющие о статусе, стиле и моде.

Руби Эль’Руби, дизайнер мужской и женской одежды и новый совладелец непоколебимого Huntsman на Сэвил-Роу вместе со своим партнером Пьером Лагранжем (буква L в хедж-фонде GLG), заявляет, что эти ограничения никогда не мешали мужским портным быть модными и прогрессивными. Напротив, правила способствуют этим качествам и даже обязывают к ним. «Когда тебя помещают в рамки и ограничивают, приходится быть очень, очень внимательным к деталям, которые ты добавляешь, и при этом сохранять гармонию. Можно быть невероятно креативным в деталях, в фактуре тканей, в их плотности, в используемых технологиях. При этом необходимо держаться в границах понятий о мужской одежде».

Алессандро Томе, эксперт SPEAR’S и друг Эль’Руби и Лагранжа, присоединился к нам и решил обсудить вопрос, всегда ли креативная строгость сопутствовала мужскому костюму. Разве не было в нем некогда больше экстравагантности? Эль’Руби, проштудировавший архивы Huntsman, утверждает, что экстравагантность и нетерпимость к правилам с давних пор являются фирменным знаком Сэвил-Роу. Тем не менее нельзя отклоняться слишком сильно: «Мужская одежда не должна быть вычурной, мужчины не без причины носят твидовые костюмы, блейзеры, повседневные костюмы, черные галстуки – все это фактически обертка, они хотят, чтобы их воспринимали такими. Нельзя с этим обращаться кое-как». В единообразии мы познаем наши различия.

Примерное общество

В ателье Эль’Руби на Бонд-стрит, неподалеку от Sotheby’s, как будто проходит неестественно стильный прием, но все гости застыли без движения. На одной гостье мерцающее зеленое платье с открытой спиной, у дамы слева от нее на плече перья цвета королевского пурпура. Напротив них – белое платье, у которого верхний слой ткани закреплен сзади, образуя оборки на груди. Если говорить образно, здесь на часах всегда время для бокала мартини.

Эль’Руби родился в состоятельной суданской семье и в детстве вместе с матерью побывал во всех европейских столицах моды (в интервью для Evening Standard он рассказал, что его мать всегда говорила: «Черный – для очень ленивых»), после чего осел в Лондоне, чтобы изучать самый модный и передовой предмет – инженерную механику в Имперском колледже. В то время он хотел заниматься генной инженерией или исследованием возобновляемых источников энергии и последовать за своим отцом, основателем крупного промышленного концерна, вверх по научной карьерной лестнице. Насколько бы инженерия и мода ни казались несовместимыми, они не такие уж и невероятные союзники: разве создание костюма – не задача на объем и давление?

За университетом последовала череда работ в розничной торговле и в индустрии моды: Next, Oggetti, Joseph (где он был правой рукой самого Джозефа), потом партнерство с Томашем Старжевски, а в 2004 году – собственный модный дом параллельно с дизайном женской одежды для Henry Poole и Holland & Holland («Вы можете прийти в Henry Poole… но когда вы заказываете у них женский смокинг, его для них делаю я»). Теперь он управляет одним из китов, на которых держится Сэвил-Роу. Нельзя сказать, что он полностью сменил клиентуру: «На прошлой неделе мы организовали званый вечер, и на нем присутствовало немало пар, многие годы закупавшихся и в Huntsman, и в Roubi, и мужчины, и женщины. Мы понятия не имели, что одеваем одних и тех же людей».

Мне показалось, его слегка утомило предположение, что мужской раскройный стол будет для него в новинку: «Я всю жизнь создавал мужские коллекции наряду с женскими. Я одел столько же мужчин, сколько и женщин, но в прессе пишут про мои женские коллекции, потому что среди женщин нет такой конкуренции, как среди мужчин». Третий в нашей компании выступил свидетелем: у Алекса Томе есть охотничий костюм от Руби. Позже Эль’Руби раскрыл журнал и ткнул пальцем в мужской плащ своего авторства, показавшийся мне обескураживающе привлекательным. Я всегда чувствовал, что плащ придает дополнительный градус солидности.

Идеи с иголочки

У Эль’Руби немало задач в Huntsman – от пошива до организации функционирующей материальной инфраструктуры (многие закроечные комнаты запущены и недостаточно вентилируются). Будучи довольным той частью унаследованного дела, что связана с индивидуальным пошивом, он выказал беспокойство по поводу «заурядности» костюмов прет-а-порте, обусловленной тем, что компания, по его словам, управлялась предыдущими владельцами ради выгоды, но без любви к дизайну. «Что в этом указывает на Huntsman?» – спрашивает он, снимая с вешалки костюм прет-а-порте.

Он планирует вплести ДНК Huntsman в каждый костюм прет-а-порте, а также укрепить и выгодно воспользоваться богатейшим архивом из 3000 персональных выкроек – и все за счет технологий. Эль’Руби – страстный поклонник технологий, от самых простых (общий электронный календарь) до жизненно необходимых (сайт в классическом стиле с «невероятными» встроенными виджетами) и самых передовых, судя по загадочному станку в подсобном помещении его ателье.

На широком белом столе стоит компьютер, рядом с ним нечто, частично напоминающее принтер, час­тично – отжимный каток. Если приподнять прозрачный лист пластика на столе и положить под него предмет одежды, с помощью электронной ручки можно обвести контур предмета, скопировав элегантные линии и заостренные лацканы, а принтер выдаст вам рабочую копию из твердого материала. Файл, содержащий точную копию модели от Huntsman, можно послать на фабрику, где шьют костюмы прет-а-порте, следовательно, каждый пиджак будет идеально скроен.

Все крупные компании так делают прет-а-порте, говорит Эль’Руби, но только не на Сэвил-Роу: «Остальные боятся технологий. Наши конкуренты – Gucci, Ralph Lauren». Он осознает, что это все не для вещей на заказ, которые по-прежнему выкраивают и шьют вручную. Однако станок бывает полезен и для индивидуального пошива: Эль’Руби оцифровывает архивные выкройки, чтобы иметь к ним быстрый доступ и чтобы сохранить их навсегда, не боясь пожара и других случайных происшествий. Помимо прочего, это должно помочь избежать оплошностей со стороны закройщиков.

Подобная проработка архива и возможность без труда воссоздать любую выкройку удачно вписались в концепцию нового сайта. В одном из разделов можно кликнуть на знаменитость, у которой есть одежда от Huntsman, и купить новую версию модели, например смокинга Пола Ньюмана или брюк Кэтрин Хепберн. Выкройка для Люсьена Фрейда, извлеченная из архива и увиденная мной в одной из примерочных, вызвала у меня легкий трепет.

В архивах есть чем гордиться: осенне-зимняя коллекция 2013 года основана на моделях от Huntsman, которые носил Уинстон Черчилль. Позже Эль’Руби назвал себя хранителем Huntsman, пусть даже ему и пришлось ввести компанию в XXI век.

Не все в жизни Эль’Руби так современно, как ему хотелось бы, намекнул он за чашкой чая в Cecconi’s: несмотря на внешний оптимизм, он раздражен гомофобией и расизмом, с которыми столкнулся в Англии. (Они с Лагранжем живут между Лондоном, Нью-Йорком и Хэмпширом, где Эль’Руби за три недели научил Лагранжа верховой езде, что, очевидно, нетрудно для родственной души.)

Слишком многие не могут понять равноправных отношений между двумя мужчинами: один обязательно должен быть «мужчиной», кормильцем, более сильным и богатым, другой – «женщиной»: «Так люди воспринимают гомосексуальные отношения, ну почему мне приходится все время растолковывать это?» Британия не настолько толерантна, как нам хотелось бы. Но это только подстегнуло его работать вдвое больше, думать вдвое больше, и в конечном итоге Эль’Руби дерзко и гордо сказал: «Я гей, я черный и живу с богатым мужчиной – смиритесь с этим!»

Мы из джаза

Еще одно дело, в котором он участвует вместе с Лагранжем, – работа в кино. Их первым проектом стала биографическая картина «Нина», в которой Зои Салдана играет джазовую певицу и пианистку Нину Симон. Эль’Руби там выступил художником по костюмам.

Возможно, создавать коллекцию не на продажу – менее стрессовое занятие, но подчинить свое видение режиссерскому оказалось для Эль’Руби не так просто. «Есть режиссер, и у нее вполне определенные идеи, ты хочешь сделать из костюмов что-то стоящее, а режиссер – нечто иное. Я не привык работать в такой команде. Я привык, что у меня такие коллекции, какие я хочу». В конце концов, если твое имя упоминается в титрах, надо стоять на своем и создавать костюмы, за которые не будет стыдно.

Эль’Руби убежден, что в Америке – за вычетом Голливуда – находится большая часть будущих активов Huntsman, там планируется организовывать больше закрытых показов и, возможно, сотрудничать с местными постоянными партнерами, которые могли бы заняться финальной подгонкой. В отличие от Gieves & Hawkes, у которых более 100 магазинов в Китае, он не возлагает больших надежд на Китай. По его мнению, у китайцев немного устаревшие представления о том, что модно в британской мужской одежде – «меловые» полос­ки, пинстрайп, – к тому же у них другая комплекция. «Почему мы всегда ищем решение в Азии?»

Обновление статуса

Где бы ни нашлось решение, в центре всегда будет Сэвил-Роу со своими неизменными преимуществами. Как у обладателя единственной вещи на заказ – толстого зимнего пальто от дизайнера, с которым я познакомился в Spitalfields Market, – у меня есть свое представление о том, что особенного в индивидуальном пошиве. Мне кажется, Эль’Руби считает, что это дает мужчинам особые ощущения. Он имеет в виду ощущение роскоши, успеха и статуса, восхитительное чувство идеальной посадки. Пожалуй, расплывчатый ответ, но оправданный, ведь я спрашиваю его о сложных личных ощущениях.
Алекс Томе поведал нам показательную историю о том, как отец впервые отвел его на примерку, чтобы заказать костюм, о том, каким взрослым он себя ощущал, а потом – как он позже вернулся туда сам. «Лично я получаю большое наслаждение от того, что могу выразить себя через свои кос­тюмы на заказ. Не говоря уже о чувстве, которое испытываешь, когда потом их носишь…»

О чувстве гордости?

«Гордость – правильное слово. Я никогда не думал, что “ух ты, я могу себе это позволить”, но безус­ловно испытывал чувство, будто достиг чего-то. Вы ощущаете внимание к своей персоне, что одновременно обычно и необычно для мужчины».

То же самое испытал я, когда мне шили пальто: будто на время становишься в чужих глазах более осязаемым, а пальто, костюм или пиджак – неоспоримое тому доказательство.
Уверен, клиенты Huntsman испытывают те же чувства, даже когда не выражают их такими словами, даже если их никогда об этом не спрашивают. Эль’Руби не просто приобрел бизнес – он сделал мудрое вложение в образ, который примеряют на себя его клиенты.