Cегодня в Европе, даже если вы не Боб Даймонд, сам факт того, что вы богаты, становится репутационным риском. Нет никаких оправданий, никаких объяснений, никаких смягчающих обстоятельств для фатальной ошибки: у вас денег больше, чем у остальных.
Конечно, в этом нет ничего нового. Ростовщики никогда не были популярны, Иисус даже выгнал их из храма. Возможно, он пытался дистанцироваться от Ветхого Завета, в котором десятая заповедь доблестно защищает богатых от зависти других людей, не разрешая возжелать дом, жену, слугу, служанку, вола или осла ближнего своего.
Но сегодня все изменилось. Вследствие кредитного кризиса мы даже по старым европейским стандартам зависти и жадности стали особенно холодны к очень обеспеченным людям.

Отчасти это связано с тем, что уровень неравенства доходов сегодня находится на историческом пике. Экономист Бранко Миланович в своей недавней лекции объяснил, что в 2006 году доход 400 самых богатых американцев был равен доходу 640 млн беднейших людей, то есть примерно двух третей населения Африки. Он отметил, что 80% глобального неравенства являются следствием либо географического расположения, либо богатства родителей обладателя капитала – в общем, как судьба сложится.

Люди задумались. Вспомним, как Уоррен Баффет произнес однажды: «Богатые всегда будут говорить: “Да просто дайте нам еще больше денег, и тогда мы будем еще больше тратить, и тогда все эти деньги распределятся между остальными”». Но последние десять лет такая модель не работает, и я надеюсь, что американское общество начинает это понимать.

Правы ли филантропы

Другая особенность наших дней заключается в том, что никогда раньше, даже во времена вопиющего социального неравенства и великого накопления богатства, не наблюдалось такого слабого контакта между обеспеченными людьми и остальным миром. Великие сельскохозяйственные земле­владельцы и феодальные властители ранних эпох ежедневно пересекались с бедняками. Промышленные магнаты XIX века нанимали миллионы рабочих на свои фабрики и были обязаны думать о них. Но современное богатство освобождено от этого бремени – таков результат чистых и эффективных финансовых операций. Богатый человек сегодня может выйти со своей охраняемой территории, сесть в private jet или салон самолета первого класса и из своего любимого ресторана переместиться к частной школе своих детей, не сталкиваясь при этом с теми, кто проиграл ему в сражении за равномерное распределение доходов.

Кстати, возможно, именно поэтому обеспеченным гражданам безразлична непопулярность в обществе, которую они обретают вслед за своим состоянием. Конечно, те, кто зависит от симпатии общества, так как зарабатывает на нем деньги, – артисты, ретейлеры – могут чувствовать себя по-другому, но большинство по-настоящему богатых людей, если они кому-то не нравятся, просто пожимают плечами и двигаются дальше.

Есть много чрезвычайно щедрых людей, особенно в США: американцы тратят более 200 млрд долларов в год на благотворительность, а 81 семья из числа самых богатых подписала «Обет дарения» (Giving Pledge) – но большинство из них руководствуются своими личными целями, а не страхом испортить репутацию.

Правы ли они? Означает ли, что раз они богаты и независимы, то не должны беспокоиться о своей репутации? Надеюсь, что нет. Во-первых, такие страны, как Франция, Великобритания и Италия, должны создать ролевые модели, которые смогут убедить наших детей стать предпринимателями, построить бизнес и создавать рабочие места. Тут ведь недостаточно одной зависти: талантливые молодые люди, чтобы вполне проявить себя, должны сопереживать и быть вдохновленными успешными предпринимателями и жаждать присоединиться к ним.

Репутация важна еще и потому, что когда богатство становится непопулярным, повышаются налоги на успех. Налоговые планы Франсуа Олланда заставляют многих состоятельных людей покинуть Францию. Даже в Англии политики, которые должны бы знать, что к чему, рассматривают введение налога на имущество. А все потому, что быть скупым по отношению к богачам исключительно популярно.

Две нации капитализма

Агрессивное продвижение прогрессивных налогов плохо не только для хайнетов (не каждый может поселиться на Каймановых островах или жить на берегу Женевского озера), но и для всех остальных. Прогрессивное фискальное давление приводит к меньшим инвестициям, меньшему рос­ту, меньшим инновациям, меньшим усилиям. Все проигрывают, когда богатые непопулярны.

В конце концов, все это богатство формирует капиталистическую экономику, но победа капитализма уже не столь бесспорна, как это казалось при падении Берлинской стены. Будущее капитализма в демократии зависит от его репутации, а репутация отражает отношение общества к богатым, наиболее очевидным бенефициарам невидимой руки Адама Смита. И мы должны беспокоиться не о репутации хайнетов, а о репутации самого капитализма.

Сто пятьдесят лет назад молодой Бенджамин Дизраэли с тревогой говорил о «двух нациях, между которыми нет никакого взаимодействия и никакой симпатии… о богатых и бедных». У капитализма нет будущего в мире, где две эти нации разобщены. Непопулярность богатых – репутационный риск для всех нас.

Эдвард Эмори – директор Freud Communications

Материал опубликован в SPEAR’S Russia #1-2(25) под заголовком “Жалкое зрелище”.