В маленькой деревне Шипстор, что в Дарт­муре, стоит церковь Святого Леонарда, и в ней бок о бок похоронены сэр Джеймс, сэр Чарльз Энтони и сэр Чарльз Вайнер Брук – Белые раджи государства Саравак, сегодня являющегося час­тью Малайзии, на острове Калимантан (он же Борнео). Это были удивительные представители английской аристократии, образы которых запечатлели в своих книгах Джозеф Конрад, Редь­ярд Киплинг и Джордж Макдоналд Фрейзер.

Джеймс Брук родился в Индии в апреле 1803 года в семье судьи колониальной администрации, там он и провел большую часть своего детства. По достижении двенадцати лет его отправили в Англию на обучение, но он часто прогуливал занятия. Служба в армии идеально ему подошла, однако он получил серьезное ранение во время Первой англо-бирманской войны в 1825 году. Брук подал в отставку и приобрел шхуну «Роялист» водоизмещением 142 т заодн­о с внушительным наследством. Уже будучи капитаном своего личного военного судна, он отправился в плавание к городу Саравак, ныне известному как Кучинг, в надежде изменить судьбу, но не ведая, насколько она изменится и Саравак вместе с ней.

Джеймс прибыл в разгар масштабного восстания бидайю и ибанов против султаната Брунея. Брук помог местному представителю султаната справиться с повстанцами, и султан сделал его губернатором провинции Саравак, заодно удостоив титула раджи. Брук укрепил свою власть, создал свод законов, переформировал администрацию и время от времени сражался с пиратами. Через 24 года, когда на смену ему пришел его племянник Чарльз, Джеймс успел стать рыцарем-командором ордена Бани, генеральным консулом Британии на Калимантане, а также почетным гражданином Лондона. Неудивительно, что Эррол Флинн охотно согласился сыграть его в так и не снятом фильме студии Warner Bros.

Мое прибытие рейсом Malaysia Airlines не было столь впечатляющим, как высадка с победоносного «Роя­листа», однако вид на Кучинг во время снижения был не менее вдохновляющим. Мой гид Роза со знанием дела ознакомила меня с политической ситуацией.

–В Сараваке около 26 этнических групп, и даже пребывание в составе Малайзии с 1963 года не изменило обычаев и наследия, – рассказала она мне.

–Вы малайзийка?

–Малайзийка по национальности, но считаю себя жительницей Саравака. У нас здесь живут племена бидайю, ибаны, меланау и оранг улу.

Примерно в 60 км от Кучинга мы остановились в Annah Rais, в традиционных для ибанов длинных домах. Эти невероятные бамбуковые постройки стоят на сваях на краю джунглей. Семьи живут вместе в общей комнате и днем сидят на улице и шьют одежду или мастерят другие вещи, которые могут продать в городе. Несколько человек играли на музыкальных инструментах, готовясь к ежегодному фестивалю Rainforest World Music Festival, за счет которого приток туристов в регион заметно увеличился.

–Как бидайю относились к сэру Джеймсу?

–Они чувствовали в нем великий семангат. Во время одного визита в племя его окружили старухи. Они стащили с него обувь и омыли ноги. Позже той водой удобряли поля.

Я огляделся и увидел, что мой семангат ни на кого не произвел ни малейшего впечатления.

–Семангат – жизненная основа всего сущего, и у Джеймса его было больше, чем у других. К нему не испытывали страха или ненависти, его почитали за лидерские способности и отвагу.

Чувствительная натура

Саравак – мечта фотографа. На протяжении двадцати лет смотрители в заповеднике Семменгох ухаживают за молодыми орангутангами, осиротевшими из-за производства пальмового масла в чудовищных объемах или освобожденными из неволи. Национальные парки Бако, Батанг Аи или Гунунг Гадинг – тоже прекрасные места, чтобы понаблюдать за ними в природе. Орангутанги в Семменгохе – свидетельство печальной ситуации, которую люди только начали осознавать, но разве может государство в условиях экономической конкуренции положить конец вырубке лесов? Кто теперь защитит Саравак?

Когда я сплавлялся на каяке вниз по левому притоку реки Саравак, по его верхней части, расположенной в калимантанском нагорье, я осознал, почему естественная красота Саравака все больше оправдывает заботу о ней. Несколько часов мы с гидом плыли через джунгли мимо отдыхающих ящериц (крокодилов тут нет) по водам реки, прорезавшим толщу известняка. Мы были там абсолютно одни, не считая ветра, что шелестел листвой, и птиц, оповещавших друг друга о нашем присутствии.

Потом безо всякого предупреждения хляби небесные разверзлись, и хлынул теплый ливень, промочив нас насквозь. Мы укрылись в пещере, пока ее понемногу затапливало, а затем все внезапно остановилось – так, словно никакого ливня и не было. Снова запели птицы и застучали дятлы на весь лес.

Поменяв каяк на надувную лодку, мы вышли в мелководную часть моря в районе побережья у горы Сантубонг. Я щурился на закатное солнце, чтобы разглядеть крокодила или черепаху. Серая тень скользнула возле лодки.

–Иравадийский дельфин, – сказала Роза. – Вам повезло: их нечасто увидишь.
Еще трое показались на поверхности и некоторое время плыли рядом, пока я фотографировал, пос­ле чего пропали из виду.

Я опасался, что возвращение в Кучинг разрушит мою внутреннюю идиллию, созданную природой. Гудки скутеров в центре старого города, китайский квартал, лоточники и уличные торговцы, снующие по улочкам, китайские рестораны, странно контрастирующие с сикхскими храмами, мечетями и большими зданиями европейского типа. Везде был шум – акустический и визуальный.
Часть наследия Бруков сохранилась в отдельных европейских зданиях, будь то солидная Астана (ныне резиденция губернатора Саравака), форт Маргарита, здание суда или колониально-барочная башня с часами. Рядом с ними сложно представить что-то более неуместное, чем китайские лавки с местными фруктами и овощами.

Семейное дело

Сэр Джеймс Брук закончил не так плохо, как Карнеган и Дрэвот в финале киплинговского рассказа «Человек, который хотел быть королем», для коего он послужил прообразом: его не распяли и не сбросили в пропасть. После не менее чем трех сердечных приступов сэр Джеймс скончался в 1868 году, не оставив законного наследника. Он назначил преемником одного племянника, но потом передумал в пользу другого, вдобавок изгнав первого. Потомки Брука до сих пор наведываются в Саравак, где им устраивают теплый прием.

Брук, несомненно, поразил воображение не только своего, но и последующих поколений Англии: Фрейзер включил его в книгу «Флэшмен под каблуком» в 1977 году. У него были задатки и мощь, какими должны обладать настоящие правители. Деревенские старухи его почувствовали, и в современном Кучинге по-прежнему можно это ощутить. Раджи остались в прошлом, но люди со своей верой, джунгли, орангутанги в ветвях и дельфины в море – в них семангат Саравака.