Это был ничего не обещающий разговор. Я наткнулся на своего бывшего начальника, издательского магната Джона Брауна, на Портобелло-роуд. «Почему бы тебе не поехать в Эфиопию?» – спросил он, упомянув что-то про горный хребет Сымен. Я издал пару звуков, обозначавших энтузиазм, но не больше, чем «надо бы пообедать вместе», после чего отправился по своим делам.

Тем не менее, вернувшись домой, я решил посмотреть на Эфиопию. Нашел картинки Сымена, сосредоточенно изучил изображения невероятных пейзажей и поглазел на внешне хилую столицу Аддис-Абебу. Вскоре меня зацепило. Я отправил письмо Джону, сообщив, что я в деле, – и вот мой дневник, который я начал вести с того момента.

Два месяца до отъезда

Все, что я знал на тот момент об Эфиопии, почерпнул благодаря фестивалю Live Aid: голод, Боб Гелдоф говорит «к черту адрес», а Фил Коллинз играет на «Уэмбли», потом садится в самолет и барабанит где-то в Штатах. Пора прошерстить интернет: Сымен выглядит потрясающе, еда на вид не особенно впечатляет. Я примечаю нечто под названием «инжера» (хлеб, который выглядит как довольно грязная губка) – и это главное местное блюдо.

Тактично ли судить о качестве еды в стране, в которой свирепствовал голод? Как кулинарный журналист, я не хотел бы учитывать такие вещи, но и обойти их не получается.

10 дней до отъезда

Я навещаю Джона в его модном логове в Ноттинг-Хилле и знакомлюсь с другими участниками путешествия. Это финансисты, издатели, банкиры, инвесторы. Нам предстоят в основном пешие походы, ночевки в палатках и экскурс в благотворительную деятельность Camara. Ее основная идея заключается в том, чтобы убедить представителей коммерческих организаций пожертвовать старые компьютеры, которые Camara ремонтирует, а потом рассылает по всему миру, оборудуя ими школы. Мы посетим несколько школ и увидим, как компьютеры могут изменить жизнь молодого поколения. Мы пьем великолепное вино, макаем хлебные палочки в сочный свекольный соус и пригоршнями жуем пармскую ветчину.

5 дней до отъезда

Оформление моей визы заглохло, и меня вызывают в эфиопское посольство в Гайд-парк. Мужчина интервьюирует меня в промозглой комнате с темной деревянной мебелью и полупустыми полками для книг. Он спрашивает меня о путешествии и о том, собираюсь ли я написать о нем. Записывает все мои ответы в маленький блокнот, потом рассказывает об эфиопской лисе и о том, как хороша там еда, особенно инжера. Я бодро киваю, после чего мне ставят штамп в паспорт.

День первый

Мы прилетаем в Аддис-Абебу и на двух небольших автобусах добираемся через весь город в отель. Все вокруг выглядит недоделанным: тощие здания, серые бетонные остовы в бамбуковых строи­тельных лесах. Повсюду встречаются большие, блестящие, почти пластиковые здания, и наш о­тель из таких. Здесь живет эфиопская футбольная сборная, их жены, девушки и дети плавают в бассейне на крыше.

На завтрак у меня черный кофе, печальный круассан (пока не инжера) и местная газета с броским заголовком в левом верхнем углу о том, что кого-то повесили, и главным материалом об автокатастрофе с фотографией человека, вылетевшего через лобовое стекло.

Потом мы посещаем начальную школу «Иерусалим». Там простые одноэтажные здания столпились вокруг пыльного двора, и нас провожают в одно из помещений, на котором снаружи висит клочок бумаги с надписью «Компьютерный класс». Дети собираются у парт и смотрят на компьютеры – смесь старомодных Dell с толстым корпусом и других похожих машин.

Нас встречает главный ассистент. «У нас по 50 учеников в классе, – рассказывает он. – Школа переполнена. Но мы очень благодарны Camara, они дали нам 25 компьютеров. Правда, мы ждем еще», – добавляет он с нахальной улыбкой, и мы смеемся.

Компьютеры не подключены к интернету, но на каждый загружена «Википедия» вместе с играми на развитие грамотности и счета. Благодаря им дети, у которых почти нет книг, имеют доступ к знаниям. В школе, где лишь несколько учителей, игры позволяют детям проходить тесты и автоматически получать оценки. Для такого места это поразительные возможности: в гигантском городе Аддис-Абебе компьютеры есть всего в десяти школах.

Одна из причин нашего визита – юбилей: Джон Браун, президент Camara UK, этой поездкой отмечает двадцатый отправленный контейнер с компьютерами. Для Эфиопии это значит, что скоро 6000 компьютеров доставят в 1500 школ, а всего в мире уже 50 тыс. компьютеров подарили знания и навыки XXI века 700 тыс. детей.

На крыльце школы я поболтал с ирландцем Джоном Фитцсимонсом, председателем совета директоров благотворительной организации. «Нас связывают три вещи, – говорит он о коллегах-­путешественниках, уважаемых и успешных мужчинах и женщинах, поддерживающих организацию (именно их я и повстречал тем вечером в Ноттинг-Хилле). – Нищета неприемлема, образование – лучшая возможность помочь из нее выбраться, а технологии – залог превращения. За год мы отправили 3000 компьютеров в школы, и это повлияет на жизнь примерно 65 тыс. детей, которые получат более качественное образование и ключевые навыки для будущей работы и лучшей жизни».

Вернувшись в класс, я говорю с учеником, ищущим что-то в «Википедии». «Компьютеры важны для нас, потому что они делают мир меньше», – рассказывает он.

После мы собираемся в тени раскидистого дерева за складом, куда привозят компьютеры и где их чистят и сортируют. Правительственный чиновник в большом коричневом костюме х­одит вокруг с важным видом и произносит речь. «Мы – бедная страна, – говорит он. – Мы сможем развиться только благодаря образованию. А без компьютерных классов качественное образование невозможно». Разносят большие кружки с пенистым холодным пивом. Тут есть шведский стол с острыми кусками ягнятины и рисом – но пока никакой инжеры.

День второй

На следующее утро, до рассвета, мы поехали в аэро­порт, где я попробовал божественно нежный омлет, приправленный зеленым чили, с чудесным соусом и щедрой чашкой кофе. Мы летим в Гондер – город, выполняющий роль ворот к Сыменским горам, летим над роскошными плато с беспорядочно разбросанными полями всевозможных оттенков зеленого и коричневого. Это не голодная страна из рассказов Live Aid. Я узнал, что по статистике в Эфиопии такой же объем осадков, что и в Лондоне.

Мы едем в Гондер мимо зеленых полей, вблизи оказавшихся еще роскошнее. Часть кукурузы собрана, надо чередовать посев и жатву. Зерна мелют жерновами, которые приводятся в движение быками, а тех, в свою очередь, погоняют фермеры с деревянными рогатинами. По дороге мы проезжаем мимо групп людей – одни из них несут на голове большие корзины, другие пасут скот.
Вскоре хижины и дома окружают дорогу, и мы оказываемся в Гондере, где получаем пропуска на гору. Мы обедаем в кафе, я ем карри с говядиной и (наконец-то) инжеру. Когда ее приносят, я внимательно ее изучаю, учитывая, что по определению это якобы хлеб. Она подается свернутой, она серая и резиновая. Она не только выглядит как обратная сторона ковра, но, полагаю, такая же на вкус. Карри с говядиной – это горшок с мясом в темном соусе, где маленькие куски кости смешаны с ошметками жесткого мяса – слишком жестко, да еще и сдобрено острыми специями. Так что я не ем.

Потом вспоминаю, где я и что я делаю, – в этой стране бедность настолько очевидна, люди так страдали, чтобы прокормиться, что на каждое Рождество по радио звучит песня об их тяжелой участи. Кто я такой, чтобы презрительно отвергать еду, щедро расставленную на столе перед компанией богатых людей, обсуждающих и отвергающих рестораны как нечего делать? Мне стыдно за свои привилегии и стыдно за роскошь иметь чувство стыда.

После бесконечной экскурсии по древним фортам города небольшая часть нашей компании проводит вечер в баре, где есть караоке. Каждая песня бьет пульсирующим, гипнотическим и громким ритмом, люди в помещении танцуют, тряся плечами с невероятно высокой скоростью.

День третий

На следующий день мы отправляемся в пеший поход. Дорога поднимается в гору, и я иду впереди, следуя за гидом со старой винтовкой и еще более застарелым и мощным козлиным запахом. Мы идем по исхоженной тропинке вдоль горного гребня, чей склон обрывается и тянется вниз на сотни метров слева от меня. На многие километры вокруг простираются горы, равнины и не видно почти никаких признаков жизни.

Мы останавливаемся на обед, а стервятники вьются над нами, будто в страшной сцене из «Властелина колец». Едва заметишь тень – и вот один из них уже пикирует и крадет твой сэндвич, что не так плохо, учитывая сухость хлеба (на этот раз не инжеры) и жесткость мяса. Мы быстро продолжаем путь. Через четыре часа добираемся до лагеря. Я нахожу временную замену душу – тонкий горный ручей с ледяной водой. Ужинаем у костра. Мы поем песни, пьем виски, после чего забираемся в палатки, где проводим холодную и бессонную ночь.

День четвертый

На следующий день, когда мы уплетаем солидные омлеты в промозглых палатках, я узнаю, что, хоть я и не много спал, у остальных была еще более неприятная ночь: с бурлением в животе и обременительными вылазками из палатки в кусты. Как только восходит солнце и согревает наши спины, мы гуляем еще несколько часов по прекрасным травянистым равнинам, после чего на автобусе доезжаем до Лалибэлы. Там вы найдете огромные древние церкви, выдолбленные в камне. Мы посещаем 12 из них, хотя мне кажется, что двух было бы достаточно.

Потом отправляемся в еще одну школу. Мы приходим как раз во время перемены, и я вижу невероятную картину: учителя в белых куртках размахивают большими палками, а потом бьют ими учеников, «поощряя» их вернуться в класс. Когда я прохожу мимо окна одного из классов, несколько подростков окликают меня. У нас возникает диалог: «Ты откуда? Какой у тебя адрес электронной почты?» – который прерывается, когда один из учеников получает удар палкой по голове от своего учителя. Ускорив шаг, я иду в компьютерный класс.

Здесь я знакомлюсь с 16-летней девочкой, которая встречает нашу группу в своем классе, изящно одетая в национальный костюм своей страны. «Меня зовут Гэаэтелеаулмесаи, – говорит она. – Добро пожаловать в нашу школу, среднюю школу Святого Лалибэлы. Мой любимый предмет – физика. Когда-нибудь я стану премьер-министром Эфиопии. Я усердно тружусь в школе, как и все мои друзья. Мы хотим добиться больших успехов и сделать нашу страну лучше, независимой от помощи остального мира. Но нам нужна ваша помощь. У нас мало книг, мало ручек и мало учителей. Теперь у нас есть компьютеры, и спасибо вам за это, но я хотела бы вас попросить помочь нам достать еще».

Перед ужином я отправляюсь на пробежку, и вскоре ко мне присоединяются восемь детей (будто я Форрест Гамп), они сопровождают меня вниз по горе, а потом вскарабкиваются по склону холма назад к отелю, в который я, боюсь, никогда не вернусь.

Вечером у нас ужин в ресторане, похожем на ржавую постройку из «Безумного Макса». Заведением заправляет шотландка по прозвищу Безумная Сьюзи, и там, рассевшись вокруг огня, мы заглатываем запеканку из мяса с картошкой. Она рассказывает мне, что готовка тут – целая эпопея: «Я нигде не могу достать молока, сыра, сливок, масла или рыбы». Поэтому, чтобы помочь себе на кухне, она посадила гранатовое дерево, оливки, бананы, авокадо и папайю. Ее ресторан называется «Бен-Абаба» (цветочный холм), и там мы пробуем лучшую еду за все путешествие. Завтра мы вернемся домой к пармской ветчине и свекольному соусу, вкус которых никогда больше не будет прежним.