Беседа со знатоком. Глеб Давидюк
Заместитель председателя правления ФГ БКС по розничному бизнесу Станислав Новиков начинает новую серию интервью в SPEAR’S Russia. Его собеседниками будут становиться настоящие инсайдеры, тяжеловесы, влияющие на повестку дня в своих областях. На самые первые вопросы ответил глава iTech Capital Глеб Давидюк.
Глеб, помню один давний материал, в котором ты рассказывал про private equity и сам себя назвал Бабой-ягой этого рынка. Ты все еще она или уже Кощей Бессмертный?
Ну конечно же, я уже давно не Баба-яга, на Кощея Бессмертного тоже пока не претендую, однако в этих аллегориях есть определенная логика: в нашу индустрию приходят с ощущением сказки, и за годы работы неминуемо сталкиваешься с огромным количеством негодяев.
Не все фонды долго прожили, а ты не вылетел и преуспеваешь на этом рынке уже лет 20.
Я действительно «староват» – с 1995 года в индустрии, однако, как у нас говорят: «…Private Equity is an industry with high barriers to entry as well as high barriers to exit…» C возрастом и профессиональным опытом приходит мудрость, умение уступать, что в нашей профессии – одно из самых главных достоинств.
Само слово «венчур» несет сегодня много негативных коннотаций: это не гарантированная доходность, это чистый риск. Почему же мы должны на это соглашаться?
Инвестируя в венчур, нужно понимать, что это определенная категория активов, которая так или иначе несет в себе высокую степень риска, поэтому его не может быть мало или слишком много, его должно быть ровно столько, сколько позволяет принять ваша инвестиционная стратегия. И ты, конечно, больше меня знаешь о портфельном менеджменте и о риск-менеджменте. Высокие риски обещают, но не гарантируют высокую доходность, и в этой связи венчурный капитал должен быть в повестке дня любого институционального инвестора в рамках, определенных стратегией портфельного менеджера.
Private equity – это прерогатива состоятельных клиентов?
Чем состоятельнее клиент, тем управляемее и взвешеннее процесс инвестирования, поскольку процесс принятия решений более системный и управляемый. Крупный клиент инвестирует институционально и подходит к инвестициям через теорию аллокации капитала, портфельную теорию и прочий инструментарий профучастника рынка ценных бумаг. Инвесторы с низким чеком, как это описывают в предвыборных лозунгах, во многом голосуют сердцем, принимая решения о прямых инвестициях, основываясь на собственных ожиданиях и интуиции. Такой подход очень распространен в России и несет гораздо больше рисков по сравнению с институциональным инвестированием.
Что такое маленький инвестор? К тебе можно прийти с одним долларом?
В интернете сегодня можно все. Даже один доллар можно потратить на то или иное ICO, записав себя в число криптовалютчиков-интуитов. Инвестировав 50 тыс. долларов, уже можно считаться бизнес-ангелом и позволить себе не одну, а даже несколько небольших сделок. У меня порог входа в наш новый фонд – 2 млн долларов, поскольку основная специализация фонда – это несколько индустрий в рамках интернет-пространства для инвестиций в растущие и уже сформированные бизнесы. Ритейл, о котором я говорил, как класс и инструмент в рамках стандартной фондовой конструкции мне не потянуть, потому что наш инвестиционный продукт во многом требует персонального подхода к каждому участнику. Если же «поговорить» с каждым, у кого есть 50 тыс. долларов, в режиме 24/7, времени не останется ни на что. Поэтому есть рамки, определяющие эффективность бизнес-процессов, выходить за которые никак нельзя. Мои расходы – это команда управляющих, отчетность, аналитика, администрирование. Если же у тебя маленький фонд для маленьких клиентов, ты просто не сможешь им качественно управлять, предполагая, что прозрачность и бизнес-процессы должны соответствовать уровню, принятому в индустрии Private Equity & Venture Capital.
Венчур – это в основном инвестиции в digital?
На венчурном рынке есть несколько секторов. Есть так называемые цифровые технологии, есть биотехнологии. Биотех в России только начинает свой путь, в то время как в Америке и Европе он уже достаточно развит. Дело в том, что для него нужны определенные регламенты, регулирующие вопросы создания и подтверждения добавочной стоимости в биотехнологических проектах на разных этапах их развития. Предполагаю, что когда-нибудь выравнивание мировых и российских регламентов подтолкнет развитие биотеха в нашей стране. В цифровых технологиях все несколько проще и барьеры для входа ниже, правила игры по всему миру похожи и дают возможность капиталу оборачиваться намного быстрее по сравнению с традиционными индустриями. Чем выше оборачиваемость – тем проще входить в проект: ты всегда понимаешь, как и когда хочешь из него выйти, потому что выход из проекта – наш основной источник заработка.
Не могу не спросить тебя о криптовалютах. Я правильно понимаю, что в digital-мире криптовалюта – это инвестидея номер один?
Ты понимаешь неправильно. Криптовалюта лишь инструмент, позволяющий прикоснуться к криптомиру. А мир этот существует вокруг технологии блокчейна, внутри которой есть несколько платформенных решений, а уже внутри них – история, связанная с транспортом, позволяющим безопасно передавать пакеты информации, которые и можно назвать криптовалютами. Сегодня криптовалюты популярны, так как очень волатильны, создавая большое подспорье заскучавшим на рынке ценных бумаг трейдерам, а также у них большой потенциал роста, который подталкивает многих инвестировать вдолгую. Тут появляется шанс оказаться у основания чего-то великого: это то, о чем мы все мечтаем, когда читаем о людях, вкладывавшихся в Facebook, Google, Apple на ранних стадиях. И вот появилось подобное окошечко, зарождающийся криптомир, где даже с чеком в 10 долларов есть шанс поучаствовать в успехе.
Мы начали с того, что венчур – это риск. Но и твоя долговечность, и огромное количество твоих инвесторов подтверждают, что подход у тебя системный. Что это слово значит в твоей индустрии?
Системность в моем случае – это «опыт, сын ошибок трудных». Я пережил в этой индустрии не один кризис, находясь в России, поэтому, отбирая и формируя портфель, могу себе позволить учитывать прошлые ошибки и на них учиться. Принципиальны для меня размер сделки, команда, стадия входа. Мы стараемся в меньшей степени рисковать на ранних стадиях и идем в более-менее зрелые проекты, пусть они и вряд ли принесут десятикратный возврат. Есть подход, связанный со сроком жизни инвестирования. Любая сделка – это не меньше чем три-четыре года, такова объективная реальность, исходя из этого ожидания и надо строить свой инвестиционный портфель, принимая чуть больше риска в начале инвестиционного периода и снижая его уровень через три-четыре года после начала инвестирования, если вы управляете инвестиционным фондом закрытого типа.
Наша работа – искать, анализировать и предлагать инвесткомитету только те сделки, в которые верим лично мы, менеджеры фонда. Наш инвесткомитет состоит из тех, кто так или иначе имеет отношение к фонду. Собирая состав инвесткомитета первого фонда, я сначала планировал привлечь в него самых умных, потом самых крупных инвесторов, а потом понял, что во многом эти категории пересекаются, да и понятие весомости вклада для каждого разное, поэтому по итогу решил приглашать всех своих соинвесторов и не ошибся: несмотря на большой состав участников первого фонда, более 30 партнеров, на инвесткомитете каждый раз собирается не более 10–11 человек, которым интересны наши бизнес-процессы и которые всегда могут оппонировать в дискуссиях при принятии тех или иных инвестиционных решений, а это именно то, чего я жду от подобного органа управления.
Если не секрет – какие сделки были самыми успешными в рамках фонда? Что принесло максимальные дивиденды?
Дивидендный поток в фонде достаточно стабильный, так как портфель вполне себе сбалансирован: все наши портфельные компании прибыльные, половина из них платит дивиденды. Конечно, есть потенциальные звезды, о которых вы в скором времени услышите, однако выделять кого-то особо я пока не хочу, так как искренне верю в кратный возврат по большинству наших сделок. Многие наши компании – это уже состоявшиеся бренды рунета, некоторые из компаний претендуют на пьедестал почета в мировом масштабе.
Какие направления венчурного инвестирования кажутся тебе самыми перспективными?
Биотех сразу выносим за скобки – я туда ни разу не инвестировал, это другой «лес» с другой «флорой и фауной», в котором свои герои. Мы же специализируемся на сегментах AdTech, Big Data, Travel и FinTech. В каждом из них свои тренды, свои игроки и возможности для арбитража. Безусловно, интересны блокчейн-технологии как отдельный сегмент внутри сектора FinTech. Интересно развитие новых технологических ниш, например, сегмент LegalTech. Конечно, интересны проекты, связанные с обработкой больших данных, ведь не зря говорят, что данные – это вторая нефть. Мы построили сети, проложили кабели, информация потекла. Теперь наступает эра обработки информации, превращения ее в продукт, приносящий живые деньги. Все, что происходит вокруг тусовки математиков, продуктологов, прогнозистов и всяких других чародеев, – на мой взгляд, очень интересно.
География твоих инвестиций не ограничивается только Россией? Какие рынки для тебя самые перспективные?
Мы достаточно оппортунистичны и вкладываем туда, где можно заработать. География и инвестиций, и инвесторов у нас широкая. Россия, при всем к ней уважении, – довольно маленькая страна, и мы достаточно хорошо ее изучили. Как вы знаете, единственные границы в интернет-мире сегодня – языковые, поэтому в рамках русского языка мы инвестируем в Штаты, Таиланд, Африку и Европу и, выражаясь на великом и могучем, ищем родственные души, доказавшие миру свою состоятельность.Так как мы говорим по-русски, с русскими проще общаться и договариваться. Традиционно Россия и СНГ поставляла и поставляет миру качественных разработчиков. Многие из россиян успешно тестируют и развивают свои бизнесы за рубежом, покоряя просторы мирового интернета. Нам по пути именно с ними, мы говорим на одном языке, и ментально с нами легче договориться об условиях соинвестирования.
Какую роль во всем, что ты делаешь, играют частные банки и зачем они тебе, а ты им?
Я переводчик с инвестиционно-банковского языка на худи-кроссовочно-айтишный. Банки помогают мне эту функцию перевода осуществлять. Партнеры в лице семейных офисов, private-банкиров и прочих участников экосистемы капитала – это gate keepers для меня. В сутках всего 24 часа, это естественное ограничение для любой профессиональной деятельности, все объять невозможно, и банкиры – прекрасный канал для возможных взаимовыгодных партнерств, от образовательных до инвестиционных. Плюс тема интернет-инвестиций и массовой дигитализации сознания настолько популярна, что я научился рассказывать обществу и партнерам о ней намного проще, чем те, кто стоит у истоков технологических прорывов и понимает в ней на порядок больше меня.
Как простому инвестору вложиться в твои проекты? Как выйти на эти интересные решения, которые вы так здорово отбираете?
Если это family office – проще позвонить мне или написать, мы встретимся, и я подробно расскажу об условиях инвестирования. Если это ритейловый инвестор с низким чеком – ему проще прийти к тебе в банк и попросить тебя оказать ему услугу по структурированию его участия через продукт, который можно поставить на банковский desk, – именно то, что мы с тобой давно обсуждаем. Мы открыты ко всем формам кооперации, стараемся быть максимально прозрачными, у нас достаточно простая система отчетности, можно оценить все, что мы делаем и что могли бы сделать. Для меня это некая дополнительная нагрузка, однако моим соинвесторам это нужно. Так что тем, кто хочет покопаться в нашей песочнице, я даю такую возможность, и лопатку даю, и грабли. Если говорить о желании стать самостоятельным интернет-инвестором в свободное от основной работы время, то, мне кажется, проще пойти в казино. Шансов заработать будет существенно больше. Изменения в цифровой индустрии так часты, что, не занимаясь ею 24 часа в сутки, всегда будешь опаздывать на поезд с бесконечно малым шансом впрыгнуть даже в последний вагон.
Что в последние два-три года происходит в венчуре?
Сейчас стало модно говорить о пузыре всего, и слово это звучит слишком часто. PE&VC как инвестиционный инструмент – достаточно изученный класс активов, такой же, как недвижимость, бонды или депозиты. Со своими правилами, своим структурированием, большим количеством игроков и сервис-провайдеров. Скажем так: внутри секторов, в которые венчурные капиталисты инвестируют, могут наблюдаться истории, связанные с пузырями, интерес к которым движим не системностью, а жаждой быстрой наживы. Эта жажда всегда ведет к пузырям, вне зависимости от того, МММ это или ICO.
Где границы частного и институционального?
Частник – это Иван Иванов с аппетитом к риску и желанием угадать тот или иной тренд, инвестируя в команду, а порой и не одну, молодых и, как ему кажется, перспективных ребят. Иногда частные инвесторы инвестируют в фонды, как правило, в образовательных целях, и, на мой взгляд, это совершенно правильно. Управление частными деньгами требует, наверное, чуть большей прозрачности. С частными инвесторами нужно научиться работать, мне кажется, что у меня это получается. Институциональные деньги, как правило, крупнее и менее подвержены «эмоциональному» подходу при принятии инвестиционных решений. Как профессиональный управляющий могу сказать, что можно получить одинаковое удовольствие от управления и теми и этими деньгами.
А если вы захотите войти в синдикат с каким-нибудь гигантским фондом из Долины, а он от вас отвернется, потому что деньги частные, да еще и российские?
Давай сначала о синдикатах: например, какой-нибудь солидный институциональный инвестор аллокирует средства в ряд разных инвестиционных фондов в полном и правильном соответствии с принципами портфельного менеджмента. И вот он получает отчеты из этих инвестиционных фондов, и оказывается, что все эти фонды инвестировали в одни и те же активы, так как синдицировали их, рассказывая на своих инвесткомитетах о том, что, мол, они риски делят, потому как сделок хороших значительно меньше, чем доступных денег. И летят все эти принципы портфельного менеджмента к чертям, ибо не мог контролировать институциональный инвестор процесс инвестирования, так как не его это прерогатива. Поэтому не стану я в трезвом уме впрыгивать в чужие синдикаты без весомых на то причин. Как правило, мы занимаем активную инвестиционную стратегию, контролируя инвестиционный процесс на всех его стадиях, и синдикация – это скорее инструмент увеличения размера сделки либо выполнения условий соинвестирования, которые иногда выставляют наши партнеры для того, чтобы у них всегда была сама эта возможность – улучшить их экономику. А что касается происхождения денег, русские они или нет, я не думаю, что это играет какую-то весомую роль в нашем случае. Мы – международный инвестор, и деньги, которыми мы управляем, вполне себе международные: и русские, и бельгийские, и французские. Процедуры проверки на «чистоту» KYC, AML, FATCA и прочие процедуры наши партнеры проходят, так же как и любые другие международные игроки. В этом смысле скорее профессиональная репутация управляющего может помешать стать участником синдиката, чем природа его капитала.
Многие фонды так и живут пассивно, работая точкой входа.
Да, это своеобразная инвестиционная стратегия, и она вполне имеет право на жизнь. Тут скорее важен персональный бренд и умение убедить великих «пустить» тебя в тот или иной раунд. На мой взгляд, такая стратегия менее затратная, поэтому плата за управление и успех должна быть существенно ниже рыночной, ибо управление тут опосредованное, а в успехе ты во многом зависим от тех, кто является lead-инвестором. С этим подходом сегодня во многом справляются private-банкиры, успешно выполняющие функции синдикаторов тех или иных сделок, ничем особо не рискующие и не несущие никакой ответственности за будущее проинвестированных компаний.
Какие типы инвестирования, помимо венчура, тебе близки? Куда ты сам инвестируешь?
В этом смысле я плохой клиент для private-банкиров – вкладываю только в свои фонды, поскольку весь мой капитал – своеобразная гарантия для моих партнеров, обеспечивающая взвешенность принимаемых мною решений.
Ты не всегда инвестировал в технологии, были и другие проекты. Почему ты пришел именно туда?
В 2010 году один из первых моих партнеров по фонду Сергей Солонин предложил инвестировать в интернет. Это было совсем не случайно – у нас тогда была инвестиция в компанию «Элекснет», которая конкурировала с группой ОСМП Сергея. Мы были соперниками, но тем не менее хорошими приятелями. Сергей сказал: «Мы у себя в ОСМП оказываем услуги по пополнению счетов растущему числу молодых интернет-компаний, наверняка вы в “Элекснете” делаете то же самое и видите рост сегмента, почему бы не инвестировать в него?» Сначала я отказался, а потом, как любой выпускник бизнес-школы набитый знаниями и аппетитом к риску, согласился.
У тебя есть бумажные деньги в кошельке или ты платишь только биткоинами?
Стараюсь ими вообще не платить – каждая такая покупка может стать золотой, я ее потом себе не прощу. Я инвестирую вдолгую. Рубли и валюта могут идти вверх, а могут вниз, я прожил не один кризис и знаю, что стоимость фиата, как и золота, в ближайшую пятилетку вряд ли кратно вырастет. Стоимость биткоина вырастет кратно, я в этом был уверен несколько лет назад, уверен и сегодня.
Будет ли нужен Глеб Давидюк, чтобы через 20 лет отслеживать рынок, прогнозировать и принимать решения, или алгоритмы сами справятся?
Думаю, будет. Большинство решений, которые мы принимаем как инвесторы, субъективны и основаны на природе человеческих отношений. Слово «команда» для нас – далеко не последний элемент в цепочке принятия инвестиционного решения. До тех пор, пока в нашем бизнесе присутствует этот субъективный фактор, будут нужны профессиональные управляющие, способные действовать нестандартно, зачастую против, казалось бы, понятной математической логики. А вот инвестиционные циклы, наверное, сожмутся, они уже сжимаются. Многое будет зависеть от доступности и ликвидности капитала. Я уверен, что с увеличением капитала в индустрии, упрощением инвестиционного процесса инвестиционный цикл станет короче, оборачиваемость капитала увеличится, риск и закрытость индустрии значительно уменьшатся.
Источник: SPEAR'S Russia #11(73)
С акцентом на семейном банкинге
Забота об интересах не только самого клиента, но и членов его семьи – очевидный и набирающий обороты тренд. Выйдя за рамки private banking, он становится все более распространенной практикой в сегментах Top Affluent и Affluent, констатирует начальник управления по работе с премиальными клиентами Private Banking ВТБ Дмитрий Титов.
Александр Хенкин: «Работа с крупным капиталом прежде всего искусство»
Как изменился премиальный сегмент, какие активы интересны состоятельному инвестору, в чем преимущества работы с небольшими компаниями, WEALTH Navigator рассказал генеральный директор инвестиционной компании General Invest Александр Хенкин.
От риска – к простым и понятным инвестрешениям
Александр Икрянников, директор направления частного банковского обслуживания банка ДОМ.РФ, – о том, как индустрия private banking и состоятельные клиенты справляются с последствиями недавних вызовов и чего ждут от ближайшего будущего.
Неустойчивое развитие?
Вероника Жукова – об академических сомнениях в пользе инвестиций воздействия и решительном настрое западных практиков, а также о трудном выборе источников финансирования, который встает перед создателями российских стартапов.
Прагматичный романтик, седлающий единорога
Максим Спиридонов – редкий для России тип стартап-менеджера и технологического предпринимателя, сумевшего пройти все ступени классического венчура – от создания компании до ее продажи стратегическому инвестору. Последние два года, после выхода из «Нетологии-групп», которую Максим создал и развивал в течение 10 лет, он строит сообщество предпринимателей особого склада и новую децентрализованную корпорацию, которая – он надеется – может стать «единорогом». Как научиться оседлывать тренды, почему бизнес не может быть только о деньгах, но обязательно – с романтической подкладкой внутри и при чем здесь глобальная проблема одиночества, он рассказал в интервью Владимиру Волкову.
Планка за горизонтом
Построив крупную международную управляющую компанию, ресторатор, совладелец GagarIn Group Виктор Гор занят новой стройкой – формирует вокруг себя успешное предпринимательское сообщество и благоприятную окружающую среду. О том, кто главный враг ресторана, в чем секрет долгосрочного партнерства, а также зачем надо любить собственные ошибки, ставить цели за горизонт и завышать планку для детей, он рассказал в интервью Владимиру Волкову.
Как важно быть несерьезным
Режиссер Юрий Муравицкий работает в самом сложном жанре: он ставит в театре преимущественно комедии. Его спектакли словно главы энциклопедии мировой смеховой традиции. Смех, как нам объяснил философ и культуролог Михаил Бахтин, устремлен к постижению истины ничуть не меньше серьезности: он разрушает всякую однозначность, вскрывает противоречия, создает пространство амбивалентности. Жанр же комедии помогает Юрию Муравицкому добраться до сути того текста, который он ставит на сцене, посмотреть на него с нового ракурса, увидеть ранее не замеченное и не проявленное. О важности иронии для общества, театре, который утоляет все печали, и оперном дебюте на Камерной сцене Большого театра Юрий Муравицкий рассказал в интервью WEALTH Navigator.
«Изучение богатых россиян проливает свет на мысли глобальных элит»
После прочтения книги «Безумно богатые русские» у редакции WEALTH Navigator возникло немало дополнительных вопросов к автору. Элизабет Шимпфёссль любезно согласилась ответить на них во время пространного интервью.
Аукционный марш быков и минотавров
Ксения Апель напоминает о значимости и стоимости Пикассо не для того, чтобы в очередной раз напугать ценами, а чтобы привлечь внимание к его доступности. Вернее, к доступности его керамики и графики.
Обогнать инфляцию
Коммерческая недвижимость остается надежным защитным активом, по какому бы сценарию ни развивалась экономика. Но подходить к выбору объектов для инвестиций нужно с умом. На что обратить особое внимание, рекомендует Руслан Надров, управляющий по коммерции компании СФН.
Самоидентификация. Дорого
Большинство состоятельных коллекционеров покупают искусство, не думая об этом как об инвестиции. Далеко не все из них согласятся с мыслью, что это вообще имело какой-то финансовый смысл. Однако арт-рынок намерен расти, а хайнеты готовы тратить. Где, как и зачем они это делают, изучали в совместном исследовании Art Basel и UBS.
О времени арт-рынка
Валерия Колычева размышляет об инвестиционной привлекательности произведений искусства, проверяет на прочность идею о том, что при правильном подходе арт-рынок обыгрывает фондовый по потенциальной доходности, и Измеряет «справедливость» аукционных результатов в мысленном эксперименте.
Оставить комментарий