Сходство названий «барокко» и «рококо» не случайно. Эти стили связаны на глубинном уровне, их роднит нетерпимость к прямым линиям и углам, любовь к иллюзиям и обманкам, играм с пространством и нашим восприятием. Но рококо избавляется от тяжеловесности, вычурности и перегруженности барокко. Ключевые слова для определения рококо – «легкость», «изящество», «игривость». Важно и то, что рококо – искусство абсолютно светское и элитарное, созданное для аристократии. Но при этом легкость заворожившего Европу стиля рококо – иллюзия, за которой стоит многовековая культура и предчувствие трагедии Великой французской революции.

Утонченную атмосферу французского рококо замечательно передает анекдотический эпизод. Однажды Людовик XV приехал на мануфактуру Севр. Во время визита король заметил, как один из придворных незаметно положил в карман небольшую чашечку. На следующее утро к этому придворному пришел посыльный от короля, вручивший коробочку и записку со словами: «Вчера вы кое-что забыли». В коробочке лежало блюдце.

Этот стиль родился из стремления к комфортной частной жизни, наполненной любовными переживаниями, которым, впрочем, не стоит предаваться с чрезмерной серьезностью. Рококо вообще не склонно обращаться к серьезным сюжетам. Зрителю являют то, что приятно глазу и может доставить наслаждение. Именно наслаждение и комфорт особенно важны для этого времени.

Культ изящества и комфорта

Синоним рококо – рокайль. Само это слово отсылает к особому виду отделки интерьера раковинами. Вообще, мотив раковины будет одним из основных, как и S-образная линия, которую английский художник XVIII века Уильям Хогарт в трактате «Анализ красоты» назвал «линией красоты».

Стремление к удобству изменило даже иерархию искусств. Если прежде, в эпоху «короля-солнца» Людовика XIV, главенствовала архитектура, то теперь для создания приятной среды все средства хороши и декоративные искусства приобретают гораздо большее значение. Обратим внимание, что архитектуры рококо как таковой не существует в смысле решения фасадов. Просто ордер (колонны, фризы, карнизы, фронтоны) теперь играет второстепенную роль. Зато рококо меняет представление о планировке: на смену анфиладам приходят изолированные комнаты. И это тоже отражает тенденцию перехода от жизни на виду к жизни камерной, со своими секретами.

Оформление интерьера, наполнение его всевозможными очаровательными безделушками и кунст­штюками – прерогатива рококо. По сравнению со стилем Людовика XIV теперь в интерьерах гораздо больше воздуха. Меняется гамма, в почете нежные сложные розовые и голубые оттенки. Как правило, их нельзя описать одним словом, это будет оливково-кремовый или лилово-жемчужный. Появились оттенки с такими замысловатыми названиями, например, как «цвет бедра испуганной нимфы».

Именно в период рококо возникла привычная нам мебель. Во-первых, она буквально стала «мебелью», то есть мобильной. Мебель барокко была очень тяжелой, массивной, архитектуроподобной. Во-вторых, рококо чрезвычайно расширило мебельный спектр. Например, появились столы-тумбы у изголовья кровати; столы на колесиках для подачи пищи, кофейные и будуарные столики; столы для игры в карты, шашки, триктрак; туалетные и столики для рукоделия; столы для завтрака и обеденные; столики-бобики (по форме бобового зерна); секретеры, бюро, конторки и даже столы для особых случаев. В обиход входят всевозможные диванчики, канапе, кушетки, козетки, диваны для двоих, для ночного бдения, оттоманки, маркизы, которые назывались еще tête-à-tête. Одним из мебельных порождений рококо стал комод, само название которого переводится как «удобный».

Мебель рококо легко узнать по изящным изгибам ножек, нежным оттенкам, небольшим размерам, умеренному использованию позолоты. На антикварном рынке она представлена достаточно широко. К примеру, на аукционе Sotheby’s в мае 2020 года была выставлена пара кресел-кабриолет в стиле Людовика XV, выполненных в середине XVIII века. При прогнозируемой цене в 2000–3000 фунтов стерлингов кресла ушли за 5270 фунтов. Еще одним лотом стал гарнитур орехового дерева из кресел а-ля рен и стульев с гобеленовой обивкой на сюжеты басен Эзопа. Эстимейт составлял ­12 000–18 000 фунтов, но продали гарнитур за 8750 фунтов стерлингов. Похожие кресла а-ля рен 1755 года при эстимейте в 2000–3000 фунтов ушли с торгов за 1625 фунтов стерлингов. ­Очаровательный комод с отделкой маркетри мастера Пьера Русселя при прогнозе 2000–3000 фунтов был куплен за 7500.

В российских антикварных галереях встречаются предметы, которые продавцы относят к рококо (вопросы подлинности объектов не рассматриваются в этой статье). Так, в Москве сегодня можно приобрести французский рокайльный комод с мраморной столешницей за 1 млн 530 тыс. рублей.

Мануфактура короля

Но ключевым в палитре декоративных искусств в период рококо стал фарфор. Изобретенный в Китае удивительный материал завозили в Европу со Средних веков. Позже ост-индские компании получали сверхприбыли на торговле фарфором. Попутно в XVII–XVIII веках Европу захлестнула мода на все причудливое, странное, необычное. И восточный фарфор прекрасно вписался в эту тенденцию. Вспомним известный курьез, когда один из курфюстов пытался обменять полк драгун на восточный сервиз.

Европейцы, конечно, стремились раскрыть «китайский секрет». Еще до того, как в Саксонии в Майсене появилась первая в Европе мануфактура, выпускавшая настоящий, или твердый, фарфор, во Франции в конце XVII столетия был изобретен искусственный, или мягкий, фарфор. Внешне эти материалы ничем не различаются. Но у мягкого фарфора другой состав, в который входит сложная смесь веществ, заменяющих каолин, главный компонент настоящего фарфора. Благодаря этому мягкий фарфор можно обжигать при более низкой температуре, что позволяет использовать иные краски и ­глазури.

При Людовике XV в 1738 году фарфоровая мануфактура была основана в Венсенском замке. Вскоре она получила статус королевской, а в 1756 году ее перевели в Севр. Изделия Севра – вершина декоративно-прикладного искусства. К слову, у нас в Эрмитаже одна из лучших в мире коллекций французского фарфора XVIII века.

Свойства мягкого фарфора идеально соединились с рокайльной гаммой: в таком материале можно было получить фоновые цвета, недоступные другим мануфактурам. Самый известный и специфичный для Венсена-Севра – бирюзовый тон. Именно его чуть позже выбрала Екатерина II, когда заказывала в Севре знаменитый сервиз с камеями.

Другой популярный фоновый тон – зеленый. На упомянутом аукционе Sotheby’s в мае 2020 года севрская чашечка с блюдцем 1758 года с таким фоном (лот 94) была продана за 1250 фунтов стерлингов. Эти предметы декорированы одним из наиболее востребованных орнаментов Венсена-Севра – «зубом волка», состоящим из ленты треугольников со скругленной вершиной. Он же встречается на севрском подносе 1757 года с темно-синим подглазурным фоном, проданном на аукционе Sotheby’s в октябре прошлого года (лот 1310) за 2520 евро при прогнозе ­4000–6000 евро.

Характерно, что поднос украшен изображением птиц в резервах. Это не просто популярный декоративный мотив, а проявление духа Просвещения в искусстве. Вспомним, что в это время бурно развиваются науки, в том числе выходит многотомная «Естественная история» Жоржа Бюффона, и нередко изображения птиц буквально заимствуют из нее.

Уникальным типом продукции французской Королевской фарфоровой фабрики стали лепные цветы. Если визитной карточкой саксонцев из Майсена были лепные цветочки, украшавшие предметы сервировки и подножия фигур, то французы придумали выделывать отдельные натуралистичные цветы, которые создают иллюзию живого цветка. В качестве стеблей использовали бронзовые монтировки. Цветы также объединяли в букеты. Для большей убедительности такой обманки цветы могли дополнительно надушить парфюмерными эссенциями, как это сделала маркиза Помпадур, принимая монарха в резиденции Белльвю.

Отдельные цветы, букетные композиции самостоятельно и в качестве изысканного обрамления часов, подсвечников и так далее встречаются на антикварном рынке. Например, на аукционе Sotheby’s коллекция Димитрия Мавроматисса в июле 2008 года – лот 22, часы, дополненные галантной сценкой саксонского фарфора и венсенскими цветами, – была продана за 67 250 фунтов стерлингов при эстимейте 30 000–50 000 фунтов. А на парижском аукционе в ноябре 2020-го пара жардиньерок (лот 64) с небольшими букетами ушла за 4788 евро при эстимейте 6000–10 000 евро.

Самым известным и наиболее роскошным стал исполненный в 1748 году букет Марии-Жозефы Саксонской, супруги дофина Людовика Фердинанда, сына Людовика XV. Букет, состоящий из 480 (!!!) цветов, среди которых лилии, гвоздики, левкои, розы, маки и другие, был отправлен в Дрезден в качестве подарка отцу Марии-Жозефы – курфюрсту Саксонии и королю Польши. После сборки ансамбля стало ясно, что в таком виде его невозможно перевезти. Пришлось разобрать. Великолепный подарок получился несколько двусмысленным, поскольку демонстрировал превосходство французской мануфактуры. Букет хранится в Музее фарфора в Цвингере.

Чтобы изделия Венсена-Севра могли конкурировать с прочими предметами Мaйсена и других мануфактур, руководство французской фабрики предприняло целый комплекс мер. Во-первых, это привилегия на производство фарфора. По сути, она означала запрет на организацию фарфоровых предприятий внутри страны. Исключение было сделано только для трех ранее возникших небольших предприятий, которыми владели родственники короля.

Во-вторых, был организован экспертный совет, куда входили руководитель, отличавшийся рафинированным вкусом, и продавцы фарфора. Совет отсматривал эскизы будущих предметов и прогнозировал, насколько хорошо они будут продаваться. Во время ежегодных декабрьских версальских выставок у короля и маркизы Помпадур придворным предлагалось приобрести фарфор Венсена-Севра. Понятно, что от такого предложения невозможно было отказаться, и такие «ярмарки» приносили мануфактуре тысячи ливров.

Наконец, для обеспечения высочайшего художественного и технического уровня изделий к сотрудничеству с мануфактурой привлекли лучших мастеров: королевского химика Жана Элло, королевского ювелира Жан-Клода Дюплесси, разрабатывавшего формы предметов, и первого художника короля Франсуа Буше.

Шедевры рококо

Буше стал персонификацией рококо. Его влияние на искусство Европы XVIII века сопоставимо с воздействием Караваджо или Рубенса в предшествовавшем столетии.

Буше, не только очень одаренный, но и удивительно работоспособный человек, был универсальным мастером, талант которого проявился в живописи, графике, декоративных искусствах (фарфор, шпалеры, ткани-обивки мебели), оформлении интерьеров и знаменитых театральных постановок. Его пасторальные композиции, изображения детишек и фигурки амуров были столь востребованы и за пределами Франции, что устоялось словосочетание «в стиле Буше», или «во вкусе Буше». Именно по эскизам Буше были созданы шедевры французского фарфора.

Интересно, как разные виды искусств взаимопроникают в творчестве Буше и искусстве рококо вообще. Так, в Париже невероятным успехом пользовалась постановка «Долина Монморанси». Когда эпизоды этого спектакля решили увековечить в фарфоре, то эскизы фигур и групп исполнил Буше. Поскольку одну из главных ролей спектакля, пастушка́ Коридона, исполнила женщина, Жюстина Фавар, то фарфоровая фигурка выглядит немного женоподобно. К слову, Жюстина, супруга известного драматурга Фавара, совершила революцию в театре своего времени. Она впервые стала играть пастушек в настоящих пастушеских платьях, чем привела публику в восторг.

Большой почитательницей Буше и его ученицей была маркиза Помпадур. О нежных дружеских отношениях художника и заказчицы говорят портреты маркизы кисти Буше. На портрете 1759 года из Собрания Уоллеса маркиза в воздушном персиково-кремовом платье напоминает фарфоровую статуэтку. Рядом сидит собачка. Напомним, в живописи собака символизирует верность.

Справедливости ради отметим, что творчество Буше собирало не только восторженные отклики. Великий просветитель, философ, издатель первой энциклопедии Дени Дидро, который был также отцом художественной критики, ходил на выставки и писал рецензии, в своих «Салонах», отдавая дань мастерству, нещадно ругал Франсуа Буше и мастеров его круга за легкомысленность.

К шедеврам рококо относится также «Грозящий Амур» Этьена-Мориса Фальконе. Эта небольшая мраморная статуя была исполнена для маркизы Помпадур, которая покровительствовала и Фальконе. Затем статую «перевели» в фарфор и растиражировали. До отъезда в 1766 году в Россию, где Фальконе создал монументального «Медного всадника», он руководил скульптурной мастерской Севра, где выполнял (часто по рисункам Буше) модели камерных фигур и групп. Их на Королевской фабрике воплощали в бисквите.

Бисквит – белый неглазурованный фарфор, изобретенный в Венсене в середине XVIII века. Его появление обусловлено особенностями мягкого фарфора, тем, что легкоплавкие глазури искажали моделировку. Как следствие, пластика Венсена не могла соперничать с саксонскими фигурами. Французский гений подсказал безупречное решение – вообще отказаться от глазурования. Сначала эта идея художественного руководителя мануфактуры Жан-Жака Башелье казалась абсурдной, но вскоре бисквитная пластика покорила всю Европу.

Бисквит идеально подходил для передачи матовой кожи, позволял добиваться очень высокой точности моделировки и безупречной детализации. Бисквитные фигуры и группы прекрасно сочетались с полихромными, покрытыми глазурью предметами сервировки и составляли настольное украшение в ансамблях парадных сервизов. Один из севрских бисквитов 1760–1770 годов по модели Фальконе в июле 2011 года был продан на Sotheby’s за 11 250 фунтов стерлингов при эстимейте 8000–10 000 фунтов.

Но вернемся к Амуру Фальконе. У него неоднозначный жест: с одной стороны, он грозит Психее, отобравшей у него лук. С другой – приложенный к губам пальчик будто бы призывает нас: «Тише, не рассказывайте об увиденном». Мотив подглядывания – одна из составляющих стиля Людовика XV.

Ярчайшее его проявление возникает в картине «Счастливые возможности качелей» (1767 год, Собрание Уоллес, Лондон) кисти Жана-Оноре Фрагонара, ученика Буше. В картине буквально и композиционно визуализируется любовный треугольник, о котором статуя Амура Фальконе как бы советует зрителю не распространяться. У Фрагонара, талантливейшего мастера рококо, автора самого известного портрета Дени Дидро, жизнь и карьера сложились не столь блистательно, как у его учителя и старших современников. На смену рококо уже приходил неоклассицизм, вкусы общества и мода изменились. А вот творчество Фальконе как раз элегантно трансформировалось в сторону нового стиля. Возможно, этому способствовала не только художественная интуиция, но и дружба с Дени Дидро и переписка с Екатериной II.

Ксения Апель, историк искусства, исследователь, преподаватель