Зачем в России частному капиталу вкладывать деньги в футбол, если настоящего доходного бизнеса здесь не построить?

Зачастую это амбиции богатых людей, в чем-то политические, в чем-то личные. Свою роль играет и желание войти в элиту, потому что у каждого клуба в российской премьер-лиге есть VIP-болельщики. Покупка клуба – это прямая и короткая дорожка к ним. Но бывает и по-другому. Люди, многого добивши­еся в бизнесе, очень хотят доказать, что и в спорте они способны достичь результатов не хуже. Конечно, многим это удается. И кроме того, сам по себе футбольный клуб – это, наверное, одна из самых динамичных бизнес-моделей, потому что ты всегда борешься за два результата: спортивный и экономический. А чистого бизнеса в командах премьер-лиги пока нет. Сама ситуация тоже неоднородна. У кого-то – частные владельцы, у кого-то – крупные корпорации, которые всегда смогут обеспечить бюджеты посолиднее. Экономика возможна в первой лиге. Там набирают молодых игроков, обкатывают их и продают. Пара сделок после успешно проведенного сезона позволяет более или менее приблизиться к нулю. Но зарабатывать, получать больше на вложенную сумму – здесь тоже нельзя.

Вся экономическая составляющая сводится к тому, чтобы содержать клуб без сверхрасходов?

Примерно так. Но в футболе заложено много другого. Это не только спорт, это entertainment. Там есть иное удовольствие. Болельщики, уважение коллег по цеху, уважение властей. И конечно, это сильнейший наркотик. Люди продолжают тратить, тратить и тратить и не понимают, как можно выскочить из этого бизнеса. Впрочем, я и не знаю никого, кто хотел бы выскочить. А настоящая экономика появится лет через 10–12, когда построят нормальные стади­оны. Аудитория платежеспособна, ей просто негде тратить деньги. Скажем, Chelsea зарабатывает на каждой игре примерно 5 млн фунтов стерлингов. И здесь не только телевизионные права и спонсорские выплаты, но и билеты, гамбургеры, пиво, футболки, шарфы. Мы проводили с ВЦИОМ огромный соцопрос в 46 регионах страны на тему «Облик российского болельщика». Я могу сказать, что у нас перспективная аудитория. В широком понимании – это молодежь, люди, которые тратят на мобильную связь больше 15 долларов в месяц, что во всех маркетинговых исследованиях считается отличным показателем. Это несколько миллионов людей, владе­ющих иномарками. Тут есть потенциал развития, эту аудиторию можно продать, вопрос в том, что при отсутствии хорошего стадиона живой футбольный матч не выдерживает конкуренции со спортбаром или поездкой на шашлыки.

Что двигало Романом Абрамовичем, решившим тратить значительные деньги даже не на клуб, а на академию футбола в Тольятти?

Это социальный проект. Цель – появление футболистов-звезд, подходящих по уровню первой команде страны и европейским грандам. Мы приближаемся к этому результату. Например, наш воспитанник Алан Дзагоев, игрок ЦСКА и сборной России. Сейчас ему 20, а у нас в Тольятти он учился с 13 лет. Что касается денег, то года через четыре мы можем выйти на самоокупаемость. Нам принадлежат 50% прав на Алана Дзагоева, предположим, клуб продаст его за 10 млн евро. Половина уйдет нам, и можно считать, что этот год мы погасили. Если еще семь-восемь футболистов попадут из академии в серьезные команды и там заиграют, то три-четыре подобных сделки уже окупят все наши расходы. Объясню еще про Романа Аркадьевича. У него, конечно, есть огромное неудовлетворение от того, что при таком количестве жителей у нас футболом занимается людей меньше, чем в Германии. Но независимо от первоначального мотива мы к любому проекту относимся как к инвестиционному. Вопрос, что на выходе. Инвестиция – это не обязательно возврат денег. Инвестиция – это получение результата, какого-то эффекта. Мы решили построить на Чукотке музей, и мы его построили. Здесь нет экономики, зато он вошел в десятку лучших музеев Европы. Понимаете, инвестиция означает, что деньги не пропали. Это происходит, когда ты ставишь цель и добиваешься ее, не выходя за рамки запланированного бюджета.

Вы предлагаете юным футболистам комплексное, а не чисто спортивное образование и продолжа­ете их «вести» даже в клубах, преподаете ли вы им уроки финансовой грамотности? Умеют ли ваши воспитанники сохранять заработанное?

Мы даем советы, но это не наше ноу-хау. Многие агенты своим футболистам высокооплачиваемым советуют то же самое. Ездим, как правило, с ними на встречи в какие-то управляющие компании, хотя переговоры там несложные. На футболистов финансовые советники выходят либо через нас, либо через агентов. Речь не про академию, а про тех людей, кто несет ответственность за благополучие спортсмена. И нам, и агентам выгодно, чтобы они всегда имели какой-то стабильный доход, не растратили за год все свои деньги. Подобного рода помощь вполне естественна, все как у обычных людей. Мы общаемся с«Тройкой Диалог» или с «Уралсибом», они открывают футболистам счета с возможностью пополнения, ведь надо же куда-то девать премиальные, и лучше отложить, чем моментально прогулять. В общем, управляющие предоставляют им всю свою линейку, можно вкладывать в акции, можно заниматься прямыми инвестициями. И поверьте, спортсмены выбирают вещи и посложнее депозитов.

Участники рынка настроены более скептически. Многие говорят о недоверии как о главном барьере в общении со спортсменом.

В кругу доверия, скорее всего, будет находиться агент. А хороший агент управляет карьерой игрока. Сейчас все меняется. Футболисты другие. Они уже обожглись на малом частном бизнесе – на ресторанчиках. Само собой, спортсмены вкладывают в понятные инструменты, но вкладывают же. А банкирам трудно работать с любым начинающим клиентом. Объясни ему, что такое акция, и он будет постоянно смотреть в Интернете, упала она или выросла, а через месяц обязательно начнет подводить итоги. Убыток – у футболиста уже настроения нет. И так у всех инвесторов-новичков. Потом они сами себя образовывают, становятся спокойнее, начинают мыслить другими горизонтами и подсчитывают результат хотя бы на годовом отрезке. Многие ребята потеряли какие-то деньги во время кризиса. Мы говорим не о гигантских суммах, но и не о таких уж маленьких. В общем, перед футболистами, как и перед другими людьми, стоит вопрос сохранения и небольшого приумножения. Многие из них, особенно те, кто с головой, набрав форму и начав хорошо получать, понимают, что у них долгий контракт и, наверное, в этом клубе они закончат свою карьеру. Им поневоле приходится думать о будущем. Такое происходит не в 30 лет, а в 25–26. На моих глазах тенденция помолодела. Более того, даже Российский футбольный союз при Колоскове свои деньги держал в «Тройке». У нас всегда были остатки по счетам, то есть спонсоры нам больше платили, и мы отдавали эти деньги в управление. В какие-то моменты доходило даже до 8 млн долларов, и все были довольны.

Я могу ответить и по поводу скептического настроя участников рынка. С футболистом невозможно разговаривать напрямую, он занят тренировкой, он занят игрой, зарабатыванием денег. Можно общаться через агентов, но лишь единицы из них действительно готовы заниматься карьерой игрока. Естественно, у банкиров портится из-за этого впечатление. Потом, неправильно представлять спортсменов совсем беспомощными, да если они грамотно покупают квартиры «на вырост», они не могут считаться безнадежными инвесторами. А мы всегда готовы им подсказать, смотрим и жилье в Москве, помогаем получить ипотеку.

А самим футболистам что можно посоветовать в этой ситуации?

Воспитать в себе уважение к деньгам. Футболисты – самые счастливые люди на земле. Они занимаются любимым делом, и за это им платят деньги. Только уважения требует не сам процесс зарабатывания, а процесс сохранения. Сейчас это очень индивидуально и у многих идет из семьи.

Если бы все ваши личные, коммерческие, финансовые интересы были сосредоточены где-нибудь в Великобритании, вы бы стали инвестировать в футбол?

Нет. Не потому, что мне это неинтересно, а потому, что мне было бы сложно вытравить из себя болельщика. А если бы я еще и управлением занимался, мне было бы очень сложно разделить в голове эти функции. С точки зрения инвестиционного интереса это тоже неоднозначная история. Теоретически ситуация, при которой ты покупаешь бумаги какого-нибудь рентабельного клуба, возможна. Но зачем это делать, если есть много других, более удобных инструментов. Понятно, что можно вкладывать в футбол через специальные фонды, например, из Южной Америки. Это жизнеспособная модель, просто не самая результативная. Из-за того, что рынок развивается по-другому, клубы сами идут в Африку, Бразилию и так далее, они конкурируют с фондами. Но такое соперничество выдержать очень сложно. У клуба есть бренд. Мы сами сталкиваемся с этим. Одно дело – сказать мальчику, что его зовет учиться «Спартак», другое – что ему предлагают поехать куда-то в Тольятти. Он ведь видит себя уже не в школе, а сразу в сборной при ревущем стадионе. Если дела не зададутся, это чревато психологическим сломом.

Взгляд футболиста

Дмитрий Хохлов
Выступал за клубы ЦСКА, «Торпедо», голландский PSV, испанский Real Sociedad, «Локомотив» и «Динамо»

Самая простая и распространенная инвестиция для спортсменов – недвижимость. Это средство, которое лежит на поверхности, и риск тут минимальный. Но у меня есть ряд знакомых, которые купили ценные бумаги и сами управляют своими инвестициями. Правда, они играют за иностранные клубы и живут не в России.

Некоторые футболисты начинают зарабатывать существенные средства уже в юном возрасте. Сначала о вложениях никто не думает – покупают дорогие машины, тратят на себя. Когда денег становится больше, чем можно потратить, средства накапливаются, и здесь каждый решает сам, как этим распорядиться, – кто-то лично, кто-то с помощью советов.

В некоторых клубах – и за границей, и здесь – есть такая практика: игрокам предлагают финансовые консультации и помощь в подобных вопросах. Но организовано по-разному. У нас чаще всего приходит представитель от банка, в котором игроки получают зарплату. К такому менеджеру, закрепленному за клубом, нетрудно обратиться по частным финансовым вопросам. Иногда, конечно, можно посоветоваться и с финансовым директором клуба, который готов разъяснить некоторые вопросы в индивидуальном порядке. За границей часто бывает, что в клубе работает специальный человек, занимающийся финансовыми вопросами игроков. Человек с такой должностью есть, например, в PSV. Самый важный вопрос в отношениях спортсменов и банкиров – это репутация, которая создается годами. Я с трудом могу себе представить, что первому встречному, что бы он ни рассказывал и какие бы барыши ни сулил, кто-то доверит деньги. Мир спорта не такой большой – и хорошие, и плохие слухи быстро распространяются. Поэтому о человеке, который действительно ведет себя порядочно, быстро узнают, и рано или поздно клиентов из числа игроков у него прибавится.

Так что все дело в доверии к конкретному человеку – это касается и банкиров, и бизнес-партнеров. Потому что, как только у спортсмена скапливается более-менее приличная сумма, начинает поступать масса предложений. Приходят люди с разными проектами, и нужно определиться, с кем можно иметь дело. Ведь основная деятельность для нас – футбол, и заниматься чем-то другим в принципе некогда, поэтому очень важно доверять партнеру, предоставив ему право управлять совместным делом. Но лично я считаю, что, идя в бизнес, надо надеяться на лучшее, а готовиться ко всему, в том числе и к худшему.