Доллар рядом с пропастью


Американский доллар остается мировой резервной валютой уже семьдесят с лишним лет, но положение его шаткое. Трамп снижает налоги, влияние Китая растет, а Алек Марш задумывается о приближении развязки.

29.11.2018





В июле 1944 года 730 делегатов от 44 стран–участниц антигитлеровской коалиции собрались на Бреттон-Вудской конференции, в отеле «Маунт Вашингтон», чтобы принять важное решение. Их интересовали ни много ни мало восстановление и организация глобальной экономики после войны.

Громче всех звучали голоса американца Гарри Декстера Уайта и британца Джона Мейнарда Кейнса. Разумеется, в мире экономики Кейнс был Эйнштейном, но как он ни пытался задавить оппонента авторитетом и интеллектуальной мощью, протолкнуть свою позицию ему не удалось.
В результате мировые финансы получили не новую международную валюту, выпускаемую Всемирным банком (Кейнс называл ее банкором), а то, что предложили американцы. На послевоенных обломках выросла галактика доллара – резервной валюты глобального масштаба. Привязанный к золоту, он стал мерилом для всех. В 1971 году привязка исчезла, но на статус доллара это не повлияло.

Сколько ему еще быть на первых ролях? Тектонические плиты глобальной экономики, в XX веке оказавшейся под влиянием Нового Света, движутся на восток.

Макартни не пал ниц перед императором Цяньлуном. Но как не пасть ниц доллару перед юанем, причем уже в скором времени (варианты с третьей мировой войной и даже социальными потрясениями не рассматриваются)? Китайская экономика, какой она стала при Си Цзиньпине, возьмет верх над американской настолько же уверенно, насколько когда-то США превзошли Британскую империю. И вполне возможно, Си Цзиньпин все еще будет у власти. Кроме того, у США проблемы с государственным долгом, который вышел на умопомрачительный уровень 21 трлн долларов. В ближайшие десять лет, как ожидается, он поднимется еще на 1,5 трлн долларов – не в последнюю очередь благодаря снижению налогов Дональдом Трампом.

Когда я спросил экономиста Джима О’Нила, сколько еще осталось доллару как резервной валюте, он, почти не задумываясь, ответил, что достаточно много. Лет двадцать? «Не уверен, – засомневался О’Нил. – Десяток – точно».

Особые привилегии

Главный специалист Oxford Economics по экономике США Грегори Дако отводит доллару еще меньше: «пять–десять лет». Более отдаленная перспектива не столь ясна. «Видно, что китайские власти пытаются повысить статус юаня, но это задача долгая, – размышляет он. – Если экономически, геополитически Китай продолжит расти и укреплять свой авторитет на международной арене, юань также укрепится, что лишит доллар части заоблачных привилегий, которыми он пользуется».

Выражение «заоблачные привилегии» ввел в оборот французский государственный деятель Валери Жискар д’Эстен для характеристики факта, что порядка 80% импорта США оплачивают в собственной валюте и потому могут уходить в больший дефицит без ущерба, который бы понесли остальные. Разница между доходами и расходами страны поддерживается в том числе благодаря этой привилегии, что делает ее положение более зыбким. Когда миру надоело держать фунты, отмечала Стефани Фландерс после финансового кризиса, «британская экономическая политика навсегда изменилась, а последствия сохраняются и по сей день. Правы британские власти или нет, они не считают возможным рисковать, серьезно увеличивая объем заимствований на мировом рынке».

Но простор для маневров сужается. Такого мнения доктор Дэвид Стаббс, отвечающий в JP Morgan за инвестиционную стратегию клиентов из региона EMEA. Более того, Вашингтон ходит по тонкому льду, полагает он. «На наш взгляд, после 2019 года любой спад в экономике серьезно подорвет положение государства в глазах инвесторов, – заявляет эксперт. – Доллар может значительно ослабнуть, и управляющие резервами будут сомневаться в целесообразности своих долларовых позиций». Следующий спад, как представляется ему, потенциально станет катализатором перемен для американской валюты. При этом, признает Стаббс, евро и юань не подходят в качестве альтернативы (первый – из-за раздробленности в высших политических эшелонах, второй – из-за плановой модели экономики и неконвертируемости). «Чтобы валюта была привлекательна в качестве резервной, нужны сильные фундаментальные показатели, – подчеркивает финансист. – И учитывая, какие трудности испытывают США с бюджетом, их политику в этой сфере сегодня можно назвать опрометчивой».

Перейдем к Китаю, который также потенциально является создателем серьезных проблем. На них обращает внимание экономист Янис Варуфакис, бывший министр финансов Греции. «Не факт, что китайцы хотят, чтобы юань заменил доллар, – он пишет мне по электронной почте. – Во-первых, слишком много долларовых активов у них накоплено, во-вторых, они прекрасно знают, насколько их экономическая модель несовместима со статусом резервной валюты. Плюс известно, что те привилегии, которыми пользуется доллар, требуют военной мощи мирового охвата, какой они не имеют и особенно иметь не хотят». Однако глядя на уверенное наращивание Поднебесной своего военного потенциала, ВВП и искусственные острова на спорных территориях в Южно-Китайском море, можно предположить, что Китай настроен решительно. И нравится Поднебесной или нет, юаневые активы иностранных государств увеличиваются. По данным МВФ, за период с 2017 по 2018 год они подскочили с 99 млрд до 193 млрд долларов (хотя до других стран им по-прежнему далеко: на фунт приходится 471 млрд долларов, на евро – 2,1 трлн долларов, а на американскую валюту – космические 6,5 трлн долларов).

Борьба поневоле

Экономическая модель Поднебесной, уверен Варуфакис, не позволит юаню стать резервной валютой – по крайней мере, в ближайшее время. «За снятием ограничений на движение капитала последует отток на 12% ВВП, – поясняет он. – Это мощное дестабилизирующее цунами экспортирует дефляцию и импортирует инфляцию и тем самым нанесет огромный ущерб Китаю». Но и остальным нанесет ущерб тоже: экспортированная масштабная дефляция вызовет остановку финансового сердца глобальной экономики. Дни, когда мы простужались от чихания дяди Сэма, уходят в прошлое. Китайский грипп – вот о чем теперь нужно волноваться.

По мнению Варуфакиса, торговые в­ойны Трампа вкупе с переписыванием соглашений продиктованы страхом «окончания гегемонии в связи с сокращением доли американского ВВП». Рано или поздно, считает он, это «заставит побороться за статус резервной валюты китайцев или даже еврозону, причем их желание большой роли не сыграет». Между тем Трамп в попытке «сохранить гегемонию США запускает серию двусторонних переговорных процессов, чтобы даже при общем спаде в каждом из них все равно доминировать». Эффект от экономической политики Трампа, судя по всему, противоположный: снижение налогов породило дефицит бюджета, и позиции доллара это ослабит.

«Ситуация с Ираном и нефтью болезненна для ЕС и с неменьшей вероятностью должна сказаться на доминировании доллара. По крайней мере, в ближайшей перспективе этот фактор представляется сильнее китайского, – указывает Фред Херви, инвестиционный директор лондонской wealth-management компании Lincoln Private Investment Office. – Вряд ли такая вещь свалит колосса, но на репутации она определенно сказалась, дав новый стимул для разговоров о возможной целесообразности альтернативы». Как сообщил в сентябре глава иранского Центрального банка, Тегеран, Москва и Анкара договорились отказаться от расчетов в долларах в рамках своих торговых отношений.

Новый ориентир

Сколько же пройдет времени, прежде чем мы начнем прислушиваться к Центральному банку Китая больше, чем к ФРС? «Инвесторы пока далеки от того, чтобы пристально интересоваться китайской денежной политикой, – констатирует Стаббс. – Возможно, китайская сторона уже заслуживает больше внимания. Народный банк Китая – лидер среди центральных банков по размеру активов. Общая сумма превышает 5 трлн долларов». Для сравнения: у ФРС – 4,5 трлн долларов, у Банка Англии – 800 млрд долларов.

Иными словами, инвесторам давно пора задуматься о долгосрочной ценности доллара и своих долларовых активов. «Стоимость, взвешенная по торговле, у доллара высока, и расти дальше ей некуда, – говорит Херви. – Учитывая все эти дефициты, а также тот факт, что ресурсов стимулировать американскую экономику почти не осталось, ситуация, похоже, в структурном отношении сложная».

У Варуфакиса есть четкое видение. Нужны международное сотрудничество и «новый Бреттон-Вудс», утверждает он и предлагает, объединив новые технологии, создать цифровую версию кейнсианского банкора. На его взгляд, это может поспособствовать формированию более справедливой глобальной системы – фундамента более стабильного капитализма. «Главное, что в этой системе будет отражена позиция Кейнса, считавшего, что исконная тенденция капитализма вбивать клин между экономиками с отрицательным и положительным сальдо подрывает мировую стабильность», – пишет эксперт.

Возможно, решение где-то в этой плоскости. В 2016 году МВФ впервые включил юань в корзину, по которой рассчитывается стоимость специальных прав заимствования, где прежде были лишь доллар, евро, иена и фунт. А в 2009 году для «поддержания глобальной экономической и финансовой стабильности» глава Центрального банка Китая призвал ввести новую резервную валюту с привязкой к валютной корзине. Поэтому кто знает: может, нас ждет Бреттон-Вудс 4.0, а согласуют его, скажем, на встрече G20? Отель «Маунт Вашингтон» все еще существует, а спа-комплекс просто загляденье. Дело за кризисом, который столкнет доллар в пропасть. И не исключено, что она ближе, чем кажется.



29.11.2018

Источник: SPEAR'S Russia #11(81)


Оставить комментарий


Зарегистрируйтесь на сайте, чтобы не вводить проверочный код каждый раз