Можно ли считать аристократическое происхождение представителя частного банка конкурентным преимуществом последнего?

Думаю, да. Банк может показать, что он связан с родом, который существовал столетиями и был экономически успешным. В XIV веке нам принадлежало много земель – сегодняшние Восточная Австрия, Тироль, север Италии. Потом был протекторат Габсбургов. Мои предки занялись банковским бизнесом уже в XVI веке. Я сам начал работать с финансами в 1970-х годах. Тогда мне пришлось реорганизовать систему управления всеми активами, принадлежавшими нашей семье. Собственно сам семейный бизнес базируется как раз на оказании банковских услуг. И наша история оказывает здесь определенную помощь.

У вас есть три сына, дочь и уже много внуков. Если на время забыть о филантропии, то какое занятие, на ваш взгляд, является подходящим для представителя княжеской фамилии в наше время?

В нашем случае государство никогда не платило князьям. Наоборот, наш бизнес поддерживал государство, вплоть до прямых вливаний в бюджет в трудные времена. Если вести отсчет от Средних веков, то мы занимались сельским хозяйством, лесом, недвижимостью, промышленными предприятиями, а также банковским бизнесом. Мы всегда старались быть конкурентоспособными. Сегодня некоторые члены моей семьи продолжают наш бизнес, а некоторые, как, например, мой брат, занимаются дипломатической работой и представляют Лихтенштейн за рубежом. У многих, конечно, есть собственное дело. И все это можно считать подходящим занятием.

Почему княжеская семья собирает искусство буржуазное, идеалистическое, но отнюдь не державное? Не противоречит ли это тем интенциям, которые несет в себе монархия?

Нет, я так не думаю. Бидермейер, с одной стороны, действительно называли буржуазным искусством, но дело-то совсем в другом. Подобных вещей не говорили в Вене, Берлине или Мюнхене. Там это искусство было аристократическим, его выбрали правящие семьи. Именно они просили художников писать понравившиеся им пейзажи, собственные дома, дворцы и замки, а также членов своих семей. Именно аристократия увлекалась фарфором и поддерживала его производство, обеспечивая спрос на новые технологии.

Вы говорили, что ваше собрание искусства бидермейера нельзя считать полным, а значит, все лакуны придется заполнять. Сколько времени займет эта работа?

Она никогда не закончится. Коллекционер всегда старается улучшить свое собрание. Какие-то вещи мы продали, посчитав, что это произведения не самого высокого уровня. К тому же мы ограничены пространством, так что работа по селекции и поиску недостающего идет постоянно. А значит, проблемы, чем я займусь, когда соберу весь бидермейер, не существует.

Насколько это хорошее вложение, с точки зрения инвестора?

Это превосходный объект для инвестиций. Я изучал экономику и сразу понял, что не ошибаюсь. В момент, когда я начинал заниматься коллекцией, бидермейер стоил довольно дешево и у меня появилось страстное желание покупать. Мы приобретали великолепные произведения искусства по очень низким ценам. Причем мой приход на рынок ничего тогда не изменил, ведь чаще всего информация о покупателе остается закрытой. Кому досталась та или иная картина, просто не известно. И вкупе с выборочностью наших приобретений это позволило долго держать цены примерно на одном уровне.