Известный американский лингвист и философ Ноам Хомский, критик политики США, осенью минувшего года выступил с лекцией в поддержку ставшего не менее известным Occupy-движения, нацеленного против социального неравенства и господства финсектора в экономике. С тех пор оно, конечно, поутихло, и плоды его деятельности не совсем очевидны. Вопросы, которые поднимают демонстранты, довольно щекотливые и имеют свою специфику, неочевидную для человека с российским менталитетом. И может быть, из окна московского офиса не видно людей с «захватническими» плакатами, но в ряде здешних управляющих компаний определенно есть топ-менеджеры, которым происходящее по ту сторону океана не чуждо хотя бы потому, что их корни – именно там. Мы расспросили троих из них и готовы предложить вашему вниманию не только адаптированный текст речи прославленного ученого, которая сама по себе весьма интересна, но и объясняющие многое профессиональные комментарии.

Ноам Хомский,
выступление в рамках серии мемориальных лекций в память историка Говарда Зинна, прошедшее в лагере движения «Захватим Бостон» 22 октября 2011 года.

Читать лекцию в память Говарда Зинна – для меня горькая радость. Жаль, что он не может поучаствовать в движении, которое могло бы стать воплощением мечты всей его жизни. Он очень много сделал, чтобы подготовить для него почву.

Если за то долгое и тяжелое время, которое нас ждет впереди – а победы не приходят быстро, – удастся не растерять связей, установленных в ходе этих выдающихся событий, появление Occupy-движения может ознаменовать собой важный момент в истории Америки.

Я никогда не видел ничего подобного Occupy ни по масштабу, ни по характеру – ни здесь, ни в остальном мире. Оно стимулирует кооперацию внутри общества, которая может послужить основой для создания стабильных организаций, необходимых для преодоления грядущих барьеров и реакции, которая уже начинается.

Occupy-движение беспрецедентно, и этому есть объяснение: с 1970-х годов мы живем в беспрецедентное время.

1970-е стали поворотной точкой для Соединенных Штатов. С момента зарождения это государство не всегда развивалось подобающим образом, но в целом оно двигалось в сторону индустриализации и благосостояния.

Даже в «темные» времена было ощущение, что прогресс продолжится. Я достаточно стар и помню Великую депрессию. В середине 1930-х даже притом, что ситуация была явно сложнее сегодняшней, настроения были другие.

На основе Конгресса производственных проф­союзов формировалось активное дви­жение, и рабочие устраивали сидячие забастовки, находясь в одном шаге от того, чтобы захватить фабрики и самим управлять ими.

Под давлением народных масс был принят «Новый курс» (программа Франклина Делано Рузвельта. – Прим. ред.), и возобладала вера в то, что мы преодолеем тяжелые времена.

Сегодня же мы испытываем чувство безнадежности, иногда даже отчаяния. Такого в нашей истории почти не было. В 1930-е трудящиеся могли рассчитывать на то, что рабочие места восстановятся. Сейчас безработица фактически как в период Депрессии, и если вы заняты на производстве, то знаете, что эти места могут никогда не вернуться, если не будет реформ.

Подобные изменения во взглядах на будущее Америки начались в 1970-е. Несколько веков индустриализации обернулись деиндустриализацией. Разумеется, производственная активность не прекратилась, но перенеслась за рубеж – что крайне выгодно, хотя и негативно отражается на рабочем классе.

Экономика встала на путь «финансиализации». Финансовые институты непомерно раздулись. Порочный финансово-политический круг завертелся. Богатства стали все больше сосредотачиваться в финансовом секторе. Политики, столкнувшись с ростом расходов на свои кампании, еще глубже залезли в карманы состоятельных покровителей.

И политики вознаградили их мерами в пользу Уолл-стрит – снижением роли регуляторов, налоговыми реформами и ослаблением правил корпоративного управления – и тем самым еще плотнее замкнули порочный круг. Коллапса было не избежать. В 2008 году правительство в очередной раз пришло на помощь корпорациям Уолл-стрит, которые, как виделось, были слишком велики, чтобы пасть (too-big-to-fail), а их главы – слишком велики, чтобы сесть (too-big-to-jail).

В 2005 году Citigroup – который, между прочим, правительство спасало неоднократно – понял, что на богатых можно заработать. Банк выпустил брошюру, в которой призвал инвесторов вкладывать деньги в нечто, названное индексом Plutonomy, в состав которого входили акции компаний, ориентированных на рынок роскоши.

«Мир разделяется на две части – плутономию и всех остальных, – заключали в Citigroup. – США, Великобритания и Канада являются ключевыми плутономиками – экономиками, которые зиждутся на богатых».

Небогатых же иногда называли прекариатом, что означает класс «периферийных» людей, чья жизнь не отличается стабильностью. Эта «периферия», однако, представляет собой весьма заметную часть населения США и других стран.

Итак, у нас есть плутономия и прекариат – 1% и 99%, словами Occupy. Это не буквальные цифры, но они позволяют получить правильное представление.

Историческая инверсия уверенности людей в будущем отражает тенденции, которых инверсия может уже не коснуться. Протесты Occupy – первое значительное проявление народной воли, которое может изменить ход событий.

До этого я говорил лишь о внутренних проблемах. Однако все затмевают два опасных явления международного значения.

Впервые в истории человечества появились реальные угрозы выживанию человеческих особей. С 1945 года у нас есть ядерное оружие, и то, что мы от него не погибли, похоже на чудо. Но политика администрации Обамы и его союзников способствует эскалации (напряжения. – Прим. ред.).

Другая угроза – это, безусловно, природная катастрофа. Практически в каждой стране мира предпринимаются хоть какие-то шаги, чтобы предотвратить ее. Соединенные Штаты идут назад. Система пропаганды, открыто признанная деловым сообществом, провозглашает изменение климата не чем иным, как мифом: зачем слушать этих ученых?

Если такая бескомпромиссность сохранится в богатейшей и самой могущественной стране мира, катастрофы не избежать.

Необходимо что-то предпринять – и сделать это быстро, четко и дисциплинированно. Движение вперед не будет легким. Будут трудности и неудачи – это неизбежно. Но пока здесь и в других регионах страны и мира все идет по-прежнему, вероятность того, что нас ждет хорошее будущее, невелика.

Масштабные идеи нельзя претворить в жизнь, не имея большой и активной поддержки в обществе. Нужно объяснить людям по всей стране, на чем стоит Occupy – что они сами могут сделать и что будет, если не делать ничего.

Чтобы обеспечить такую поддержку, нужны просвещение и активизм. При этом просвещение здесь не состоит в том, чтобы указывать людям, во что верить, – оно значит учиться с ними и у них.

Карл Маркс говорил: «Дело заключается не только в том, чтобы понять мир, но и в том, чтобы изменить его». Можно перефразировать его, сказав: если хотите изменить мир, попытайтесь его понять. Это не значит слушать речи или читать книги, хотя это иногда помогает. Вы учитесь, принимая участие. Вы учитесь у других. Вы учитесь у людей, которых стараетесь организовать. Нам всем придется набраться понимания и опыта, чтобы формулировать и воплощать идеи.

Самое захватывающее в Occupy – формирование связей, которое идет сплошь и рядом. Если их удастся сохранить и расширить, движение может стать источником целенаправленных действий, призванных задать обществу более человечный курс.

Бернард Сачер,
член совета директоров «Атона»

Мне очень интересна эта тема, поскольку движение Occupy поднимает насто­ящие проблемы. Я сам был в палатках Occupy и общался с участниками. По сути, Зинн и Хомский – антикапиталисты, но «оккупанты» – вряд ли. Среди последних есть богатые люди. Им просто не нравится то, что делается на Уолл-стрит последние пять лет. И мне тоже не нравится, но я – капиталист. Да, Уолл-стрит виновата, но виноваты и чиновники, стимулировавшие кризис своей политикой, и население, настаивавшее на этой политике. Иными словами, виноваты все. Что касается Хомского конкретно, то можно было догадаться, как он отреагирует на эти события. Он очень интеллигентный и серьезный человек, яркая личность и всю жизнь придерживается социалистических взглядов. Его убеждения широко известны, но у меня другая идеология, так что я не разделяю его точку зрения.

Было бы действительно странно, учитывая трудности, которые переживает Запад, если бы явлений, подобных Occupy, не возникло. Говорить о каких-либо его достижениях пока рано, так как по своим возможностям оно еще довольно слабое. В любом случае, если бы мне пришлось выбирать между тем, что мы видим на улицах Афин, и мирными лагерями Occupy, я выбрал бы последнее. Occupy в этом плане не полноценное движение, а, скорее, симптом.

В последнее время в обществе сложились определенные ожидания: люди полагали, что их дети будут жить лучше, чем они сами. В каком-то смысле это право человека – ждать, что завтра будет только лучше. И эти ожидания утвердились как институт, своего рода социальная демократия. Появились масштабные государственные программы, цель которых – обеспечить гражданам достойное образование, здравоохранение и т.д. Но все это базировалось на мифе о том, что мир продолжит оставаться таким, как и прежде, что какая-то стабильность сохранится. Теперь люди начали понимать, хотя это было очевидно много лет назад: такие ожидания неоправданны. Они были неоправданны тогда, они остались таковыми и сейчас. Я не окажусь сильно далек от истины, если скажу, что нынешние события в Греции – потенциальное будущее почти всей Европы и Америки в случае, если они сохранят тот же курс. Я оптимист и надеюсь, что греческий пример послужит сигналом к проведению серьезных политических реформ. Это поможет предотвратить не только финансовое, но и моральное банкротство, когда ни общество, ни политики не могут посмотреть правде в глаза и понять, что реально, а что нет. Так называемый общественный договор в большинстве западных стран не работает. А то, что не работает, будет рано или поздно изменено. Как бы то ни было, Occupy вряд ли станет агентом подобных изменений. Но оно вполне объяснимо как явление, потому что экономический страх и политические проблемы, породившие его, очень серьезны. У людей есть моральное право, они должны протестовать. В этом плане Occupy мне импонирует. Это показатель здоровья общества, и это нормальная реакция. И пусть в США ситуация лучше, чем в Греции и других регионах, нужно начинать активно бороться, если хочешь сохранить свое благополучие.

Как известно, любое человеческое общество всегда делилось и будет в той или иной мере делиться на группы с разным уровнем власти, влияния, богатства и возможностей. На фоне других народов американцы традиционно выделялись тем, что ценили равенство возможностей превыше всего. «Американская мечта» заключается в том, что любой человек может за счет тяжелого и упорного труда стать успешным, причем предела этому успеху нет. Тем не менее статистика показывает: последние два поколения богатые американцы становились богаче, а бедные – беднее. И это тревожная динамика. Никто из них вне зависимости от статуса не хочет верить, что будущее их детей определится в первую очередь ZIP-кодом.

Самая большая проблема в данный момент – уровень безработицы. Столь плохой ситуации, как сказал Хомский, у нас не было со времен Великой депрессии. В реальности на сегодняшний день почти 20% американцев безработные. Это колоссальная цифра. Причем средний период отсутствия занятости составляет два года. Человек, который два года не работает, – это уже другой человек, с другими привычками и, может быть, с другим менталитетом. Он не в курсе последних тенденций, и работодатели не спешат его нанимать. Похожая ситуация в конце 1970-х сложилась в Мичигане, Пенсильвании и Огайо – безработица достигала 30%. Но в то же время в Техасе, Флориде, Калифорнии, Аризоне и Джорджии была хорошая экономика. И много граждан просто решили продать свои дома и переехать. Теперь же эти люди в плену у своих красивых домов, которые сейчас довольно сложно продать. Что еще хуже – они остались не только без работы, но и практически без надежды. И протест Occupy не имеет ответа на главное требование американского народа – «Дайте мне работу». Если в США и будут по-настоящему серьезные волнения, то не из-за грандиозных преступлений в Нью-Йорке или Вашингтоне, а потому что люди не могут работать и теряют самоуважение. К сожалению, власти пока не знают, как противостоять этому.

Благодаря относительно низкой цене ресурсов в Америке – и человеческих, и недвижимости – множество компаний перестали экспортировать производство (скажем, в Китай). Последние 20 лет был большой бум на аутсорсинг, и сейчас мы наблюдаем мини-бум на ресорсинг: давайте опять выпускать вещи у нас, это хорошее коммерческое решение. Некоторые забывают, что США – одно из крупнейших промышленных государств мира, великая экономика с огромной производственной базой, которая пока жива и корпоративно очень прибыльна. И она снова привлекает инвестиции. Проблема безработицы, однако, остается, хотя опыт показывает, а история доказывает, что страна может исправить эти ошибки. Не потому что у нас гений в Белом доме или конгрессе – бизнес сам все налаживает, создавая рабочие места. Вопрос лишь в том, как быстро пойдет дело. И в терпении народа, конечно же.

Возвращаясь к Occupy: удивительно, что люди не вышли на улицы еще в 2008–2009 годах, на волне кризиса. Вероятно, им просто было тяжело сразу разобраться в финансовой стороне вопроса. Это эзотерический предмет. Обыватели не очень хорошо представляют, что такое секьюритизация или ABS (asset-backed security), какая разница между fixed-rate loan и no-principal loan. Взять, к примеру, ипотечный рынок, просто факты. Американские власти уже несколько поколений культивируют идею о том, что даже у бедных должна быть возможность купить собственный дом – по ипотеке, на заемные средства. Это политика, это не сделано на Уолл-стрит. И это очень популярная политика. Чтобы ее поддерживать, представители обеих партий добивались укрепления ипотечных агентств Fannie Mae и Freddy Mac. Шесть–восемь лет назад в Америке шли бурные дебаты, и рес­публиканцы, «правые», говорили, что Fannie Mae и Freddy Mac – это сплошная коррупция, а их продвижение – опасная политика, за счет которой государство побуждало и банки, и граждан к крайне неосторожным действиям. Получалось, что кредиторы должны были давать деньги людям, которые не смогут их вернуть. Ипотека в США – это очень сложный процесс, в котором нелегко разобраться рядовым американцам, и все «волшебные инновации», которые придумали банки, остаются за гранью их понимания. Я почти всю жизнь работаю в финансовой области, но первый раз столкнувшись, например, с CDO (collateralized debt obligation), я не сразу понял, о чем идет речь.

Достаточно много специалистов осознавали, что это была довольно ненадежная и опасная система. Но никто ничего менять не стал, и в итоге случился кризис, который был на 100% предсказуем. И если бы мы говорили на эту тему десять лет назад, мы бы, скорее всего, обсуждали те же самые риски. Все все знали, но опять же это моральное банкротство, когда наши демократически избранные власти на деньги налогоплательщиков продвигают такую политику, чтобы получить больше голосов и мест в конгрессе. В следующий раз мы, наверное, не повторим этой ошибки, но будем делать другие. Как бы то ни было, нанесен колоссальный урон, и потребуется целое поколение, чтобы устранить его последствия.

Алексей Родзянко,
главный исполнительный директор ИФК «МЕТРОПОЛЬ»

Участникам движения «Захватим Уолл-стрит» удалось обозначить важную тему – о распределении материальных благ в обществе. Хорошо, что этот вопрос был поднят. Но сомневаюсь, что акции протеста способны вызвать какие-то структурные изменения. Эта форма протеста привлекла внимание, но быть по-настоящему эффективной она вряд ли может: через какое-то время акции протеста просто начали раздражать те самые 99% людей, которые, согласно идеологии «оккупантов», нуждаются в справедливом распределении доходов.

Я не разделяю идеологию движения. Конечно, в обществе существует концентрация власти и капитала, но это не значит, что 1% «съедает» все то, что производят 99%. Это значит, что на элите – пресловутом 1% общества – лежит гораздо больше ответственности, чем на остальной его части. Да и само это соотношение – 1% к 99% – не столько научное, сколько образное. И в этом образе слишком мало содержания, чтобы он мог стать идеологией. А если таковая и есть, то она скорее утопическая, чем практическая. Исторический опыт показывает, что лозунги типа «кто был ничем, тот станет всем», «кухарка может управлять государством» не работают.

На мой взгляд, идеология протестов не сильно вписывается в западную систему ценностей. В ней есть некий антагонизм по отношению к частной собственности. А для западной системы ценностей частная собственность и ее защита – крае­угольный камень.

Трудно судить, есть ли у участников движения моральное право на те требования, которые выдвигались. Уверен, что в движении принимал участие слишком широкий диапазон людей – и тех, кто действительно пострадал от влияния корпораций на политику, и тех, кто просто не хочет работать и оправдывает свое безделье происками «акул с Уолл-стрит». Чем дольше протестующие сидели в парках, тем больше надоедали обычным людям, тем меньше права требовать что-либо у них оставалось.

Тодд Берман,
управляющий директор «Тройки Диалог»

«Оккупанты», конечно, добились определенной известности. На мой взгляд, им удалось выразить широкую обеспокоенность по поводу текущей экономической ситуации во многих странах. Конечно, они не смогли сформулировать конкретную платформу или план, в результате чего эффективность их заявлений оказалась ограниченной.

Я считаю, что это движение – прекрасная иллюстрация того, что демократическая сис­тема находится в отличном состоянии. Мы все должны быть горды и счастливы, обладая возможностью публично выражать свои разочарование и недовольство по поводу многого, происходящего сегодня. Тем не менее я убежден в том, что большую часть этой энергии можно использовать конкретнее и эффективнее, чем просто выражая общее разочарование. Честно говоря, я считаю, что «оккупанты» и есть тот самый 1%. 99% заняты ежедневной работой над поиском решений и способов улучшения сложившейся ситуации. Протест ради протеста мало к чему приводит.

В некоторой степени это движение «против всего на свете». Но его участники имеют полное моральное и юридическое право выражать свое недовольство и заявлять о том, что их не устраивает в современном обществе. Я, конечно, полностью поддерживаю это право.

Атлас

• МЕТРОПОЛЬ
• УК Атон-менеджмент