Траст non grata


Английский траст считался самым надежным способом защиты имущества от юридических рисков его утраты, однако, доказывает Сергей Гришанов, резонансные семейные споры развенчали миф о неуязвимости этой модели владения бизнесом.

19.08.2014




Rtr2ig8h
Сергей Гришанов

Управляющий партнер адвокатского бюро «Гришанов и партнеры»

В представлении российской бизнес-элиты траст всегда был непреодолимым защитным рвом, отсекающим активы от притязаний алчущих жен, наследников и кредиторов. «Траст делает имущество недосягаемым для суда», «траст поможет уйти от налогов», «траст оставит ни с чем жену при разводе» – вот далеко не полный перечень мифов о трасте.

Сказки об английском чуде проповедовались именитыми консультантами среди стремящейся уберечь свои богатства паствы и повлекли массовую передачу в трасты почти всего российского частного капитала. Однако такой фасад не спасает бенефициаров от необходимости исполнения обязательств, возникших «по ту сторону» траста, и большинство владельцев структурированных подобным образом активов подвержены риску их раздела или изъятия, как если бы траста не существовало. Причина этого риска кроется в злоупотреблениях при использовании формы траста вопреки его содержанию.

Цель не оправдывает средства

Средневековый траст был задуман для обеспечения сохранности имущества уходящих в походы к Святой земле крестоносцев. С тех пор в конструкции траста мало что поменялось, поэтому правом справедливости он и сегодня рассматривается как способ управления активами, при котором учредитель полностью утрачивает право собственности на имущество, а доверительный собственник (trustee) получает возможность управлять им по своему усмотрению в интересах бенефициаров.

Но на практике траст используется лишь для сокрытия имущества от законных, но нежелательных для его владельца притязаний иных лиц, и лучшим примером этому служит история, произошедшая с Еленой Рыболовлевой, экс-супругой Дмитрия Рыболовлева.

24 февраля 2014 года госпожа Рыболовлева была арестована кипрской полицией по подозрению в краже кольца стоимостью 25 млн долларов. Заявление о пропаже было подано трастовым управляющим из компании Bolton Trustees Limited.

Однако биография бывшей супруги миллиардера – как минимум с момента ее замужества – не дает оснований серьезно считать, что она вдруг решила улучшить свое материальное положение таким путем. Поэтому предшествующие аресту события, скорее всего, развивались так: ко дню рождения, или по другому не менее значимому поводу, или вообще просто так Елене было преподнесено точно подогнанное под ее размер кольцо. Предположу, что подарок был сделан супругом – ну кто еще может делать такие подарки замужней женщине? – с бонуса в «Уралкалии».

А когда жизнь госпожи Рыболовлевой вошла в печальный тренд российских миллиардерш – развод, суды, дележка имущества – и ей стало, мягко говоря, не до бижутерии, кольцо напомнило о себе ее арестом на Кипре.

Уже в застенках кипрской полиции она припоминала тот самый вечер: кольцо было, муж был, а вот трастового управляющего не было. Ведь в российских семьях дарение колец за 25 млн долларов редко обходится без пылкой супружеской благодарности, а потому Елена точно помнила, что ею был отблагодарен именно муж, а не кто-то из Bolton Trustees Limited.

Госпожа Рыболовлева была освобождена из-под ареста почти сразу, ведь даже кипрскому судье стало понятно, что кольцо ей вручал отнюдь не управляющий, а законный супруг. Однако не будь это задержание настолько резонансным, а предъявленное обвинение – настолько нелепым, мир мог бы и не увидеть ярчайшего примера «упаковывания» в траст брачного имущества для вывода его из-под раздела между супругами.

Кадры решают все

Наряду с порочной целью учреждения траста случай с кольцом обнажил и вторую распространенную ошибку горе-бенефициаров: назначение несамостоятельных в принятии решений трастовых управляющих.

Поскольку индикатором «правильного» траста является безусловная и безвозвратная утрата собственником возможности влиять на судьбу своего имущества, то, естественно, никто из «наших людей» в трезвом уме настоящий траст учреждать не станет.

Поэтому для целей увода, то есть защиты, активов в некоторых юрисдикциях, например на BVI и на Кипре, сформировалась практика создания структур, лишь внешне похожих на траст. Такие «недотрасты» играют роль ширмы, за которой учредитель или бенефициар может инструктировать trustee, изымать имущество из траста, менять бенефициаров, назначать протектора для контроля trustee, то есть полностью контролировать свои активы. Учреждение такого траста за пределами России делало его недоступным для отечественной судебной системы.

Однако многие россияне не учли, что иностранными судами офшорные трасты рассматриваются лишь как способ одурачивания правосудия. Известны случаи, когда суды обязывали изъять имущество из трастов, учрежденных в другой юрисдикции, под угрозой лишения свободы за неисполнение судебного решения либо обращали взыскание на доходы бенефициара в отсутствие возможности признать недействительным его учреждение.

Оставалось лишь дождаться переломного момента в осознании состо­ятельными гражданами РФ уязвимости офшорных схем, и он не преминул настать: траурным набатом стало решение швейцарского суда по иску о разделе имущества Елены Рыболовлевой к своему экс-супругу.

В мае 2014 года в ее пользу с господина Рыболовлева судом взысканы 3,3 млрд евро, то есть ровно половина от установленного судом размера состояния, нажитого им во время брака, и немного других активов – недвижимости, драгоценностей и всего прочего – примерно на 500 млн долларов.

Еще задолго до подачи Еленой Рыбо­ловлевой иска ее экс-супруг, как заправский крестоносец, огородил контролируемые им активы «защитным рвом» из системы кипрских трастов, а в суде предсказуемо отрекся от вменяемых ему миллиардов. Занятую позицию, однако, в значительной степени дискредитировали продажа акций «Уралкалия» и участие в ней самого господина Рыболовлева. Эта сделка состоялась в разгар судебного разбирательства и получила широкое освещение в мировой прессе. Господин Рыболовлев позиционировался как продавец акций «Уралкалия», заработавший в результате их продажи более 5 млрд долларов. Единственным местом, где он упорно отрицал свою причастность к распоряжению ценными бумагами компании, был как раз швейцарский суд.

Учитывая это, суд фактически признал выведенные в кипрские трасты активы, включая деньги от продажи акций «Уралкалия», совместной собственностью Рыболовлевых, суммировал их стоимость и поделил между бывшими супругами пополам.

Дело Рыболовлевых оказалось не единственной проверкой на прочность офшорных структур, упаковывающих российские активы. На очереди разбирательство бывших супругов Потаниных о разделе совместно нажитого имущества, в частности акций «Интерроса», структура владения которым похожа на структуру владения «Уралкалием».

Оба этих спора роднит очевидный «прокладочный» характер офшорных структур при одновременной управленческой и медийной активности реальных владельцев активов, что намекает на возможность похожих судебных решений. К слову, в обоих спорах интересы их сильной половины были бы абсолютно защищены от притязаний прекрасных половин вовремя подписанными брачными договорами, на условия которых потом не повлияли бы никакие офшорные трасты.

Но очевидно, что независимо от результатов их окончательного разрешения судами востребованная состоятельными россиянами структура владения бизнесом дала сбой. Это сигнал всему бизнес-сообществу. Завтра прецеденты, порожденные двумя семейными конфликтами, могут быть использованы для перераспределения активов в глобальном масштабе. 



19.08.2014

Источник: SPEAR'S Russia #7-8(40)


Оставить комментарий


Зарегистрируйтесь на сайте, чтобы не вводить проверочный код каждый раз