ГЛЕБ ДАВИДЮК
управляющий партнер фонда itech capital

Здравствуйте, я уверен, что в зале есть люди, понимающие в криптоиндустрии намного больше и рискующие намного сильнее меня. Все, кого эта тема так или иначе интересует, просыпаются и засыпают с мыслью, что поезд уходит без них и надо срочно что-то сделать. Тусовки, подобные сегодняшней, проходят практически каждый день (хотя год назад они проходили всего раз в месяц) и по-прежнему собирают много слушателей.

Забегая вперед, скажу, что криптопоезд никуда не уходит. Все, кто захочет, успеют на него сесть и успеют с него спрыгнуть, некоторые прокатятся без билета, а кто-то за свой билет сильно переплатит. Так или иначе, криптопоезд уверенно движется вперед, постепенно набирая скорость, однако перрон еще не закончился.

Я управляю инвестфондом, который пару лет назад (ощущение, что все 20) инвестировал в компанию BitFury – лидера в области майнинга биткоинов, одного из лидеров в производстве майнингового оборудования, недавно представившего миру платформу для блокчейн-решений Exonum, которая легла в основу многих современных софтверных продуктов государственного масштаба.

Мы инвестировали в эту компанию более 18 млн долларов, оказавшись одним из самых крупных в мире инвесторов в этой сфере. Был шквал звонков типа: «Неужели вы верите в эту технологию, почему вы поддержали биткоин-майнера?» Сегодня, почти два года спустя, я понимаю, каким был дураком, что купил компанию майнера, но не купил биткоины в похожем масштабе. Чуть, чтобы не быть сапожником без сапог, я все же инвестировал в биткоины, а еще пару месяцев спустя уговорил прикупить биткоинов своего папу. Полтора года назад отец, продав старую машину, потратил деньги на «битки» и неожиданно для себя стал главным специалистом по биткоинам и блокчейну в своей казанской пенсионерской среде. Год спустя в самолете я обратил внимание, что впереди сидящая женщина – типичный главный бухгалтер советского времени с классической «химией» на голове – читает разворот «Комсомолки», посвященный биткоинам и блокчейну. Криптопоезд тронулся, подумал я, окончательно убедившись в массовости увлечения, когда немного времени спустя мой дядя, невероятно консервативный человек, хранящий деньги в «банке под кроватью», попросил прикупить ему криптовалюты. Я тогда, признаться, впервые испугался, так как понял, что если ее начали покупать такие люди, как мой дядя, перед нами, людьми, имеющими отношение к индустрии, встает множество важных вопросов о том, что же будет дальше.

Вы спрашиваете, как криптоиндустрия влияет на классического институционального инвестора? Отвечу: она ломает во многом устоявшиеся парадигмы инвестиционного менеджмента. Тема крайне субъективна: кто-то верит в нее и уходит с головой, кто-то верит, наблюдая со стороны, кто-то совсем не верит, не находя для себя ответов на многие фундаментальные вопросы. Сегодня в криптоиндустрии очень много разных аспектов – регуляторные (Китай быстро перекрасился из зеленого в красный, Россия занимает выжидательную позицию, Япония полностью легализовала биткоины как средство платежа), технологические (какая платформа окажется наиболее распространенной, с какими технологическими проблемами приходится сталкиваться и почему, какие из более чем 800 криптовалют останутся в мировой экономике завтра и т.д.), аспекты, связанные с ICO-трейдингом (пузырь? регулирование? мошенничество?).

Я не знаком с Сатоши Накамото (с ним никто не знаком), я знаю Виталика Бутерина, который основал Ethereum, я примерно понимаю, что происходит в политических кругах. Так, основатели компании BitFury много участвовали и поддерживали разворот государственных настроений от резко негативных в сторону умеренного позитива. Центров криптопритяжения в России становится все больше, в том числе на государственном уровне (ЦБ, Сбербанк, ВЭБ, Госдума), у каждого свое мнение, но каким будет будущее, никто не знает. Отсюда неопределенность. На рынке ICO огромное количество мошенников. В ближайший год нас ждет сначала волна ограничений, потом – волна банкротств, ведь рано или поздно настанет пора показывать результаты. Поэтому я уверен: несмотря на ключевой принцип криптоиндустрии – децентрализацию, регулирование криптосферы будет только усиливаться.

Почему я инвестирую? Я вижу огромное окно возможностей не в криптовалютной теме, а в теме технологической, в продуктах и услугах, которые могут быть написаны и реализованы на блокчейне. А чтобы писать эти решения, в любом случае потребуются расчеты, те самые смарт-контракты. Потому что блокчейн – это твоя безопасность, децентрализация и надежность расчетов.

МАКСИМ БЛАНТ
основатель проекта Pine Planters

Государство хочет поиграть с этой темой и в то же время поставить ее под контроль. К сообществу у меня главный вопрос: вам не страшно, что к вам придут люди в погонах?

ГЛЕБ ДАВИДЮК

Мне не страшно – я не нарушаю ни одного закона. Многие думают, что биткоин-блокчейн анонимен, – это заблуждение, поэтому быть преступником и использовать биткоин для отмывания доходов – вполне себе прямой путь в руки правосудия. Поэтому технология будет существовать, open-source-решения будут главенствовать и продолжать формировать привычки потребителей, регуляторов в том числе. Если регуляторы – ЦБ, государство – научатся как минимум понимать, что происходит в криптоиндустрии, уже это будет большим прорывом.

ДМИТРИЙ ЦАРЕГОРОДЦЕВ
аналитик More Communications

У меня два вопроса из области конспирологии. Буквально две недели назад читал, что 63% счетов, на которых был сгенерирован биткоин, никогда не видели никакого движения. То есть существует огромный запас валюты, созданный ранними майнерами. И  еще: слышал от участников рынка, что значительная часть средств, якобы собранных в ходе ICO, – это зачастую фейк, созданный силами организаторов. Если сможете, прокомментируйте как инсайдер.

ГЛЕБ ДАВИДЮК

Я вообще не инсайдер, но волею случая получаю в день три-четыре проспекта ICO, и мою ленту в Facebook читать уже невозможно – там сплошная реклама технологических размещений. Отвечая на первый вопрос: я точно знаю, что большая часть накоплений лежит в кошельках ранних майнеров, волею случая воткнувших видеокарту в розетку и уже через пять лет сказочно разбогатевших. Понятно, что эти криптокапиталисты – не совсем те, кого мы привыкли так называть. Они часто не знают, как вывести эту крипту в фиат, и не уверены, что это нужно и можно делать. Им достаточно продать 2–3 биткоина, чтобы хорошо чувствовать себя пару месяцев, а их у них по 300–400. Это поколение, которое не мыслит категориями family office или «накопление инвестиций», им отлично живется и работается в гаражах и подвалах в худи, кроссовках и джинсах. В их ленту вдруг пришло такое же количество предложений по крипте, как в мою, и они, безусловно, драйвят рост ICO покупкой тех или иных размещений, основывая свои инвестиционные решения исключительно на интуиции и сплетнях. Меня это, честно говоря, пугает. Я насмотрелся разных whitepapers, но они и рядом не стояли с теми документами, которые готовят мои аналитики для нашего инвестиционного комитета, с тем объемом работы, который я провожу, изучая и исследуя каждую инвестиционную возможность.

По второму вопросу: я не согласен, что люди, планирующие ICO, – мошенники. Просто ICO-инвестирование как стратегия превращается в то, что я зову сумасшедшим ритейлом, надо купить тысячу этих токенов, и, возможно, два из них покроют инвестиции в остальные 998. В казино происходит примерно то же самое. Плюс надо признать, что журналисты не пишут о провалившихся ICO. Мы еще пока на той стадии, когда журналисты ленятся делать второй шаг после первого, выяснять, привлекли ли то, что обещали, сделали ли продукт или услуги, вообще понятие factchecking исчезает как категория, способствуя созданию лжегероев и надуванию пузырей.

ЕВГЕНИЙ СИДОРОВ
директор по технологиям «Cибрус»

Как собственникам ICO-компаний, которые выходят на краудфандинг, себя вести? Сейчас уже ценник для выхода, для подготовки к ICO достигает 25%, и непонятно, что с налогами на привлеченные средства. Их теоретически могут потребовать в любой момент. У меня есть томские знакомые, которые решили не легализоваться, а просто приобрести вид на жительство. Уехали в Ирландию и там спокойно делают ICO.

ГЛЕБ ДАВИДЮК

Ну я же не могу призывать вас менять паспорт. Поверьте, я первый прибежал ко всем своим портфельным компаниям со словами: «Ребята, смотрите, новая тема. Давайте дадим ликвидность нашему портфелю…» Однако собственники хмыкнули: мы хотим спокойно проходить миграционный контроль в американских аэропортах, поэтому давай сначала разберемся, что будет происходить в индустрии, и лишь потом начнем выходить на эту опасную дорогу. В июле этого года я был на большой тусовке в Монако, с утра пошел на завтрак, посвященный IPO. Пять серьезных специалистов отвечали на вопросы, потом в кулуарах я спросил – ICO для вас возможность или угроза? Последовала «ревизоровская» пауза, потому что никто из них, «серьезных специалистов», еще три месяца назад и слыхом не слыхивал про ICO. Только один робко спросил: «Something like crowd funding?» Поэтому людям консервативным я бы посоветовал подождать. Но если вы готовы к риску – впрыгивайте, можно очень неплохо заработать, но руку на пульсе точно надо держать. У меня в команде четыре человека отслеживают новостной, регуляторный, технологический фон, я и сам этим постоянно занимаюсь, однако какого-то четкого ответа, как индустрия будет развиваться в регуляторном плане, у меня пока нет.

АЛЕКСАНДР БОРОДИЧ
предприниматель, основатель блокчейна Universa

Меня зовут Саша Бородич, и я криптовалютчик. Я венчурный инвестор, и мне, как и Глебу, неприятно видеть, что песчаный карьер может привлечь 2 млн долларов от криптоинвесторов за 20 часов. В нашем венчурном мире такое невозможно. В случае с технологическими проектами ребята собирают десятки миллионов за день. Глеб абсолютно прав: те, кто инвестирует, – не венчурные инвесторы, они получили свои эфириумы за доллар, за полдоллара, они не чувствуют ценности и суммы денег, для них инвестировать 100 биткоинов куда попало – это нормально. Мы – те, кто проводит ICO, – большую часть бюджета тратим на юридические риски. В мире сейчас есть 5–6 юрисдикций, комфортных для ICO, и юристы съедают большую часть тех денег, о которых вы говорили, – слава богу, это все-таки не 25%, а гораздо меньше. Мне кажется, сейчас для проведения ICO можно закладывать 10% от суммы, которую вы хотите собрать. Потратить ее придется на маркетинг тем самым людям в кроссовках и худи, которые хотят понять, кто вы такие, что делаете и почему они должны отдать вам свои деньги. Это другой тип инвесторов, но он есть на рынке, это масштабное явление, и оно растет. Думаю, в ближайший год обороты ICO превысят на seed stage обороты венчурного инвестирования, и сколько мы со своим блокчейном Universa ни старались остаться в стороне, заявляя, что будем развиваться по венчурной модели, я все равно сломался и сказал – придется делать ICO, ведь если даже песчаный карьер может поднять 2 млн долларов, то мы как блокчейн-проект легко поднимем все 100.
Приведу пример: сегодня мне в Telegram написал мужчина с вопросом: «Саш, я про тебя читал, ты нормальный, куда я могу сбросить 100 биткоинов, чтобы ты потом все с ними устроил?» Я говорю: «Ну вот будет у нас Token Sale…» Он в ответ: «Я забуду, давай я тебе сейчас куда-нибудь скину». 100 биткоинов – это, на минуточку, 400 тыс. долларов.

ГЛЕБ ДАВИДЮК

Единственное, Саш, – вполне может быть так (не в твоем, конечно, случае), что через год он начнет искать того друга, которому так легко дал свои 100 биткоинов, а найти не сможет. И тут же посчитает, сколько тот ему должен, а 400 тыс. меж тем превратятся в 700 тыс. И понятно, что пойдет волна недовольства, ведь мечты не сбываются.

У меня к тебе вопрос: на ICO основные деньги собираются на стадии pre-sale, почему?

АЛЕКСАНДР БОРОДИЧ

Когда вы видите, что в первые минуты собирается 70 млн долларов, это означает, что в предыдущие два-три месяца собирался лист заявок – теми же методами, что и на IPO, но приведенными к стандартам краудинвестинга в формате ICO. Люди ходят, продают. Эту работу никто не отменял. Книга заявок была собрана и реализована в первые секунды с начала ICO, поэтому мы видим мгновенный всплеск ликвидности, попавшей на смарт-контракт в процессе ICO.

ПАВЕЛ ВЛАСОВ
вице-президент QBF

Вы управляете фондом, который когда-то инвестировал в компанию, связанную с майнингом. Интересно ваше мнение по двум пунктам: первый – балконный майнинг, второй – верите ли вы в механизм, когда инвесторы, вместо того чтобы построить заправку или птицеферму, официально устанавливают у себя оборудование, официально платят налоги, сертифицируются, нотифицируются? Сформируется ли в будущем некий узкий список майнеров, который нельзя будет расширить?

ГЛЕБ ДАВИДЮК

Это не будущее, это настоящее. Я думаю, отношение к майнингу с точки зрения бизнеса будет все более профессиональным и все менее балконным.

Цена входа в промышленный майнинг – от десятков тысяч до нескольких миллионов долларов. Здесь есть несколько параметров, на которые обязательно надо обращать первостепенное внимание: цена энергоресурсов (например, если она выше пяти центов, то стоит несколько раз подумать, прежде чем ввязываться в майнинг). Второе – вычислительные мощности вокруг вас (так называемый hash rate. Чем больше поблизости таких же майнеров, как вы, тем сложнее майнить). Третье – что именно вы майните: у разных валют разная экономика по возвратности. Ну и конечно, не надо забывать о регулировании, которое по-прежнему достаточно рыхлое, вопросы сертификации и разрешительной документации подвешены в воздухе уже неопределенное время.

Что касается вопроса об узком круге майнеров, то я думаю, что рыночная экономика, приход институционального капитала не позволят монополизировать майнинговый бизнес. Будет достаточное количество игроков, конкурирующих между собой за целый ряд параметров.

РУСЛАН ЮСУФОВ
директор по работе с частными клиентами Group-IB

К нам недавно пришел кейс – человек решил поучаствовать в ICO, зашел в нужный момент в Google, кликнул на фишинговый сайт, отправил деньги не на тот кошелек и потерял несколько сотен тысяч долларов. Этому активно обучают – я несколько недель назад участвовал в Telegram-чате, где собралось 5000 человек, и им по пунктам перечисляли способы воровать крипту: организатор призывал осваивать эту новую нишу. Есть статистика, что 10% всего эфира, привлекшегося в прошлом году, было украдено. Только через Alphabay (крупнейший маркетплейс в даркнете, закрытый в июле 2017 года. – Прим. ред.) за последние пару лет прошло криптовалют на 450 млн долларов – все это деньги, полученные от наркотиков и киберпреступлений. Мой вопрос таков: регулирование наступает, и, скорее всего, криптой займутся большие фонды, в том числе пенсионные. Как будут модифицироваться политики AML и KYC (осуществляют защиту от отмывания средств. – Прим. ред.)? На ICO сейчас приходит очень много грязных денег, которые прошли через миксеры, через обменники, – и вот они сейчас в виде новых токенов выпущены на рынок и вроде бы легализованы.

ГЛЕБ ДАВИДЮК

Политики AML и KYC – одна из наиболее обсужда­емых и наиболее интересных тем, в которой блокчейн может существенно упростить и секьюритизировать технологический процесс. В мире я знаю десяток проектов на эту тему, и мы бы с удовольствием в некоторые из них инвестировали. Процедуру идентификации нужно будет проходить один раз и лишь с определенной периодичностью обновлять информацию. Первый крупный игрок этого рынка, реализовавший решение на блокчейне, по сути, задаст правила игры всему миру. Криптокошельки, биржевые счета и прочие точки входа и обмена фиата и крипты станут повсеместно использовать разработанные алгоритмы и инструменты. К чему это приведет? К тому, что рынок станет прозрачным, исчезнет человеческий фактор в процессе идентификации и последующей верификации (нотариусы перестанут существовать как институт). Существенно ускорятся и упростятся процессы открытия счетов и контроля за движением средств по ним. Легализация как неизбежный мировой процесс затронет и криптомир, ударив по нему криптотехнологиями KYC.

МАКСИМ ЮДИН
директор управления продаж и клиентского обслуживания QBF

Изначально блокчейн создавался как децентрализованная система. И когда мы говорим об идентификации – это предварительный процесс, человек, имея кошелек в блокчейне, придет к вам и скажет: «Вот мой паспорт, запомните меня». И остальные участники цепочки должны поверить в соответствие человека и документа. Получается, нужны какие-то центры идентификации?

ГЛЕБ ДАВИДЮК

Думаю, не надо их специально создавать. Пусть Сбербанк, City, «Почта России» станут такими центрами. От преступности мы не избавимся – даркнет есть и будет, как бы с ним ни боролись. Равно как будут наличные – их не заменят криптовалюты в ближайшей перспективе.

Термин «децентрализация» я использую в привязке к эмиссионной составляющей той или иной криптовалюты. У нас есть хороший специалист, который понимает тему изнутри. Леш, какие есть децентрализованные альткоины?

АЛЕКСЕЙ АРХИПОВ
директор по криптотехнологиям QIWI

«Шиткоинов», как я их называю, вообще тысячи, и они точно децентрализованные. Я хотел остановиться на идентификации. Личность в цифровом мире не совсем та, что физическая, с паспортом. Можно сделать разные аккаунты с разными целями и с разной степенью авторизованности. В биткоине случился такой феномен: личность Сатоши Накамото достаточно изучена, есть письма, мы понимаем, как он думал. Цифровая личность есть, физической нет. И при этом он в любой момент может прийти и доказать собственную личность, подписав любую транзакцию.

ГЛЕБ ДАВИДЮК

Когда Сатоши обозначит себя, биткоин исчезнет?

АЛЕКСЕЙ АРХИПОВ

Перестанет быть децентрализованным – Виталик Бутерин же может повлиять на протокол Ethereum.

ГЛЕБ ДАВИДЮК

У Виталика есть собственные разработчики, которые получают у него зарплату. Я не знаю, кто влияет на самого Виталика, но налицо сила личности, которая может принимать решения внутри своей технологической команды. Биткоин уже прошел через множество технологических сложностей, многие проблемы еще предстоит решить, однако, несмотря на все барьеры демократических принципов устройства этой децентрализованной системы, ничего более надежного, чем биткоин, я не знаю.

За последние несколько месяцев я сделал две глупости. Первая – купил лично для себя немного эфира по 10 долларов, потом пошли плохие новости, и он сильно подешевел. Затем чудом и силой пиара подрос до 11, и поскольку я был под влиянием друзей – апологетов биткоина, то быстренько все продал, не сильно веря в технологическую силу сети Ethereum. А через месяц эфир уже стоил 300. Было очень обидно. Вторая глупость, которую я сделал, – продал часть биткоинов, когда возникла опасность его разделения на две половины, хотя умные люди меня и отговаривали. После разделения биткоин не только не просел, но и серьезно вырос. Папа мой был безумно счастлив. Думаю, тогдашний рост был обусловлен перекладыванием из биткоин-кеша в классический «биток», что для меня лишний раз подтверждает устойчивость первой системы и неустойчивость второй.

Все, что сейчас происходит на рынке крипты, – мы перекладываем крипту в крипту. Фиата заходит больше, а криптовалюты меньше не становится, мы ничего не выводим из системы, наполняя ее ценностью фиатных денег. Безусловно, я рассматриваю для себя криптоиндустрию как долгосрочную инвестиционную возможность.

СЕРГЕЙ СОСУЛЬНИКОВ
директор по продуктам Target Global

Мы тоже инвестируем в крипту, и вопрос такой: когда возникла эта история, у меня впервые появилась тема для разговора с однокурсниками по ВМК. Я спросил, какую валюту они считают самой перспективной, и услышал про Zcash и Monero. Вопрос: мне лично понятно, зачем вообще нужна анонимность, а что вы думаете про анонимные крипты – как можно это сочетать с требованиями безопасности?

ГЛЕБ ДАВИДЮК

Я думаю, что кошку с собакой поженить невозможно. Всегда будут те, кому анонимность важна, маргиналы, которые будут использовать ее в своих целях. Но анонимность – не спасение. Если вас не поймали на транзакциях, вас поймают через SMS, в соцсетях, по номеру мобильного. Я не инвестирую в Zcash и Monero – мне не нужна анонимность, я слишком публичный человек, однако не исключаю, что количество тех, для кого анонимность – ключевая составляющая в проекте, огромно, поэтому такие решения, как Zcash и Monero, всегда будут иметь своего пользователя.

ВЛАДИМИР ЗАРЕЧНЕВ
глава отдела алгоритмической торговли QBF

Что выгоднее – майнинг или вложения в криптовалюты, из чего состоит прибыль компаний, которые занимаются майнингом?

ГЛЕБ ДАВИДЮК

Провокационный вопрос. Если бы несколько лет назад я купил просто биткоины вместо компании, которая их майнит, я бы заработал в десятки раз больше. Но это не моя работа. Каждый должен заниматься своим делом, все зависит от аппетита к риску, от желания заниматься спекуляцией или строить промышленную площадку. Для майнинга нужно чуть больше профессиональных знаний, хотя и на нем можно неплохо зарабатывать.

В майнинг инвестировано столько денег, что вывести оттуда всех инвесторов просто потому, что поменялся протокол, нереально. Майнинг-индустрия – это сложившийся сегмент бизнеса, в который входит все больше и больше новых игроков.

ГАГИК ЕГИАЗАРЯН
соучредитель PUBLIQ Foundation

Вы думаете, что это очень обособленная сфера только для тех, кто понимает в майнинге, вы не верите в power of society, которое пойдет в это?

ГЛЕБ ДАВИДЮК

К сожалению, я не очень верю в демократию как инструмент быстрого и единственно правильного решения при голосовании в отношении технологических аспектов, если мы говорим о роли общества в формировании криптоиндустрии. Уровень технологической грамотности большинства участников по-прежнему не очень высок и, скорее всего, уже никогда не будет на уровне тех, кто способен программировать и созидать, используя разнообразные блокчейн-протоколы. Поэтому те, кто с придыханием говорит о PoS (Proof of Stake), бесконечно далеки от уровня тех, кто говорит о PoW (Proof of Work). Это две разные касты. Первые – пользователи, вторые – создатели. Я понимаю обвинения в адрес тех, кто поддерживает PoW, – есть риск того, что производитель консолидирует децентрализованную систему, но так как ставка в формировании экосистемы слишком высока, я предпочитаю в этих вопросах доверять криптопрофессионалам, чем демократически настроенному криптосообществу.

АЛЕКСЕЙ АРХИПОВ

Надо сказать пару слов о том, чем часто пугают майнеров, – о переходе на PoS. На крипторынке есть много технологий, которые существуют далеко в будущем, но почему-то о них говорят так, словно они уже здесь. Многие рассуждают, что на PoS можно перейти, но ни одна крупная платформа на нем не работает. Крупные платформы используют PoW, люди идут в систему, потому что там есть майнинг и PoW, и если его убрать из системы, непонятно, будет ли она работать.
Плюс важный атрибут всех блокчейн-систем, в том числе криптовалют, – в неизменности данных. В случае с PoW их реально очень трудно изменить – невозможно произвести оборудование, которое требуется, чтобы пересчитать хэши на месяц назад. В PoS этой преграды нет, данные можно пересчитать с любой точки. И это проблема.

РИММА РУТИНЬШ
первый заместитель председателя совета директоров QBF

На днях прочла, что земельный кадастр Украины перешел на блокчейн.

ГЛЕБ ДАВИДЮК

Я вам больше скажу – мои коллеги из компании BitFury разрабатывали этот продукт для правительства Укра­ины, и такой же в Грузии. В свое время Виталик Бутерин сделал тактически и стратегически правильный выбор, посвятив себя разработке языка смарт-контрактов, в то время как весь остальной мир был заражен лихорадкой криптовалютизации. Однако осенью прошлого года разработчики компании BitFury представили новую платформу Exonum для программирования решений на биткоин-блокчейн. Платформа Exonum – open-source-решение – протокол, полностью открытый и доступный для широкого круга разработчиков. Именно на нем написаны софт­верные продукты, о которых вы говорите.

РУСЛАН СПИНКА
руководитель отдела продаж и клиентского обслуживания QBF

Почему вы вложились в блокчейн несколько лет назад? Что стало толчком?

ГЛЕБ ДАВИДЮК

Интуитивно вложился. Поверил, проникся, хватило сил защитить эту рисковую идею перед коллегами, и в результате мы неплохо заработали. Тогда, в 2015-м, мы скорее случайно оказались на хайпе криптоволны, пройдя вместе с компанией множество взлетов и трудностей. Я уверен, все только начинается, и огромный интерес общества к этой технологии – яркое тому подтверждение.