Если посмотреть, как устроена власть в большинстве азиатских стран, то можно увидеть, что ее главная цель – контроль, а порядок, стабильность и рост она ставит выше ответственности, прозрачности и справедливости. В азиатском семейном бизнесе то же самое.

Главы конгломератов издавна формировали семейное богатство через предприятия, которые передавались детям и внукам. Китайское правило «одна семья – один ребенок» оставляет единственный способ успешно сохранить фамильное состояние. Поддерживать целостность бизнеса таким способом не возбраняется и даже почетно. Значительную часть XX века те, кому, как считалось, «повезло» контролировать бизнес, имели чуть ли не духовное право на дальнейшее господство в отсутствие какой-либо системы сдержек и противовесов.
А затем случился натгейт (от англ. nut – «орех». – Прим. пер.).

5 декабря, обычный день в нью-йоркском аэропорту имени Джона Кеннеди. Самолет Korean Air выруливает, вставая в очередь на взлет. Все места в бизнес- и первом классах заняты, бортпроводники разносят бокалы шампанского и орешки.

Ким То Хи только что подала пакетик с орешками Чо Хён А, вице-президенту Korean Air, генеральному директору гостиничной сети KAL Hotel Network и… дочери председателя совета директоров Korean Air Чо Ян Хо. Свершившееся же далее имеет все шансы надолго предопределить судьбу южнокорейских конгломератов, или чеболей («че» – богатство, собственность; «боль» – группировка, клан).

Увидев, что орешки поданы в пакетике, а не в чаше, Чо Хён А пришла в ярость. Она заставила старшего бортпроводника встать на колени в знак извинения и приказала развернуть самолет, чтобы его высадить.

Промотаем вперед до марта 2015-го. Чо Хён А на 12 месяцев посадили в тюрьму за «изменение курса самолета», Ким То Хи готовит иск к авиакомпании, а ее тарифы для пассажиров внутренних рейсов упали с декабря 2014-го на 6,6% по сравнению с прошлым годом. В южнокорейском обществе стали широко обсуждать чеболи и их власть над бизнесом и политической жизнью.

Избранные

На Западе, где акционеры активно контролируют компании, а советы директоров несут перед ними принципиальную ответственность, идея подобных конгломератов труднопостижима. В Южной Корее действуют примерно 20 чеболей, включая Samsung, Hyundai и LG. Контролирующие их семьи практически не нуждаются в поддержке советов директоров для принятия решений (если вообще нуждаются). Напрямую им принадлежит менее 10%, однако через механизмы перекрестного владения они, в сущности, имеют контрольные пакеты.

С тех пор как Корея отделилась от Японии, а произошло это в 1945 году, чеболи играли важную роль в национальной политике. При так называемом направляемом капитализме им доставались заманчивые государственные проекты и переводились зарубежные зай­мы. Если чеболь не мог расплатиться с иностранными кредиторами, долг покрывало государство. Таким образом, чеболи обрели неразрывную связь с властью и невероятное влияние. Во многом благодаря им Южная Корея стала одним из «азиатских тигров», стремительно индустриализировавшимся и показывавшим годовой рост выше 7% в период между 1960 и 1990 годами.

В Японии тем временем все активнее призывают реформировать аналогичных бизнес-мастодонтов кэйрэцу. Со времен Второй мировой существовало порядка девяти кэйрэцу. Самые известные – Mitsubishi, Mitsui, Sumitomo и Toyota. Как и чеболи, они во многом полагались на поддержку того или иного банка – зачастую совладельца, обеспечивавшего дешевое финансирование и защищавшего от враждебных поглощений.

Но общественное терпение иссякло. Люди видят, что в социуме есть небольшая привилегированная прослойка, и выражают протест. Пока экономический рост замедляется, а население стареет, перед молодыми корейскими и японскими специалистами открывается перспектива работать дольше и параллельно заботиться о пожилых родителях. А богатеть они быстрее не стали, и натгейт показал силу их гнева.

Оба государства сделали по несколько шагов для реформирования экономики и оказывают давление на конгломераты, с тем чтобы те либо отделили от себя неосновные сегменты, либо и вовсе пригласили иностранных руководителей. Изменилась и правовая среда вокруг этих конгломератов: нормы бухучета не дают легко скрывать долги и убытки, антимонопольные власти активно действуют, а из-за реформы налога на наследство семьям дешевле публично продать свои доли, нежели передать их детям.

Революционные настроения

Шаги популярны у электората и даже умеренно эффективны, но лучший ли это вариант – беспощадно реформировать нынешнюю структуру корпоративного управления? Значимость вклада конгломератов в экономику своих стран нельзя недооценивать. Дестабилизировать их во имя ответственности и справедливости было бы рискованно. Очень опасно делать их мишенями для поглощения из-за рубежа, обреченными на расформирование, реструктуризацию и, возможно, неправильное управление. И чеболи, и кэйрэцу несут в себе некую определенность: их цель – стабильность ради сохранения богатства, а не распродажа активов для максимизации сиюминутной прибыли. Более того, это не просто несколько из ряда вон выходящих компаний – это костяк исконной «тигриной» экономики.

К тому же большинство азиатских инвесторов пассивны и предпочитают получать дивиденды, а не оказывать давление на управляющие органы. Понимать нужно и еще один нюанс: семьи гордятся своими чеболями и кэйрэцу. Чо Хён А явно посчитала, что на ее предприятии не соблюдается стандарт качества, и приняла это близко к сердцу. Разумеется, проблему можно было решить куда корректнее, но то, что она такого не потерпела, наверное, заслуживает некоторой похвалы.

Инцидент авиакомпания решила замять. Было решено прийти к бортпроводникам домой и попросить их тихо обо всем забыть. Но один из них заговорил с прессой, и эпоха социальных сетей сделала свое дело: Чо Хён А в тюрьме. Истинная картина происшедшего нам неизвестна, но приговор указывает на то, что уровень терпимости к подобному поведению у корейцев изменился. Судя по всему, «азиатским тиграм» придется отказаться от сырого мяса и начать привыкать к орешкам в пакетиках.