Легкомысленный миллионер

Дэвиду Мюррею-Хандли было 25, когда он за одну ночь стал мультимиллионером, и 29, когда он обанкротился. Он работал на производителя программного обеспечения Commerce One в самый разгар бума интернет-технологий.

«Это было как выиграть в лотерею, не покупая билета», – говорит он. Но как и большинство тех, кто выиграл в лотерею и не знает, что делать с большим кушем, Мюррей-Хандли очень быстро потерял конт­роль над доходами.

«Хотите верьте, хотите нет, но спустить кругленькую сумму довольно просто», – говорит он. Я выражаю недоверие, а он описывает, как за один месяц сумел разбить яхту о дамбу, отдать Ferrari за долги и потерять за время перелета из Сан-Франциско в Лондон 400 тыс. фунтов в неудачной сделке на рынке акций. Когда он объявил себя банкротом, министерство торговли и промышленности проверило его счета за последние три года. «Бедный малый, который, должно быть, зарабатывал 20 тысяч фунтов в год, проверял мои выписки со счета и спросил меня, можно ли за один выходной в Монте-Карло потратить 60 тысяч фунтов. Я просто сказал “да”», – вспоминает Дэвид.

Его кредитки были заблокированы, банковский счет закрыт, парк из 10 машин пришлось заменить на старый драндулет за 500 фунтов, ноутбук и съемную квартиру. Тем не менее Мюррей-Хандли сумел извлечь выгоду и из этого этапа своей жизни: «Тебе как будто снова 18, – говорит он. – Ты заново планируешь жизнь, а не плывешь по течению… И тебе уже не так страшно, как в первый раз».

Мюррей-Хандли снова стал консультантом и облегчил себе обратный путь в большой бизнес, работая со своим прежним руководителем над выкупом прав на интеллектуальную собственность для технологической компании. В 2001-м он основал AdaroRed, консалтинговую компанию в сфере здравоохранения с оборотом 10 млн фунтов.

41 876 человек объявили себя банкротами в Англии и Уэльсе в 2011 году, а это гораздо меньше, чем в рекордном по этому показателю 2009 году, когда банкротами стали 74 670 лиц. Согласно данным Службы банкротств, за тот же период 16 886 компаний оказались неплатежеспособными, что снова меньше, чем в 2009-м (тогда речь шла о 19 077 компаниях). Банкротство компаний или частных лиц – опыт, связанный с сильным стрессом, мучениями и часто унижением, встать на ноги после этого нелегко. Но у Мюррея-Хандли хорошая компания: первый предпринимательский опыт Уолта Диснея и Генри Форда не увенчался успехом, Дональд Трамп объявлял свою компанию банкротом 3 раза, и в конце XIX века Генри Джон Хайнц (да, тот самый кетчуп-селебрити) переживал плохие времена, продавая Америке хрен, пока не изобрел свой знаменитый рецепт из томатов.

Наверное, неудивительно, что все эти вдохновляющие примеры родом из Америки: «Американские инвесторы и технологи даже и связываться не будут с людьми, которые ни разу не терпели поражения», – говорит Мюррей-Хандли. За океаном верят, что те, кто добивается ошеломительных успехов, склонны рис­ковать, хотя и понимают, что не всякий сорвиголова разбогатеет, в то время как английские инвесторы – чопорные люди, которые скорее воспримут прошлые неудачи как признак безрассудства. Это стереотип, но в нем есть доля правды, о чем говорят хотя бы более мягкие законы о банкротстве в Америке, которые основаны на вере в «новый старт» и в какой-то мере защищают частную собственность банкрота. Американские исследователи в 2005 году даже обнаружили связь между защищенностью банкротов и количеством новых стартапов.

Когда деньги не нужны

В то время как Мюррей-Хандли столкнулся с личным банкротством, вызванным во многом собственным легкомыслием, Рэйчел Эльног и Пенни Стритер распростились с целыми бизнесами. Когда Red Letter Days, компания, продававшая особенные подарки и основанная Эльног, бывшим инвес­тором шоу Dragon’s Den, обанкротилась, Рэйчел призналась, что последовавшие за этим нападки СМИ были «очень унизительными». «Меня описывали как полную неудачницу и монстра», – говорит она. Эльног убеждена, что ее медийность ускорила распад компании, так как неблагоприятная оценка СМИ ввергла ее поставщиков в панику.

Стритер, глава Ambition – фирмы, занимающейся отбором персонала в сфере здравоохранения, тоже помнит чувство стыда, который она испытала, когда ее первый бизнес-опыт не удался. «Главным советом, далеко не утешительным, было “соберись и найди себе нормальную работу”, – вспоминает она. – В такие моменты ты себя действительно чувствуешь ничтожным и сбитым с толку». Тем не менее Стритер сделала все наперекор советам. Только что перенеся развод и потеряв все деньги в неудавшемся бизнесе, она переехала в приют для бездомных с тремя детьми и оттуда, вместе со своей матерью Марион, снова взялась за Ambition. Не желая (да и не имея возможности) взять заем, они с матерью работали детскими аниматорами, чтобы покрыть расходы на Ambition и взятое в долг у друга помещение. 15 лет спустя, в 2011-м, компания достигла оборота более чем 56 млн фунтов. Стритер говорит, что ранние неудачи научили ее двум вещам: «Во-первых, они развили во мне большой страх провала, который заставил меня работать еще больше». Во-вторых, она поняла: не надо брать деньги взаймы, чтобы раскрутить бизнес. Ambition никогда не пользовался займами и не получал инвестиций извне, как и никогда не покупал помещений в ипотеку. Мюррей-Хандли сделал схожие выводы: «Одним из уроков, которые я вынес из банкротства за последние 10 лет, стало то, что тебе не нужны деньги, чтобы продвигать бизнес. Я встречаю много стартаперов, и мне часто начинают рассказывать, что им нужно 500 тысяч фунтов, чтобы начать… Обычно я реагирую так: “Да неужели? А что вы будете делать, если у вас не окажется 500 тысяч фунтов?” На этот вопрос есть правильный и неправильный ответ». Кроме того, Мюррей-Хандли теперь считает, что деньги никогда не должны быть мотиватором: ни для личностного роста («Если честно, я был несчастнее всего, когда заработал больше всего денег»), ни в бизнесе («Речь идет о долгосрочной перспективе, о ценностях, нельзя сосредотачиваться на деньгах»).

Когда бизнес Эльног рухнул, на нее посыпался шквал приглашений выступить на корпоративах. Вскоре она увидела новые возможности решить свои проблемы самостоятельно и в 2008 году опубликовала книгу о своем опыте – «Бизнес-кошмары». Несложно догадаться, какой там сюжет. Сменив работу, она узнала, что ее пример – далеко не единственный: «Сразу после провала бизнеса многие успешные люди, в частности бизнес-леди, которые, как мне казалось, совершенно не знали проблем, связывались со мной и признавались, через какие сложные испытания им пришлось пройти».

Бунтарский ген

В 2010-м Шикхар Гош, старший преподаватель Гарвардской школы бизнеса, заявил, что от 30 до 40% предприятий терпят неудачу. Неудивительно, что кругом полно самодовольных, но втайне переживающих перманентный стресс предпринимателей, которые отчаянно скрывают свои проблемы, – в конце концов, им просто не хочется пугать инвесторов, кредиторов и поставщиков.
Возможно, помалкивать о неудачах – заманчивый выход, но Эльног считает, что подобные секреты лишь вредят делу: «Если вы не рассказываете никому о своих проблемах, значит, вы ни с кем не совету­етесь. Я всегда говорю, что как только у вас появляется проблема – а времени у вас гораздо меньше, чем вы думаете, – нужно немедленно найти лучших консультантов». Стритер согласна: разговоры вокруг банкротств должны стать более честными и открытыми. «В противном случае всегда будут люди, которые, как я, запускают стартапы, наивно полагая, что не могут потерпеть неудачу, и потом, когда дела идут плохо, испытывают сильнейший шок».

Стритер, Эльног и Мюррей-Хандли объясняют свое умение восстанавливаться после крупных неудач наличием определенных общих черт характера. «Я очень независимый, я не принимаю “нет” за ответ», – говорит Мюррей-Хандли. «Я верю в себя», – говорит, в свою очередь, Стритер, признавая, что она «немного бунтарь» и не любит, когда ей указывают, что делать. Согласно докладу о богатстве Wealth Insights, подготовленному Barclays, 34% предпринимателей утверждают, что неудача мотивировала их попробовать снова, тогда как среди «непредпринимателей» эта цифра достигла лишь 19%. Это немного странная статистика, но она позволяет на инстинктивном уровне понять, что предприниматели, как правило, настойчивы, склонны неординарно мыслить и рисковать и хорошо приспособлены к преодолению трудностей.

Период восстановления

Конечно, после банкротства помимо психологических преград возникают и вполне физические. В Великобритании период банкротства длится один год, и за это время накладываемые ограничения включают в себя запрет на заимствование суммы, превышающей 500 фунтов, а также запрет на управление компанией. Плюс к этому начинают происходить мелкие унижения: Мюррей-Хандли хорошо помнит, как он не мог воспользоваться кредитной картой, чтобы забронировать отель.
Мюррей-Хандли говорит, что ему потребовалось три года, чтобы «выучить урок» как следует, но Стритер, которая не считает свое банкротство следствием потери контроля над собой, одобрила бы смягчение закона о банкротстве: «Большинство людей, прежде чем добиться успеха в бизнесе, потерпят две или три неудачи, так что вероятность банкротства достаточно высока. Очень важно восстановиться как можно скорее».

В любой другой сфере жизни мы признаем, что можно учиться на своих ошибках. И те предприниматели, которые восстановились после банкротства, убеждены, что это правило также касается и бизнеса.