Лили в розовом кардигане радостно рассекает воздух. Марджори, сидя в кресле рядом со мной, лениво постукивает ногами и язвительно комментирует происходящее. В центре комнаты – Стив. Подпевая играющей Jailhouse Rock, он показывает, как двигать конечностями, остальным обитателям этажа для людей с умственными проблемами. Двигать желательно вперед, желательно в такт, хотя любое движение – уже хорошо.

Стив работает в Oomph!. Это социальное предприятие, несмотря на восклицательный знак в названии, серьезно воздействует на сектор учреждений, обеспечивающих уход за людьми. Тренеры Oomph! работают в 600 таких учреждениях и провели уже 100 тыс. часов занятий с престарелыми британцами. Наша 45-минутная тренировка окончена. Позади упражнения на растяжку ног, вращения запястьями и размахивания помпонами – все под песни вроде Roll Out the Barrel и In the Mood. Покидая вместе со Стивом лидсский Sunnyview House, я узнаю от него, что подобные занятия полезны как физически, так и психологически. Повышая гибкость и подвижность, они в то же время придают уверенности и поднимают настроение. К концу тренировки дамы и вправду казались куда заинтересованнее, активнее и осознаннее в поступках.

Oomph! со многих точек зрения – компания для изучения превосходная. Ее запустили три года назад, вскоре после того, как SPEAR’S UK впервые обратил внимание на сектор социальных предприятий. На ее примере прослеживаются три тенденции (и сопутствующие им проблемы), которые за прошедшее время набрали силу как минимум на британском рынке социальных инвестиций. Во-первых, определение социального предприятия стало столь широким (или шатким), что под него теперь подходят компании, которые отклоняются, порой вопиющим образом, от определения классического. Во-вторых, сектор заручился поддержкой государства. Оно помогло и фискально, и послав позитивный сигнал остальным. Последняя на данный момент мера – новая налоговая льгота. И в-третьих, недавно на рынок пришли крупные банки и другие посредники. В кои-то веки от Goldman Sachs появилась общественная польза. Благодаря сочетанию этих трех факторов социальные инвестиции начинают давать хайнетам обещанное: возможность вкладывать деньги по велению сердца (и разума).

Брендовое предприятие

Bespoke, luxury, «семейный офис». Компании, у которых могло не быть своей, особенной ниши, стали в свое время одна за другой позиционировать себя в связке с этими желанными брендами. То же происходит теперь с брендом «социальное предприятие». Так, согласно SE100 Index, который составляет одна маркетинговая фирма и спонсирует RBS, отчаянно стремящийся доказать свою общественную сознательность, четыре из пяти крупнейших социальных предприятий Британии – это организации из довольно обыкновенной сферы – сферы социального жилья, и без нового бренда не очень бы выделялись из массы. Некоторые из подобных структур не распределяют прибыль, а, как и полагается классическим социальным предприятиям, реинвестируют ее. Другие же современные соцпредприятия, например Oomph!, прибыль распределяют.

Уйдя из J.P. Morgan, Ник О’Донохоу возглавил Big Society Capital – социальный инвестбанк, который правительство открыло для того, чтобы инвесторам и социальным предприятиям было легче находить друг друга. О секторе топ-менеджер говорит с ободряющей ч­естностью. Он согласен, что нечеткость определения – вопрос серьезный, и нынешняя шумиха отчасти вокруг него. Классическое соцпредприятие – благотворительную организацию или общественно полезную компанию (community interest company, CIC) – отличает «широкое социальное предназначение и вместе с тем невозможность частной выгоды», но если «очень четкое социальное предназначение» имеет компания коммерческая, то и ее можно назвать социальным предприятием, верит О’Донохоу. У такого примешивания есть своя логика. «Проблема соцпредприятий (первого) типа в том… что в них нельзя привлечь акционерное финансирование, а если нельзя привлечь акционерное финансирование, то ограничивается способность к росту», – рассуждает Ник. (Рост, конечно, не главная цель всех социальных предприятий. Многие из них эффективны как раз благодаря сфокусированности.)

Джо Ладлоу из Nesta – благотворительной организации, которая помогает самым динамичным социальным предпринимателям, – дает понять, что его точка зрения аналогична. «Направлены ли деятельность, товары и услуги организации на достижение позитивной социальной или экологической цели? И в этом ли основная мотивация компании, руководства, акционеров?» – спрашивает Ладлоу. В разговорах акционеров прослеживается та же аргументация, что и у Ника О’Донохоу: блокировка активов, отсутствие акционерного капитала и распределения прибыли, может, и делают предприятие «социальнее», но также обрекают его оставаться небольшим.

Основатель Oomph! Бен Аллен именно так и считает: «Блокировка активов – путь для социального предприятия ошибочный. Если хотите привлекать блестящих предпринимателей и блестящих профессионалов, нужно предлагать потенциал к росту, иначе у вас не будет людей, с которыми можно вывести социальное предприятие на национальную и международную арены». Аллену должно быть виднее: Nesta в обмен на 15% акций вложила в Oomph! 200 тыс. фунтов.

Показатель легитимности

Одна из главных трудностей, по мнению Джо Ладлоу, – это привлечь социальные инвестиции перед частными клиентами, а затем воодушевить их. Кое-какой толк здесь есть от государства.
Когда заинтересованные стороны отправились обсуждать с Минфином возможность введения налоговой льготы (слово «лоббировать» им не нравится), они заранее вооружились фактами. Nesta выявила: если хайнетам объяснить, что социальные инвестиции – это не обычные инвестиции и не филантропия, то у них появляется к ним интерес. Кроме того, HNWI отметили важность налоговых льгот и назвали их «показателем легитимности». Пообщалась Nesta и с независимыми финансовыми консультантами. Те заявили, что при наличии налоговой льготы смогут предлагать социальные инвестиции своим клиентам. А исследование, проведенное по заказу лондонского Сити и Big Society Capital, продемонстрировало: хайнеты за пять лет могут потратить на социальные инвестиции 480 млн фунтов. (Для сравнения: потребность социальных предприя­тий в финансировании только в 2015 году ожидается на уровне 500 млн фунтов.)

Затем в декабре Джордж Осборн пришел в парламент, сказал несколько слов и дал социальным инвестициям один из мощнейших с 2000 года импульсов (тогда Гордон Браун впервые включил их в политическую повестку дня). Шаг Осборна важен как с финансовой, так и с символической точки зрения: да, правительство за, да, правительство будет стимулировать. Теперь частные банкиры, wealth-менеджеры и бухгалтеры гораздо охотнее должны рассказывать клиентам о социальных инвестициях, ведь, если быть честными, до этого социальную выгоду подавали, сдабривая ее обещаниями куда большей выгоды финансовой.

Но просто налоговой льготы мало. Ник О’Донохоу указывает на ее потолок в 280 тыс. фунтов, как того требуют правила предоставления государственной помощи, действующие в ЕС. Впрочем, «правительство четко обозначило намерение добиваться в порядке исключения снятия этого требования, но это займет год или два. Тем временем у нас был выбор: вводить льготу и начинать при таком довольно низком уровне или ждать. Посчитали, что лучше вводить». Другая проблема в том, что льгота распространяется только на прямые инвестиции, хотя О’Донохоу «абсолютно убежден», что напрямую ссудить социальным предприя­тиям вплоть до 280 тыс. готовы многие хайнеты. Да, льгота несовершенна, но она есть.

Веселый сервис

В Лидсе я понимаю, почему Nesta вложила в январе в Oomph! часть своего фонда социальных инноваций (всего он насчитывает 14 млн фунтов). Основатель Бен Аллен – уверенный, ловкий предприниматель. Снабжая свою речь модными бизнес-словечками («агрегация», «инфографики», «стейкхолдеры» и пр.), он не теряет хладнокровия и целеустремленности. «Сервис у нас весьма веселый и интерактивный, можно сказать, прикольный, но эффект от него осязаем и измерим», – заключает Бен, у которого на полке полно наград, в том числе премия Shell LiveWIRE как молодому предпринимателю 2012 года.

Фонд Nesta пока один из нескольких в своем роде. Он работает при поддержке правительства и олицетворяет собой последний тренд: ускоренное врастание сектора в финансовую индустрию или, другими словами, становление посреднических организаций, которые будут привлекать капитал, устраивать сделки и направлять средства туда, где им найдут лучшее применение. Одним словом, социальные предприятия становятся полноправным классом активов.

Чтобы в этом убедиться, достаточно взглянуть на «адских вампиров» из Goldman Sachs. То ли увидев новую возможность заработать, то ли захотев поддержать позитивные проекты, то ли из-за того и другого вместе, банк в ноябре минувшего года начал собирать деньги в социально эффективный фонд (заявленный объем – 250 млн долларов). А в 2012 году не без участия Goldman Sachs появилась первая в США социально эффективная облигация, которая позволила расширить образовательные программы для взрослых в одной из нью-йоркских тюрем.

Фонды социальных инвестиций – как автобусы. В январе Threadneedle Investments открыла для частных и институциональных инвесторов свой UK Social Bond Fund, а в декабре Berenberg и LGT Venture Philanthropy раунд привлечения средств завершили. Фонд Threadneedle в сотрудничестве с Big Issue Invest «будет инвестировать в компании, ассоциации, трасты и благотворительные организации из социально насыщенных сфер», от доступного жилья до доступных финансов.

Big Society Capital формирует этот рынок, свидетельство тому – выделение фонду Threadneedle 10 млн фунтов (еще пять выделила сама фирма). Валовую доходность банк ожидает «на уровне доходности индекса британских корпоративных облигаций… порядка 4% годовых». Фонд Berenberg, Impact Ventures UK, привлек, в свою очередь, 20  млн фунтов и помогает социальным предпринимателям не только деньгами, но и советами – у инвесторов своя образовательная программа.

Доходно-полезный мегамикс

В инвестиционный комитет IVUK входит Ник Дженкинс, основатель сайта поздравительных открыток Moonpig.com и деятельный бизнес-ангел. «Позвали из-за моего опыта инвестирования и управления предприятиями, – объясняет Дженкинс. – На эту добровольную работу я согласился, чтобы лучше видеть спектр и качество инвестиций в социальные предприятия. Часть доходов от продажи Moonpig я передал в свой благотворительный фонд. Мне бы очень хотелось, чтобы эти деньги вложили туда, где они при разумной доходности смогут принести какую-то пользу обществу».

Чтобы вывести социальные инвестиции на самую широкую (и самую богатую) публику, нужно сделать из них продукт – то, что во время финансового кризиса многие гневно звали свертком безликих уродств. По мнению Ника О’Донохоу, wealth-менеджеры «только тогда по-настоящему обратят на них внимание, когда будет приличное количество продукта. Они не будут вникать в то, во что нельзя вложить клиентские деньги». Обретя условную легитимность и истинную поддержку в виде налоговой льготы, социальные инвестиции будут каждый год давать возможность все новым и новым Лили и Марджори растягиваться по всей стране под мегамиксы песен Элвиса Пресли.