За завтраком на террасе Gritti Palace у самой кромки воды я смотрю, как просыпается Венеция и купол собора Санта-Мария делла Салюте купается в розовых лучах восходящего солнца. В этот ранний час движение транспорта по воде исключительно функционально: паромы перевозят работников через Гранд-канал, переполненные вапоретто доставляют людей в офисы, тиковые водные такси ловко высаживают пассажиров у ступенек дворца, а более мощные корабли, громыхая, проплывают мимо, перевозя почту, продукты и материалы для строительства стоек и восстановления тонущих камней города – что, пожалуй, сизифов труд. В этот час звонят церковные колокола, кричат чайки и нигде не слышно сдавленных звуков песни O Sole Mio. Поскольку их клиенты все еще в постели, гондолы – романтичные, загадочные, мрачные, немного зловещие – стучатся о причалы, готовясь к бурному действу.

Первое упоминание о гондолах в городских хрониках относится к 1094 году. Плоскодонные лодки для перемещения по мелководью лагуны обязательно окрашивались в черный цвет по указу от 1562 года. На протяжении многих лет гондолы менялись, чтобы обрести свою изящную форму и характерную технику движения. В период расцвета Венецианской республики в XVI веке около 14 тыс. гондол ходили по каналам, к радости и вдохновению последующих поколений художников, писателей и музыкантов. Среди них был и французский композитор Габриэль Форе, чья лодка скользила вдоль Гранд-канала, в то время как он играл на четырехоктавном переносном пианино, заказанном для него наследницей империи швейных машин и покровительницей искусств Виннареттой Зингер – герцогиней Эдмонд де Полиньяк. Ее дворец Контарини был одним из последних благородных домов, поддерживавших этот символ высокого статуса – собственную гондолу.

Школа мастерства

Гондольер прибывает на пирс около церкви Санта-Мария дель Джилио, ступает на борт своей лодки и начинает ежедневный ритуал полировки. Раньше ее отделка была из латуни; сегодня это, скорее всего, более практичная сталь. Стремление к практичности, выраженное через механизацию, засвидетельствовало упадок гондол, которых сейчас осталось лишь 400–500, – каждая из них в собственности у гондольера, для которого и была сделана. Эти гондольеры – люди независимые, работающие в небольших группах от конкретного места швартовки – единственного, откуда они могут забрать клиентов, строго по сменам, с заранее заданными маршрутами и (предположительно) фиксированными тарифами.

Официально выдается лишь 425 лицензий гондольера – и они ревностно хранятся внутри круга представителей, возможно, самой семейственной из существующих профессий, и передаются или продаются следующему поколению. Оставаясь на плаву, эта мощная гильдия переживает возрождение благодаря юным дарованиям, которые стекаются в официальную школу гондольеров. Она была основана в 2007 году, чтобы помочь регулировать стандарты и бороться с теневыми практиками – с переменным успехом.

В то время как международные организации выступают за защиту зданий Венеции и ее водной среды, сохранить нематериальное культурное наследие города – задача не из легких. А в начале списка «исчезающих особей» значится squeriero – мастер по строительству лодки – символа Венеции. На карте 1500 года, приписываемой Якопо де Барбари, знакомые деревянные здания и навесы с надписью Squeri – мастерские гондол – видны в изобилии, и череда их шумных дворов спускается к каналам. Сегодня только две мастерские остались работать в городе, а еще две, относительно новые, на острове Джудекка, занимаются ремонтом и строительством гондол по технологии, неизменной на протяжении более 100 лет. «Чтобы стать профессиональным строителем гондол, нужно около 15 лет, и лишь немногие молодые люди готовы к длительному обучению при тяжелой работе и маленькой зарплате, – говорит мой гид Марина Бокалон. – Мы беспокоимся о будущем, и около 20 лет назад были разговоры о школе для строителей гондол. Но поскольку удовлетворить спрос на ремонт и строительство новых лодок непросто, у мастеров нет времени на проведение обучения. Идея исчезла без следа».

Длительный процесс

У нас запланировано посещение Сан-Тровазо, одной из мастерских в районе Дорсодуро. «Да? – шипит голос, открывая лишь щелку двери. – Вы рано!» Голос с неохотой позволяет нам войти. Мастерские по строительству гондол – места герметичные, как правило, недоступные для непосвященных. Любопытные должны довольствоваться разглядыванием двора с противоположного берега канала, где гондолы, выложенные как ложки в столовой, ждут очередной очистки от водорослей лагуны.

Внутри сарая, скрытый от посторонних глаз, находится скелет строящейся гондолы. Пока она не будет у вас на уровне подбородка, вы не сможете оценить, насколько неуправляемо длинными могут казаться 11 метров. Лоренцо делла Тоффола, который арендует эту историческую верфь у муниципалитета, строит одну или две гондолы в год. Их базовая стоимость составляет 35–40 тыс. евро, к чему добавляются выбранная гондольером отделка (латунь или сталь), материал для сиденья (около 1200 евро) и украшения – все выполняется специально нанятыми резчиками, позолотчиками, драпировщиками и кузнецами.

Среди наиболее важных из этих ремесленников – ремеро, который вырезает уключину из орехового дерева, груши или вишни. Это известная деталь гондолы – forcola, изящная скульптурная форма которой допускает восемь разных позиций весла. Уключина, изогнутая и находящаяся выше ватерлинии в соответствии с весом гондольера, изготавливается по строго заданному размеру и может стоить до 1500 евро. «Нас, строителей гондол традиционным методом, осталось только двое, – говорит делла Тоффола. – Я и Трамонтин. Сейчас, – добавляет он мрачно, – есть мастера по конструкции гондол, которые будут использовать винты вместо гвоздей и фанеру вместо твердой древесины. Это не соответствует традиции. Наше искусство вымирает».

Роберто дей Росси, который основал собственную верфь на острове Джудекка в 1985 году после обучения в Сан-Тровазо (в то время под контролем его дяди) и который осмеливается использовать винты и вставки из фанеры, представляет более прагматичный подход.

«Наши гондолы построены по традиции, 300 из 400 гондольеров Венеции – мои клиенты! – смеется он. – Мне требуется около 400 часов – четыре месяца, – чтобы построить одну гондолу. Но мы используем только шесть из восьми традиционных пород дерева: вишня заменяет орех, потому что грецкий орех стал чересчур дорогим, и невозможно найти достаточно большие куски; берем лиственницу вместо липы для отделки носа и кормы».

Его большая мастерская гудит работой и смехом, и все ищут его внимания: представитель компании по производству инструмента, производитель декоративных металлических элементов Rissi, которые украшают корму; гондольер, проверяющий ход строительства своей новой лодки; и четыре юных ученика Роберто, недавно пойманных в его «сети».

Поворотный момент

Последнее крупное изменение гондолы произошло в начале ХХ века, в доке, существовавшем на протяжении более 500 лет. Взятый в 1884-м в собственность Доменико Трамонтином, поставщиком гондол королевской династии Савой, дом Роберто Трамонтина может претендовать на титул самой длинной непрерывной династии создателей гондол.

«Мой прадед, Доменико, изобрел асимметричную ось гондолы, чтобы лодка не смещалась влево, оттого что используется только правое весло, – объясняет Роберто, показывая мне изогнутые деревянные шаблоны для постройки гондолы. – Для достижения необходимого противодействия левая сторона лодки длиннее и более изогнута, чем правая, способствуя характерному склонению гондолы направо». Дальнейшие разговоры о скрученных, наклонных к носу рамах оставляют меня в недоумении. «Это сугубо технические вопросы, да. К нам приезжал один британский военно-морской инженер, и он не смог понять, какие физические принципы здесь задействованы».

Но что делает это древнее искусство еще более замечательным, так это то, что гондола выполнена почти полностью вручную. Инструменты мастера – топор, рубанок, пила и молоток, его мера – старинный венецианский фут (соответствует 347,76 мм) и хороший глаз. Доски высушенных вяза, дуба, красного дерева, липы, ореха, вишни, лиственницы и ели – все укладываются вокруг нас. Трамонтин еще строит свои гондолы из этих восьми традиционных видов дерева, каждый из которых используется в одной из 280 составных частей лодки в соответствии с его водостойкостью, весом, прочностью и гибкостью. Даже тяжелые дубовые стороны по-прежнему сгибаются по изобретенной его прадедом формуле путем замачивания их в воде и применения огня из горящих камышей согласно обычаю. Но проблемы, связанные с выживанием гондолы, выходят далеко за рамки конфликта определений традиции. Роберто давно предупреждал о кризисе, с которым столкнулось его искусство в связи с отсутствием молодежи. Теперь ему 60 лет, и у него нет сыновей. В чьи руки перейдет семейное дело? «Не знаю, – говорит он и, указывая на своего ученика, продолжает: – Может быть, ему».

Новая волна

Гондола поступила в ремонт, и ученик занят полировкой ее ферро – металлического элемента, символа Венеции, который крепится на нос каждой гондолы с декоративной и функциональной целью. Передо мной необычный нос гондолы: это копия оригинала XVII века из железа, и его украшает фамильный гребень семьи Мочениго. Гондола принадлежит Александре Хай, первой женщине-гондольеру Венеции – иностранке, которая стала героиней газетных передовиц во всем мире в 2007 году, ко всеобщему раздражению шовинистов. К моей неожиданной радости, она пришла, когда я как раз собиралась уходить, и предложила мне прокатиться на ее гондоле в следующий вечер. В лунном сиянии, пока Александра умело маневрирует на гондоле через тихие каналы, едва достигающие двух метров в ширину, с легкостью и решительностью входя в повороты под 90 градусов, я чувствую поэзию города, отраженную в плещущейся воде.