Охота за богатством


До выхода Британии из ЕС осталось немногим больше года, но ее финсектор, зарабатывающий за год 125 млрд фунтов, уже собрал очередь из старателей в лице городов и юрисдикций, причем не только европейских. И главный прииск здесь Лондон.

26.02.2018





В конце октября Майкл Блумберг представил публике комплекс, который станет основной европейской резиденцией его компании, он занимает около 100 тыс. м2 и находится… в Лондоне. Какими бы ни были последствия брекзита, этот город еще долго будет одной из столиц мира, заявил в обоснование своего выбора миллиардер и бывший мэр Нью-Йорка на фоне красовавшегося в широком окне собора Святого Павла. Стоимость проекта оценивается в 1 млрд фунтов. Можно ли вообще сомневаться, когда при строительстве используются 9,6 тыс. тонн дербиширского песчаника, а в соседях Банк Англии и Мэншн-хаус? Оказывается, можно.

Глупее брекзит а на национальном уровне только избрание Трампа, заметил Блумберг в интервью газете The Guardian и добавил: «Мы открываем в Лондоне новую европейскую штаб-квартиру – два больших дорогих здания. Стал бы я это делать, если бы знал, что Британия выйдет из ЕС? Были у меня мысли, что, может, и не стал бы. Но мы здесь, и, уверены, все будет отлично». Выход из ЕС, по его мнению, будет очень трудным и болезненным. «Экономика пострадает, – предрек магнат. – Люди уже занимают места в других городах (Европы). Мы в том числе».

Всего несколькими неделями ранее Bloomberg назвала главным победителем в битве за унесенных брекзитом банкиров Франкфурт. Ожидается, что ряд банков перенесет в Гессен более 3 тыс. рабочих мест, тогда как общий масштаб бедствия составит 12,5 тысячи. «В глазах наших партнеров и конкурентов статус Лондона понизился», – сигнализировала в декабре Кэтрин Макгиннесс из корпорации лондонского Сити.

Тем временем британский гигант Standard Chartered превращает свой франкфуртский офис в подразделение по работе в ЕС. «Лондон пострадает из-за брекзита, – подвел в декабре черту глава банка Билл Уинтерс. – Значительная часть корпоративного банкинга, работающего с евро, будет, скорее всего, вынуждена переместиться в Европу». На таком фоне стране активно пророчат мрачное экономическое завтра. Экономист Янис Варуфакис призвал нас готовиться к длительному спаду.

В первых рядах интернациональной банковской эмиграции видится Goldman Sachs. Его генеральный директор Ллойд Бланкфейн лидирует среди всех видных банкиров по откровенности публичных высказываний на эту тему. «До скорого, Франкфурт! – твитнул он в октябре. – Замечательные встречи, замечательная погода. Понравилось очень. И это здорово, потому что в этом городе мне предстоит проводить гораздо больше времени». Не так уж и удивительно, учитывая, что прежде Бланкфейн подписал договор об аренде там небоскреба на тысячу сотрудников (до этого во Франкфурте работали двести). Однако в вечерние новости BBC твит все же попал.

Следующий, более восторженный брекзит-твит был о Париже. «Пора­зительно, какая позитивная здесь, в Париже, энергетика! – писал банкир в ноябре. – Сильные лидеры со стороны власти и бизнеса решительно настроены на реформирование экономики. Первые шаги уже сделаны. И еще тут отличная кухня!» Как сообщил Бланкфейн газете Le Figaro, для банка будут центрами и Франкфурт, и Париж, «ведь это две крупнейшие экономики Европы». Итак, Goldman перестраховывается. «Экстренный план нужен каждому», – комментирует нам один из партнеров банка.

Равнение на континент

И Goldman Sachs не в одиночестве. О переносе 250 рабочих мест во Франкфурт объявил другой американский мастодоний Citigroup. Кроме того, для обслуживания клиентов из ЕС он перебросит из Лондона в Люксембург 20 рабочих мест частнобанковского подразделения. «Если бы не ситуация с брекзитом, мы бы в Люксембург не пошли, – признает глава Citi Private Bank Питер Чаррингтон. – Дело в том, что мы не можем сидеть сложа руки и надеяться на лучшее. Надо надеяться на лучшее, но думать, как встретить худшее». С учетом переселений Barclays в Дублин, HSBC – в Париж, а также компаний UBS, JP Morgan, Société Générale, Deutsche Bank и не только (как заявленных, так и предполагаемых), становится очевидным плавный отток лондонских кадров, доходов и рабочих мест. Тысяча-другая здесь, пара сотен там, и так капля за каплей, пока не настанет тот день, когда заметно истощавшая британская столица уже никого не будет удивлять.

Мрачный прогноз на этот счет у Стефани Фландерс, возглавляющей экономический блок Bloomberg: «Пока ключевые направления бизнеса переводят в другие места или оставляют чахнуть, Лондон будет терять свою динамичность, пока не потеряет ее вовсе». Облегчить его ношу готовы многие и в ЕС (прежде всего, Амстердам, Дублин, Франкфурт, Люксембург и Париж), и за его пределами (Швейцария, Нью-Йорк, Гонконг, Сингапур). По мнению Фландерс, в первую очередь должны выиграть Франкфурт и Дублин.

Зона комфорта

В погоне за лондонскими активами Франкфурт выглядит предпочтительнее Парижа, считает Джим О’Нил, в прошлом главный экономист Goldman Sachs, а ныне лорд (именно он еще в 2001 году придумал термин БРИКС). На будущее Лондона пэр при этом смотрит с оптимизмом, который ему внушают часовой пояс, язык, трудовое законодательство, компетентность финансистов и привлекательность британской столицы как места для жизни: брекзит этих преимуществ не отнимет.

«Идея о том, что Ллойд возьмет 6 тыс. своих людей и посадит их во Франкфурт или еще куда-то… В общем, скоро этого не ждите, – заверяет нас О’Нил. – Крупные, по-настоящему международные структуры, такие как мой бывший работодатель, в принципе не захотят перебрасывать столько людей сразу. Все 19 лет, что я провел в GS, камнем преткновения была сравнительная жесткость трудового законодательства. Нужно было постоянно следить за тем, сколько в таких местах у тебя работает людей, потому что уволить их не получится».

Поэтому пока не изменится трудовое законодательство, ни в Париж, ни во Франкфурт инвестбанкиры не ринутся, полагает О’Нил. А что насчет позиций Лондона в wealth management? Не пошатнет ли их брекзит?

«Вряд ли, – отвечает собеседник. – Лучше от него не будет. Но и сильно хуже – тоже. Может, несколько лет будут сложными из-за адаптации, но опять я упомяну часовой пояс. В нашем глобализированном мире это огромное преимущество, особенно для Лондона. Я часто говорил, что Лондон – столица мира для БРИКС. Даже шутил, что самый большой риск для нас – это если Нью-Йорк переведет стрелки на пять часов вперед. Пока во многих из этих громадных, развивающихся столиц делового и торгового мира идет рабочий день, Нью-Йорк отдыхает. Это огромнейшее преимущество для Британии». И, возможно, оно повлияло на решение Saudi Aramco разместиться на LSE, а не NYSE. А ведь на участие в этой гонке ни одна другая биржа Европы и претендовать не могла.

Среди всех европейских претендентов на лондонские сокровища выделяется Дублин. Многое из того, чем О’Нилу нравится Лондон, имеет место и в его случае. Особенно это касается часового пояса и языка. И еще он часть ЕС. Возможно, в какой-то степени Дублин и выиграет, но обойти британскую столицу в обозримом будущем ему не грозит, убежден финансовый обозреватель The Irish Times Киаран Хэнкок. Для Франкфурта и Парижа, добавляет журналист, ее трон также фактически неприступен. «Лондон – как гроза джунглей, – сравнивает он, принимая нас на своей земле. – Пробелы [созданные перетоком рабочих мест в ЕС] со временем заполнят. Способ найдется. Эти ребята – гении. У них такие продукты и услуги, которых обычному человеку не понять. Они что-нибудь придумают, это точно. Не сразу, может, но придумают».

В восьми часовых поясах от Дублина, в Сингапуре, настрой скептичнее. Пятую часть лондонского пирога заберет Евросоюз, ожидает wealth-management-консультант Эндрю Хендри из Westoun Advisors. «Огромную выгоду получит Дублин, – рассуждает он в беседе с нами. – И в первую очередь это касается игроков с англосаксонским мышлением». Главными победителями будут Франкфурт и Амстердам в инвестбанкинге и Люксембург в управлении активами. Если говорить об управляющих компаниях из Китая, «которые прежде предпочитали Нью-Йорк и Лондон, то теперь они будут предпочитать Нью-Йорк и Франкфурт».

Не совсем согласен с этим крупнейший сингапурский банк DBS, чей офис в июле 2016-го появился в британской столице. «Для мировых хайнетов и ультрахайнетов Лондон был и будет одной из основных точек входа. Таков наш базовый сценарий, – подчеркивает директор по работе с иностранными клиентами Роб Иоанну. – Судя по нашим наблюдениям, инвесторы продолжают активно интересоваться лондонским рынком и после принятия решения о брекзите. Особенно наши азиатские UHNW-клиенты. То, что Британия выходит из ЕС, еще не значит, что сверхбогатые выходят из Британии». Всему этому, несомненно, поспособствовала слабость фунта, но, несмотря на пролондонскую позицию, Иоанну уточняет: «Сейчас у нас есть европейский паспорт, но по логике вещей через пару лет мы его лишимся. Поэтому будем думать, как обеспечить свое присутствие в какой-нибудь из стран ЕС, какие есть варианты с точки зрения регулирования и лицензирования».

Канадская граница

И вот мы пришли к тому, что многие считают главным: договоренностям о будущем рынка финансовых услуг, пока не известном. Партнер – основатель SCM Direct и активный противник выхода Британии Джина Миллер итогами первого этапа переговоров по брекзиту довольна: «Если договоренности о полном соответствии [норм британского законодательства нормам, регулирующим единый рынок ЕС] будут юридически обязывающими, сектор, вполне вероятно, сильно не пострадает. Разве только культурные аспекты, и граждане ЕС будут чувствовать себя менее привилегированными». Однако «если результатом станет соглашение о свободной торговле наподобие канадского, ущерб финсектору в какой-то момент может оказаться существенным, поскольку вместо участия в ЕЭЗ ограничителем станет эквивалентность норм».

Посмотрим. Все говорит о том, что введут переходные положения, основанные на принципе соответствия норм, после чего будет достигнуто итоговое соглашение, теоретизирует один из ведущих правовых экспертов в области финансовых услуг Рэйчел Кент из компании Hogan Lovells, консультирующей банки, биржи и других. «Думаю, это будет уникальное соглашение», – продолжает специалист и предрекает не канадский вариант, а «нечто единичное». «Для меня самый большой вопрос, – говорит она, – это насколько финансовым структурам и корпорациям из ЕС нужен открытый доступ к Британии». Иными словами, если им нужен доступ к капиталу, который может предложить Лондон, все будет намного проще. «Экономику определенно примут во внимание, и она позволит задать отправную точку», – отмечает Кент и в дополнение указывает на «политический, если можно так выразиться, довесок», который будет прилагаться к любому окончательному соглашению.

Больной человек Европа

А это не что иное, как цена: если Лондон хочет сохранить статус-кво или, скажем, 90% того, что делает в Европе, нам придется за это заплатить либо денежными вливаниями, как Норвегия, либо, например, пойти на уступки в вопросе трудовой миграции (за подходящую компенсацию можно и потерпеть).

Если соглашения не будет, сбудутся скорее мрачные прогнозы. Стефани Фландерс не исключает, что спустя пять-шесть лет лондонский финансовый ландшафт будет выглядеть совсем иначе. «Со временем Лондон, может, и сместят, но копией его никто не станет, – верит она. – Ни один европейский город даже приблизительно не сможет воссоздать тот коктейль, который сделал Лондон. Это значит, что из-за брекзита какой-то бизнес исчезнет совсем, а какой-то и вовсе уйдет за пределы Европы. Вывод: Европа в целом проиграет, а главным победителем, скорее всего, будет Нью-Йорк». Кэтрин Макгиннесс мнение разделяет. «Нью-Йорк похож на Лондон, как никакой другой город, и, вполне возможно, он выиграет больше всех, – писала она в ноябре. – Ни один город ЕС не в силах конкурировать на таком уровне».

По данным организации TheCityUK, Британия входит в пятерку лидеров по двенадцати ключевым направлениям финансовых услуг (на втором месте – Германия с семью направлениями, причем везде ниже). Также следует отметить, что 30% всех инвестиций, привлеченных в Европе в 2017 году, привлек Лондон. «Британии нужен Европейский союз, а Европейскому союзу нужна Британия», – заключает Питер Чаррингтон из Citi и соглашается, что больше всех от потерь Лондона выиграют в Азии и США.

Оттого что Европе горько это слышать, ничего не меняется. И Майкл Блумберг, несомненно, рад этому больше всех. Если его ставка на Лондон проиграет, выигрыш в Нью-Йорке все возместит. Не такая уж и игра, как оказывается. 


Дублин: на стороне ирландской столицы попутный ветер, но есть ли у нее потенциал для роста?

Если сравнивать финансовую силу с высотой, Дублин, надо признать, далеко не небоскреб: пять этажей максимум. Но в результате нельзя не заметить краны. Они практически везде и кое-что предвещают. Активное строительство – к процветанию.

В июле Barclays назвал ирландскую столицу логичным плацдармом для продолжения деятельности на территории ЕС после выхода из него Британии, и рынок полнится слухами, что скоро банк сделает заявление посерьезнее. JP Morgan покупает в городе здание на тысячу сотрудников. Credit Suisse, Citi и BNY Mellon также ставят на Дублин (по прогнозам, речь будет идти о тысячах рабочих мест).

Станет ли Дублин «новым Сити»? Невообразимо. Его население – 1,2 млн человек – примерно вдвое меньше франкфуртского. А недавно он уступил Парижу в борьбе за право прописать у себя Европейскую службу банковского надзора. Было бы забавно, если бы Дублин выиграл, учитывая, какой банковский кризис разразился в Ирландии после банкротства Lehman Brothers.
A&L Goodbody, одна из ведущих юридических фирм Дублина, обслуживает практически все ирландские банки. Глава отдела трудовых отношений Дункан Инверарити, с которым мы сидим в сердце финансового района столицы, называет ее динамичной и полной интересующихся транснациональных компаний, чьи боссы, однако, не хотят ломать голову из-за таких вещей, как перевод сотрудников и столкновение британского и ирландского трудового законодательств.

Дублинское завтра, рассуждает собеседник, неизменно пересекается с мировой политикой. «У Ирландии маленькая экономика, и поэтому она подстра­ивается под других», – объясняет он. Небольшой размер – это и плюс, и минус. С одной стороны, экономика может быстро реагировать на спрос, с другой – может сложиться впечатление, что она вынуждена подчиняться ходу событий. Большинство дублинцев брекзиту не рады. По их мнению, любой удар по крупнейшему торговому партнеру Ирландии – это удар и по ее гражданам.

Пока ситуация вселяет оптимизм. Уровень безработицы, по словам Инверарити, в стране феноменален. За четыре года показатель снизился вдвое и сейчас составляет 6,3%. Рост ВВП по итогам 2017 года оценивается примерно в 5%. «Хотите понять, как дела у Ирландии? Просто посмотрите, сколько вокруг кранов», – предлагает собеседник. И снова краны. Впрочем, как становится ясно, это символ не только воодушевления и зачатков богатства, но и тревоги. Нужно очень постараться, чтобы не услышать в Дублине о кризисе на рынке жилья.

Руководитель бизнес-отдела газеты The Irish Times Киаран Хэнкок говорит прямо: «По оценкам, каждый год должно строиться от 20 до 40 тыс. единиц жилья. А строится меньше 10». Отсюда вопрос: а найдется ли место для сотрудников условного JP Morgan или Barclays с семьями? «Не найдется, – утверждает Хэнкок. – Если, собираясь занять новые рабочие места в разных банках, в Дублин завтра приедут 10 тыс. человек, жить им будет негде. Краны, которые вы видите, строят коммерческую недвижимость. Здесь офисов на 25–30 тыс. работников, но жилья для них нет».

Так сколько же людей при­едет? «Никто точно не скажет, – полагает журналист. – Разве что в Агентстве промышленного развития». Задача этой структуры – содействовать ирландскому бизнесу. И вот, чтобы туда попасть, я, превозмогая неземной холод, миную Trinity College и направляюсь к Wilton Park House, где встречаюсь с Кираном Донохью, главным специалистом по стратегии финансовых организаций. После референдума по брекзиту запросов ему стало поступать намного больше. Встречи с адресантами, подчеркивает он, проводились в рамках «трансъюрисдикционного анализа». Донохью и не ждал, что крупные банки будут рассматривать только столицу Ирландии. «Брекзит – это не теннисный матч между Дублином, Люксембургом, Парижем и Франкфуртом, – заявляет он. – Такова всегда была наша позиция».

Допустим, индустрия никогда не стремилась перебраться в одно место. И тем не менее как эти встречи прошли? Карты на руках у Донохью, без сомнений, были отличные. В числе факторов дублинской привлекательности – язык («английский – лингва франка [финансовой] индустрии»), похожая на британскую система права, обещающая избавить переезжающие структуры от головной боли с подготовкой документации, и ставка налога на прибыль (12,5%). А жилищный вопрос никого не напугал? В одном случае, отмечает собеседник, речь шла о создании 300 рабочих мест, но в целом перевозить много людей не планируется. «Отправная точка – 20–30 человек, – комментирует он. – Затем штат постепенно расширяется». При таких объемах с жильем проблем не будет. Мы же помним, что сказал Инверарити, – экономика подстроится.

На расспросы о регуляторном потенциале Дублина в министерстве финансов ответили обтекаемо: «У нашего регулятора много средств: 80 млрд евро. И 1,7 тыс. сотрудников». Также всплывали вопросы о способности вести серьезную работу на рынках капитала и наличии необходимых кадров. Можно было бы предположить, что город, давший миру «Улисса», в силах справиться с перипети­ями рисков и нормативной дисциплины. Так или иначе, масса банков (верите или нет, их гораздо больше, чем упоминается в СМИ) сообщили, что их все устраивает.

А как насчет учебных заведений? По словам Донохью, в сентябре Nord Anglia должна открыть в городе новую международную школу на 800 учащихся. Спустя некоторое время он вспоминает еще один фактор привлекательности: «Близость к Лондону. Часовой перелет через Ирландское море – это не так болезненно, как переброска на континент».

Последняя мысль, пожалуй, говорит о многом. Все, с кем я разговаривал в Ирландии, грустили из-за брекзита, но сильнее всех, сколь бы странным это ни могло показаться, сокрушался Донохью. «Подумайте, какую цену может заплатить Ирландия в результате брекзита, – призывает он. – Никакие подвижки в сфере прямых иностранных инвестиций этого не компенсируют». Что касается рабочих мест, точной цифры собеседник назвать не смог. Но явно «не тысячи, как предрекают другие».

Если близость к Британии еще считается плюсом, миру вряд ли грозят большие перемены. Лондон и Дублин ежедневно соединяют порядка 60–70 авиа­рейсов. Самолет Aer Lingus, который должен доставить меня домой, полон людей в костюмах, и трудно поверить, что через десять лет рейс в Хитроу будет менее оживленным.

С другой стороны, есть ирландская диаспора, разбросанная по мировым банковским центрам. Мой самолет поднимается в небо над городом кранов, и, учитывая дублинские душевность и уют, я могу понять, почему многие наверняка хотели бы вернуться.



26.02.2018

Источник: SPEAR'S Russia #1-2(75)


Оставить комментарий


Зарегистрируйтесь на сайте, чтобы не вводить проверочный код каждый раз