На берегу Риджентс-канала, в не самом симпатичном районе Лондона, находятся два культурных тяжеловеса города. Недалеко от района Шордич располагается галерея Victoria Miro, родной дом таких художников, как Питер Дойг, Грейсон Перри и Крис Офили, а рядом с ней, в здании бывшей мебельной фабрики, – галерея Parasol unit. Уже 10 лет этот генератор современного искусства предоставляет площадку неизвестным широкой публике художникам и влияет на формирование общественного вкуса не меньше, чем крупнейшие арт-галереи.

Зиба Ардалан, куратор и основательница Parasol unit, попала в лондонский арт-мир окольным путем. Она родилась в богатой иранской семье, получила докторскую степень по физической химии и отправилась в Нью-Йорк изучать искусство в Колумбийском университете, после чего присоединилась к кураторской программе Музея американского искусства Уитни, который специализируется на современности. В 1980-е вы с тем же успехом могли организовывать выставки пресс-папье – настолько привычным было к тому времени актуальное искусство, но Ардалан, подкованная и в искусстве, и в науке, поняла, почему «Уитни» не пользовался особой популярностью.

«Современное искусство все время бросает тебе вызов, – говорит она. – Нужно быть сведущим в науке, так как твои знания постоянно подвергаются испытанию: иногда приходится сталкиваться лоб в лоб с квантовой механикой, и ты ощущаешь себя круглым идиотом». Именно такое чувство испытываешь, глядя на стеклопластикового слона, валяющегося на земле, или при просмотре видео, в котором висящая в пустоте голова произносит нечто невразумительное, – эти две работы я видел в Parasol unit. «Можно, конечно, восхищаться классической живописью, – говорит Ардалан, – но она не соответствует нашему времени; мы уже почти 100 лет живем в эпоху психоанализа, Эйнштейна и квантовой механики». Жизнь стала куда более сложной, почему же искусство должно оставаться прежним?

Если старые мастера, подобно простым уравнениям, «решаются» с помощью учебника по античной мифологии и дайджеста Библии, убеждена Ардалан, то современное искусство находится на пересечении множества сил, областей и измерений, которых мы не понимаем и, вероятно, никогда не поймем. Возможно, сама мысль о необходимости «решения» – полного понимания – современного искусства уводит нас не туда, и мы должны не столько искать ответы на вопросы, которые оно задает, сколько опираться на эти вопросы, как лодка на волны.

Тест-драйв

Спорное содержание того, что демонстрируется в Parasol unit, контрастирует с бесспорным драйвом, который Ардалан проявила при со­здании этой арт-площадки. С тем же напором, с каким местные Гейтсы и Цукерберги популяризуют инновационный кластер Tech City UK несколькими кварталами выше, она занялась проектом Parasol unit и первые пять или шесть лет не думала ни о чем, кроме работы: «Мне даже было плохо от переутомления. Реконструировать здание, заниматься постановкой шоу, не имея представления о том, как устрое­на лондонская жизнь, никого не зная в арт-среде, – это огромный стресс. Я просто хотела делать то, что мне нравится».

Ардалан присущ перфекционизм предпринимателя («все должно быть сделано идеально – или не берись вообще»), но она считает, что это необходимо: «Можно быть посредственностью, если у тебя уже есть имя, но если его нет, ты не можешь себе этого позволить». Ее цель – организуя «идеальное шоу», побудить художников к созданию лучших работ, и, судя по всему, это приносит успех: ей удается привлечь превосходных художников, и они влюбляются в это место. «Оно очень человечное», – говорит Ардалан. Галерея притягивает внимание критиков, посещаемость растет.

Ее упрямое стремление к совершенству применимо не только к предпринимательству, но и к любому делу: «Я не думала о том, что будет трудно, просто делала то, что хотела, и никого не слушала. Занималась этим из любви к искусству, а не для людей, не для кого-то, а для себя».

Но только не подумайте, что в первые годы работы Parasol unit Ардалан перебивалась с хлеба на воду: у нее было состояние, доставшееся ей от семьи, которое помогло ей продержаться на плаву (хотя она настаивает, что решающую роль сыграли тяжелый труд и предпринимательский кураж). Сейчас она оплачивает примерно половину расходов Parasol unit, а в первые годы платила все 1,5 млн фунтов бюджета. Сейчас галерею поддерживает Совет по искусству Великобритании. Доход приносят также репродукции и публикации; кроме того, она собирается открыть кафе.

Богатый урожай

Можно ли в наши дни преуспеть в мире искусства без денег? Ардалан считает, что это возможно, но она остро – пожалуй, даже слишком остро – переживает собственную драму: «Мне, конечно, повезло, но в то же время мне и не повезло – в том смысле, что успех пришел слишком поздно. Я начала работу над Parasol в том возрасте, когда другие думают: “Я уже сделал немало, теперь остаток жизни можно провести на пляже”».

Parasol unit также получает поддержку в виде частных пожертвований и от фондов. Скоро будет проведен аукцион – в Sotheby’s и онлайн, на Paddle8, – где выставят работы, безвозмездно переданные такими художниками, как Чарльз Эвери и Томас Хиршхорн, Айзек Джулиен, Люк Тёйманс и Йинка Шонибаре, Айвэн и Мануела Вирт (из Hauser & Wirth).

Меценатов часто незаслуженно критикуют, считает Ардалан, и в ее устах слово «меценат» звучит слегка театрально: «Я потратила на этот проект 10 млн фунтов, а ведь могла бы распорядиться ими и по-другому. Богатых людей часто ругают, а зря: надо стараться, чтобы мир был более сплоченным, гармоничным и добрым. Без тех 10 млн, которые я дала, эта часть Хакни сегодня выглядела бы иначе. Так что надо быть добрее друг к другу».

Цель Ардалан, одновременно возвышенная и прагматичная, – собрать с помощью этого аукциона 1 млн на поддержку образовательной программы, которая призвана помочь следующему поколению задавать свои вопросы, а может быть, и находить на них ответы.

Чувство меры

Эти деньги, что интересно, не пойдут на увеличение площади Parasol unit. Многие организации спешат потратить на расширение благотворительные средства (возможно, просто потому, что они есть), но Ардалан непреклонна: 5000 квад­ратных футов – вполне адекватное пространство для начинающих свою карьеру художников или для «хорошего коллективного шоу».

Но размер определенно имеет значение для многоквартирных домов класса люкс, которые, как грибы после дождя, вырастают вокруг Parasol unit. Один из них, расположившийся прямо на берегу канала, называется Canaletto, но вряд ли может навеять мысли о прекрасном. Ардалан не в восторге от толпы местных девелоперов, которые используют Parasol unit для повышения продаж своей недвижимости и просят ее помочь с оформлением своих невзрачных домов, предлагая «совершенно смехотворную плату».

«Я им отвечаю, что не стану даже беспокоить художников подобными предложениями. Девелоперы, очевидно, рассматривают искусство исключительно в декоративном аспекте, а я бы хотела видеть больше уважения к художникам с их стороны. Я просто не посмею просить художника сделать что-то за такую ничтожную плату. Девелоперам кажется, будто мы только и ждем, когда они позовут нас украшать их строения, но это не так».

Ардалан и в самом деле ничего ни от кого не ждет. Она не рассчитывала на известность в лондонском арт-мире, когда создавала Parasol unit. Она не ждала, что художники придут к ней, и сама пошла к ним. Она не строит воздушных замков и не боится за свое будущее.

«Есть две теории. Одна утверждает, что все это может длиться – не скажу, что вечно, этого никто не может знать, – но достаточно долго; а вторая теория заключается в том, что ты занимаешься чем-то какое-то количество лет, а потом это заканчивается. И меня это вполне устраивает. Взять, к примеру, Пегги Гуггенхайм, – говорит Ардалан. – Она открыла миру великих абстрактных экспрессионистов, но потом отошла от дел. Ничто не вечно в наше время».

Зато ей удалось увековечить свое имя. «Даже если будут пожертвования, кто станет управлять Parasol? Я же не хочу, чтобы она превратилась в посредственную галерею. Я хочу, чтобы она была лучшей». Многие предприниматели не могут представить себе свой бизнес в чужих руках, и для перфекцио­нистки Ардалан естественен страх потерять контроль над своим детищем. Она ни за что не хотела бы видеть золотую табличку на фасаде с надписью «Зиба Ардалан». «Поэтому я не расстроюсь, если в один прекрасный день галерея Parasol перестанет существовать. Она очень долго помогала людям – не уверена, но надеюсь, что помогала, – и она привнесла в Лондон что-то новое».